Мы поем глухим - Андреева Наталья Вячеславовна - Страница 57

• Предыдущая
• 57/64
• Следующая

Александра легко взлетела по ступенькам на два пролета, начальник тюрьмы за нею еле поспевал.

— У вас только десять минут, — предупредил он, прежде чем охранник отпер дверь.

Она согласно кивнула, и начальник тюрьмы первым вошел в камеру.

— Месье Соболинский, к вам дама, — сказал он.

— Передайте этой даме, что я не изменил своего решения. Пусть уходит.

— Какое решение, Сережа? — по-русски спросила она входя.

Он резко обернулся:

— Саша?! Ты ко мне пришла?! Сюда?!

— Здравствуй… — она замялась.

Начальник тюрьмы, который не понял ни слова, на всякий случай улыбнулся и вышел. «И за что этого русского так любят женщины?» — завистливо подумал он. И без всякой причины накричал на вытянувшего в струнку охранника.

— Я, кажется, знаю, зачем вы пришли, — хмуро сказал Серж, когда закрылась дверь. — Объявить мне о вашей свадьбе с бароном Редлихом. И когда это случится?

— Никогда. Обними меня. Я так устала быть одна. Одной бороться со всем этим миром, который непонятно за что на меня ополчился… Господи, Сережа! Как же это тяжело! Вот до чего мы с тобой дошли! Ты в тюрьме, а я… Я почти что в могиле. За последний месяц на меня обрушились все возможные несчастья. А помнишь, как все у нас начиналось? — с грустью спросила она.

Когда он подошел, Александра прижалась к нему и заплакала.

— Успокойся, — сказал он, гладя ее по волосам. — Что случилось?

— Все, — сказала она плача. — Я думала, что Эрвин меня защитит… Как выяснилось, власть и деньги делают человека слишком зависимым…

— Он что, тебя бросил?! — Серж резко отстранился, взял ее лицо в свои ладони и посмотрел ей прямо в глаза. — Он тебя оскорбил?

— Скорее я его. Ты даже представить себе не можешь, что я ему наговорила!

— Отчего же? — он отпустил ее и рассмеялся. — Уж я-то тебя знаю! И что барон? Взбешен? Ошеломлен?

— Скорее разочарован… Случилось ужасное. Я поехала в Россию, в свое имение под Петербургом, чтобы забрать сына…

— Я знаю.

— Откуда? Ах да! Твоя жена… Мы встретились с ней на одной из почтовых станций. Значит, она меня тоже узнала.

— И что с Мишей? Ты его привезла?

— В том-то и дело, что нет! Мне его не отдали! Мари настроила против меня крестьян, и те подняли бунт! Меня чуть не сожгли заживо! Но и это еще не все, Сережа! В пути меня сопровождал человек, который, как выяснилось, является моим смертельным врагом! Его отца, полковника Рожера, убил Алексей Николаевич!

— А! — вскричал Серж. — Опять этот проклятый алмаз!

— Вот именно! Я чудом осталась жива! Эрвин же, вместо того чтобы меня защитить, поверил этому мерзавцу Рожеру! Который объявил меня воровкой и падшей женщиной! Мари опустилась до того, что рассказала ему о нас с тобой! И он даже попытался взять меня силой!

— Черт возьми! Как жаль, что я в тюрьме!

— Я знаю, что ты бы за меня заступился. Ты бы поверил мне и не стал бы упрекать меня в безнравственности. К счастью, ты не барон Редлих. Но я больше не хочу, чтобы из-за меня проливалась кровь.

— Этого Рожера надо убить, — мрачно сказал Серж.

— Опять рисковать твоей жизнью? И потом: он своего добился. Наша свадьба с бароном Редлихом расстроилась. Я не хочу больше оставаться в Париже. Давай уедем отсюда, Сереженька? Это единственное, чего я сейчас хочу.

— Я бы рад. Но ты же видишь, — с усмешкой кивнул он на зарешеченное окно.

— Я за этим и пришла. Завтра я выплачу твой долг.

— Но деньги, Саша? Я задолжал порядка двухсот тысяч франков!

— Я продам ренту. Мы уедем на маленький остров, на Капри. Снимем там небольшую виллу. У меня еще останется немного денег, на какое-то время нам хватит.

— А что потом?

— Когда тебя это заботило? Мы будем вместе. Разве ты не этого хотел?

— Я да. Но ты, Саша? Мне показалось, у тебя к барону возникло чувство, которое сродни любви. Не любовь, конечно. Любишь ты не так, — он томно посмотрел на нее из-под длинных ресниц. — Но я ему даже позавидовал. Лучшей жены ему не найти. Тем более он тебя так сильно любит. Я бы даже сказал безумно, если бы это слово подходило к барону Редлиху.

— Ты-то откуда знаешь? — сердито спросила она.

— Мы с ним встречались.

— Я это помню!

— О нет. Я не имею в виду встречу на твоем балконе. Это, скорее, комедия, а до того была драма. Барон предложил мне полмиллиона франков за то, чтобы я уехал в Америку.

— Что?!

— Тебя ведь не сумма удивила? Ты стоишь гораздо дороже.

— Эрвин предлагал тебе деньги за меня?!

— Он поступил именно как финансовый магнат, банкир. Предложил за тебя то, чего у него больше всего: денег. К его чести, он боролся за свою любовь. И я не уверен, что не будет бороться дальше. Ты не поспешила, Саша?

— У меня такое чувство, что ты меня уговариваешь остаться с ним! В то время как я хочу уехать с тобой!

— А я не хочу, чтобы ты об этом пожалела.

— Никогда!

— Что ж…

В этот момент заскрипела дверь, и на пороге появился начальник тюрьмы, который деликатно напомнил мадам, что свидание окончено.

— Я попытаюсь все успеть за два дня, — торопливо сказала она на прощание. — Совсем скоро все это закончится, и мы уедем.

— Я буду думать о тебе этой ночью. Я всегда о тебе думаю, но последнее время с той грустью, с которой думают о прошлом. Поэтому стараюсь заснуть поскорее. Но сегодня это будут совсем другие мысли, — он многообещающе улыбнулся. — Я скучаю…

— Я тоже… — и она торопливо вышла, чтобы опять не расплакаться.

Вернувшись на улицу Анжу-Сент-Оноре, она какое-то время с недоумением стояла посреди гостиной.

«Что я хочу отсюда взять? Из этого дома? Да, собственно, ничего. Я не хочу ни одной из тех вещей, которые напоминали бы мне об Эрвине Редлихе. Я хочу поскорее о нем забыть…»

Через три дня они с Соболинским покинули Париж. Уезжали они ночью, чтобы не привлекать к себе внимания, взяв лишь вещи, необходимые им на первое время. Из прислуги с ними поехала только Адель, которая сказала, что очень привязалась к своей хозяйке. Все это напоминало бегство, но им с Сержем было не привыкать.

Александра надеялась обрести если не счастье, то хотя бы покой на маленьком скалистом острове в Неаполитанском заливе, с красивым названием Капри. Это было еще одно ее разочарование: надежда на счастье, которая оказалась несбыточной.

«По крайней мере, я вернула себе его, — подумала она, легонько сжав руку мужчины, который сидел рядом с ней. — Теперь это все, что у меня есть. Будем думать, что любовь — это уже много».

Все эти три дня барон Редлих много работал над новым законом. Можно сказать, что он пытался забыться работой, и какое-то время ему это удавалось.

Ссору с Александрин он не воспринял всерьез. Посчитал, что графиня просто устала в долгой дороге, да к тому же расстроилась из-за того, что ей не отдали сына. Это еще не причина для разрыва. Хотя поначалу Эрвин Редлих крепко задумался над тем, следует ли ему жениться или отменить помолвку. В конце концов он пришел к мысли, что ничего отменять не стоит.

Пока Александрин не было в Париже, он скучал. У него оказалось достаточно времени, чтобы проверить свои чувства. Письмо Армана Рожера его ошеломило. Не столько сами факты, сколько та ненависть, которую Арман обрушил на бедную графиню. Это даже находилось за рамками приличия, потому что о даме не пристало писать такие вещи.

Разумеется, барон принял своего друга тотчас по его возвращении в Париж, несмотря на позднее время. Эрвину Редлиху захотелось узнать причины такой лютой ненависти. Если бы он первой увидел Александрин, а не Армана Рожера, возможно, барон сдержался бы и никакой ссоры не было бы вообще. Но Арман не просто обвинял, он неистовствовал.

— Не знай я тебя с самого детства и не будь я так уверен в том, что ты человек благородный, я бы подумал, что в тебе говорит любовь, оставшаяся без ответа, — сказал ему на это барон.

— Как ты можешь говорить подобное, Эрвин! Любить женщину, для которой честное имя — это ничто?! Пустой звук?! Для меня это невозможно! Да ей даже сына не отдали потому, что она недостойна его воспитывать! Она воровка! Мошенница!

• Предыдущая
• 57/64
• Следующая