Малефисента - Рудник Элизабет - Страница 10

• Предыдущая
• 10/28
• Следующая

Возвратившись домой после своего первого полета, Диаваль опустился на руины замка. Как только Малефисента вновь превратила его в человека, он рассказал ей обо всем, что увидел и услышал:

— Госпожа, король Генрих умер. По всей видимости, он назначил Стефана своим преемником.

Она болезненно поморщилась. Обдумывая услышанное, Малефисента сжала кулак, вонзив в ладонь свои длинные ногти. Она поняла причину предательства Стефана.

— Теперь он будет королем! Он украл мои крылья ради того, чтобы стать королем!

Малефисенту бесило, что предательство Стефана продолжало так ее удивлять. Как она не догадалась обо всем раньше? Стефан оказался таким же, как все остальные люди, готовым на все, чтобы получить больше. Больше богатства, больше земли, больше власти. Издав душераздирающий крик, она вскинула посох, и в темном небе сверкнула молния.

— Что теперь, госпожа? — спросил Диаваль.

На время гнев Малефисенты отступил, она медленно опустила посох, чувствуя себя опустошенной и сломленной. Как глупо было думать, что неприятности с людьми закончились. История имеет свойство повторяться. Стефан со своей армией явится на вересковые топи, это лишь вопрос времени. Ему лучше, чем кому бы то ни было, известно о том, какие богатства таят они в себе. А это означает, что ей пора возвращаться домой.

Малефисента и Диаваль появились возле прекрасного Холма феи с наступлением ночи. Растения здесь были хрупкими, потемневшими, им явно не хватало питательных веществ. Ручьи растеклись темными грязными лужами, возле которых лежало множество безжизненных существ. Казалось, магия до последней капли улетучилась из атмосферы. Было очевидно, что за те недели, пока здесь не было Малефисенты, мир феи начал рушиться и теперь погибал. Но все это еще можно было поправить.

Малефисента медленно пошла по направлению к Холму. Нервно клекотал сидевший на ее плече Диаваль, а все находившиеся поблизости феи начали перешептываться.

— Ее крылья! — громко прошептала одна фея-росинка своей соседке. — Они исчезли!

Не обращая на них внимания, Малефисента прошла к центру Холма, сурово глядя вперед. Мертвые ветки деревьев внезапно начали подниматься с земли, свиваясь друг с другом словно змеи. Они сплели за спиной Малефисенты высокий трон, и она опустилась на него, по-прежнему глядя перед собой.

Волшебные существа, собравшиеся вокруг феи, ловили ледяной взгляд Малефисенты, ожидая ее приказаний. Казалось, она никого не замечала. Феи инстинктивно склонились перед Малефисентой, дрожа от страха, — на вересковых топях появилась самопровозглашенная правительница.

Из рощицы, скрываясь в кустах, за этой сценой наблюдал Робин. Ему хотелось подлететь к Малефисенте, утешить ее, развеселить какой-нибудь шуткой, чтобы увидеть на ее лице знакомую улыбку. Но он знал, что это бесполезно, фея стала ожесточенной и мрачной. То, что произошло с Малефисентой, полностью изменило ее. Единственное, что он и остальные обитатели этих мест могли сделать, — это не становиться ей поперек дороги. На светлые глаза Робина навернулись слезы, и он улетел подальше, чтобы не видеть всего этого. Когда-то, давным-давно, он потерял Лисандра и Гермию. Теперь, похоже, он лишился и Малефисенты.

На протяжении всего следующего года Малефисента едва ли замечала, что остальные феи, кажется, побаиваются ее. Большую часть времени она проводила в одиночестве или в компании Диаваля, которого почти каждый день посылала в замок узнавать о том, как поживает новый король Стефан и его красавица жена, дочь покойного Генриха. Малефисента изо всех сил старалась подавить приводившую ее в ярость непрестанную боль. Были гораздо более важные вещи, о которых ей следовало позаботиться, — прежде всего состояние вересковых пустошей и подготовка к схватке с поселившимся в замке Стефаном. Сделав все, что было в ее силах, для спасения пустошей, восстановив в них подобие покоя и порядка, Малефисента оставалась задумчивой и зачастую рассеянной. Ей было трудно сосредоточить внимание на вересковых пустошах, в то время как опасность была так близка.

Малефисента сидела на своем троне, поглаживая его шершавые края, когда Диаваль возвратился из очередного полета. Взмахнув рукой, она превратила Диаваля в человека, и тот встал перед ней, нервно поеживаясь и почесывая кожу. Хотя ворон превращался уже десятки раз, ему все еще приходилось заново привыкать к человеческому обличью. Но сегодня, похоже, он чувствовал себя как-то особенно неуютно.

— Говори, — встревожилась Малефисента.

— Я был в замке, — начал Диаваль.

— Знаю, — Малефисента старалась сохранять спокойствие. — Я сама послала тебя туда. Говори, что ты там видел.

— Я ничего не видел — ответил Диаваль, приглаживая волосы. — Но я слышал, — он нервно кашлянул. — Там был… — его голос сорвался.

— Что? — Малефисента начинала терять терпение.

— Э… А… — он опустил глаза, затем поднял их, встретившись с пристальным взглядом Малефисенты. — Там был… — резко обернувшись, он сделал вид, что заметил что-то у себя за плечом.

Терпение Малефисенты лопнуло.

— Говори! — приказала она.

Диаваль вздрогнули весь как будто втянулся.

— Ребенок, — нехотя сказал он. — У короля Стефана и королевы родился ребенок.

— Вот как? — переспросила Малефисента, вновь поразившись тому, какую адскую смесь ревности и гнева она все еще продолжает испытывать к Стефану.

Почувствовав, как расстроена Малефисента, Диаваль наклонился вперед и быстро заговорил, словно стремясь выложить все поскорее, чтобы затем убраться отсюда куда-нибудь подальше.

— Крестины назначены через месяц. Говорят, будет пышный праздник.

«Праздник? В честь ребенка? Похоже, все складывается просто замечательно, — подумала Малефисента. — Они будут носиться с ребенком Стефана как с сокровищем. С ребенком, появившимся на свет ценой предательства и стольких мук. Еще один человек пришел на землю, чтобы причинить зло нашему народу и уничтожить его. Да, действительно, это просто превосходно», — и Малефисента прикусила губу.

Но не так превосходно, если она кое-что предпримет…

Настал день крестин. В замке суетились слуги, украшавшие залы и прибиравшие в комнатах, где давно никто не жил. Мажордом, всегда важный и степенный, вертелся сейчас юлой, раздавая приказания подчиненным, а личный камердинер его величества хлопотал, следя за тем, чтобы каждая деталь королевского наряда была безупречной.

В огромной кухне бушевало пламя, на котором булькали и исходили паром десятки котлов с супами и соусами. По всему помещению распространялись ароматы жареных цыплят и уток, нежнейших булочек и тортов. Все вокруг было в муке, однако каждое выходившее с кухни блюдо было красиво разложено на сверкающих белых фарфоровых тарелках. О затратах никто не беспокоился. Гостей ждал такой обед, которого им никогда еще не доводилось отведывать. Снаружи, перед замком, тоже был наведен полный порядок. Деревья возле парадного входа были аккуратно подстрижены в форме идеальных конусов. Лошади на конюшне ухожены до блеска, даже охотничьих собак по такому случаю выкупали и расчесали. Украшены были и стены замка. С дюжины башен свисали длинные голубые полотнища, светло-серые каменные стены тоже были украшены королевскими стягами. Подъемный мост опущен, над входной аркой на легком ветру колыхался королевский флаг с гербом Стефана. На крыше замка развевались яркие флаги, на зубчатых стенах стояли трубачи, трубившие в честь новорожденной. А внизу, под стенами замка, на километры растянулись подъезжавшие экипажи, из которых высаживались гости, прибывшие на этот грандиозный праздник.

В Большом зале в канделябрах горели сотни свечей, заливавших своим теплым светом каменные полы и стены. Сквозь витражное окно, поднимавшееся почти на пятнадцать метров ввысь, к сводчатому потолку, лился приглушенный свет, падая на гостей, которых собралось в зале несколько сотен. Все гости в своих лучших нарядах, стоя тесно, плечом к плечу, смотрели на постамент, на котором возвышались два огромных трона.

• Предыдущая
• 10/28
• Следующая