Я-злой и сильный (СИ) - "Андрромаха" - Страница 18

• Предыдущая
• 18/41
• Следующая

- Эй, подставляйте!

А Кэп продолжал:

- Хороший врач, а – травят. От операций отстранили, дежурств не дают.

- Почему? – спросила Марина.

- Не знаю. Мне не доложили. Просто разговор услышал. А – жалко парня. Правда!

- Очень жалко! – кивнула Марина. – Мам, слышишь, это про Артёма Николаевича, который шину ставил. …И, знаете, он один раз в неделю специально начинает прием в семь утра, чтобы могли придти с нездоровыми детишками: хромыми, с ДЦП, со всякими сложными случаями. С такими, с которыми мамы стесняются. Даже нам с распоркой стыдно было, когда другие смотрят и пальцами тычут. Надо пойти к заведующей и сказать, что – замечательный врач! Такого прогонят, а потом не попадешь к хирургу!

- Не лезь не в свое дело! – прошелестела Тамара Федосеевна, расставлявшая по столу чашки. – Тебе еще ребенка лечить в этой больнице. Испортишь отношения – наплачешься!

Но против тёщиной позиции взвился Серёга:

- Что – сидеть под шконкой? Когда он нам был нужен – «ах, какой замечательный врач!», а как он всё для нас сделал – «на хрен, пусть топчут, главное – мы в стороне»?!

- Я бы сам пошел к заведующей. Но кто меня примет всерьез. Там же детское отделение, - проговорил Кэп.

- А я тоже пойду! – подхватил Серый.

- Такие вещи надо серьезно, - вмешался Ильяс. – Факты собрать, чтоб народу было больше.

- Я «мамочек» человек десять знаю, кто у него лечился и его хвалит! – завелась Маринка. – Мы подружились, пока детишек водили, общаемся. Я думаю, много кто пошел бы…

Тамара Федосеевна принесла торт, и тема за столом сменилась. Снова поставили музыку. Кэп ждал, пока Полинка наестся сладкого, и в разговоры больше не встревал. В груди теснились сложные чувства: он гордился, что смог заступиться за Тёмку, был благодарен друзьям за то, что не стали перемалывать языками прошлогоднюю историю, волновался: сумеют ли они собрать делегацию и пойти к главврачу и не напортят ли наоборот своим визитом!?

Уходили Кэп с Полиной одни из последних. Марина уже ушла укладывать Варьку. Серёга спустился вниз, чтобы помочь Кэпу «спрыгнуть» коляской с двух низких ступенек крыльца.

- Полин, ты – красавица! – улыбнулся он, прощаясь с гостьей. – В щёчку целовать не буду: у нас Лёха – «Отелло»! – потом повернулся к Кэпу: - Ты звякни завтра вечером. Подумаем, как доктору помочь. Ильяс сказал: может, Чегодаев с нами сходит? Помогать надо хорошим людям, чтоб потом самому в трудную минуту одному не остаться.

Кэп кивнул, пожал ему руку:

- Спасибо, Серёг! С днюхой еще раз! – и покатил к автобусной остановке, откуда нужный Полинке «тридцать восьмой» ходил в ее Володарку.

* * *

Артёму Кэп ничего не сказал раньше времени: чтоб отговаривать не начал и чтоб не опозориться, если ничего не выйдет. Но дело, на удивление, выгорело. Марина взбаламутила подружек. Ильяс Чегодаеву позвонил. Зам. председателя брянского Совета ветеранов был земляком Ильяса – из Казани, и Ильяс с ним общался на «ты». Чегодаев – правильный мужик: выслушал, поддержал, письмо помог составить. Марина с «подружками по поликлинике» подписи собрали: сорок три штуки!

В больницу пришли вдесятером: шесть тёток, Чегодаев, Кэп, Ильяс, Серега. В приемной главврача Кэп волновался. Страшно хотелось курить. А больше того - сбежать. Он уже почти жалел, что всё затеял. Главврач, увидев делегацию, удивленно вскинул брови. Опытным взглядом выцепил «вожака»: с Чегодаевым поздоровался за руку, остальным - кивнул. Марина начала читать письмо: о том, что Горобченко – хороший врач, а его отстраняют от работы, что страдают дети, что уже три операции отложили на неизвестный срок. «Требуем дать возможность самому лучшему доктору лечить наших детей», ну и всё такое прочее.

Главврач дослушал и нажал кнопку селектора:

- Позовите Сапунову и Горобченко.

Явились Артём в белом халате и ухоженная взрослая тетка с баджиком «зав. хирургическим отделением».

- Вера Леонидовна, что ж вы молодого доктора обидели?… - начал главврач добродушно.

- Что?! – вскинулась «главная хирургиня». – Вот как вы, Артём, стали действовать? Если чем-то недовольны, пришли бы ко мне и сказали. А тихушничать – подло!

Артём, опешив, сделал шаг назад. Кэп, кусая губы, набирал воздуха, чтоб сказать тётке в лицо всё, что о ней думает. Чегодаев выжидающе переводил взгляд с лица на лицо. И тут в атаку пошла одна из мамаш. Многодетная, горластая, она дала бы фору пятерым азартным мужикам:

- Нет уж, Вера Леонидовна, вы теперь нас всех послушайте! Моему сыну гипс ставил Горобченко, а когда его отстранили, мы лишнюю неделю пролежали в отделении, всё никто не мог нас на рентген отправить! А у меня ведь еще четверо детей!

Еще одна мамочка вступилась:

- У нас - ДЦП. Нас ложили планово, и Артём Николаич всегда «рефлексы» делал. А у Логинова мы пролежали десять дней на одних прогреваниях.

Вера Леонидовна насмешливо смотрела на ораторш, подбирая слова для отпора, но тут понесло Кэпа:

- Правда же, Логинов – полостной хирург. Зачем его на суставников ставить?! Операцию Даше Рыбиной должен был Горобченко делать, а – не дали!... И чем закончилось?!

Эти слова легко легли Кэпу на язык только потому, что Артём много раз повторял их дома. Но заведующая воззрилась на Кэпа с изумлением. Незнакомый дюжий парень без ног и с медалями так легко ориентировался в специализации хирургов ее отделения!?

- Артём Николаевич отстранен от ночных дежурств и не может наблюдать пациентов в ранний послеоперационный период. Потому он не делает операций.

Неожиданное и открытое заступничество Алёши вывело Артёма из ступора. Он с напором обернулся к заведующей:

- И почему же я не могу в ночную дежурить?

- А вы не знаете? – язвительно процедила та.

- Нет. Скажите вслух, при всех. Почему Логинов – может дежурить, Белова – может, а я – нет?

- Не знаете? – шипела она. – При всех сказать?!

- Скажите! – Артём  не отводил от нее пристальных глаз.

Вера Леонидовна окинула взглядом пёструю «делегацию». Солидный мужик в дорогом костюме – чиновник или функционер, мамаши разного возраста, от юных до пенсионерок, какие-то накачанные парни. Говорить скандальные вещи при всех не хотелось. К тому же, ей пришло в голову, что инвалид – не дай, Бог! - папа той девочки, которой неудачно сделали операцию на локте… Она додумала, что лучше всё мирно решить в кабинете начальства, чем в темном переулке встретить разъяренного бугая, винящего лично ее в проблемах своего ребенка.

- Пожалуйста, давайте успокоимся! - сдала назад Вера Леонидовна. – В отделении были пертурбации. Сейчас всё налаживается. Артём Николаевич вернется к прежнему расписанию, снова возьмет три палаты. Да, Артём?! А вашей Дашеньке, - обернулась она к Кэпу, - будет сделана еще одна операция, ее сделает Горобченко. Будем надеяться – благополучно!

- Вы хоть знаете, что это такое – лишняя операция? – мрачно спросил Кэп.

- Мы всё уладим. Не волнуйтесь, ради Бога! - вежливо частила тётка. – Игорь Ильич, - обернулась она к главврачу, - я просто не успела вам сообщить: мы возвращаем прежнюю сетку дежурств.

Хозяин кабинета повернулся к Чегодаеву:

- Ну – ок. Мы разберемся. Ваше письмо я рассмотрю и сообщу о результатах проверки.

Чегодаев протянул ему визитку с телефоном:

- …Но учтите: этот вопрос – на контроле. В следующий раз мы будем с журналистами.

- Не надо прессы. Спасибо за своевременный сигнал. До свидания! - главврач корректно улыбался и кивал, давая понять, что прием окончен.

Чегодаев внимательно посмотрел в его лицо, ответно кивнул и первым вышел из кабинета.

Перевозбужденные мамаши заполнили гомоном больничный коридор. Ильяс, попрощавшись, убежал на работу. Серый ушел с Маринкой. Кэп остался на крыльце и закурил. Думал: вдруг выйдет Тёма? Рядом тормознул Чегодаев:

- …Угостишь? – и, взяв сигарету из Кэповой пачки, спросил: - Как жизнь, старлей*? Я думал, ты здесь – с кем-то из «мамочек».

- Нет. Я доктора знаю. Он мне протез помогал подбирать.

• Предыдущая
• 18/41
• Следующая