Легенды петербургских садов и парков - Синдаловский Наум Александрович - Страница 11
- Предыдущая
- 11/21
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
11
Приглашение еще не успевало закончиться, а самые нетерпеливые уже прильнули к глазку панорамы и замерли в ожидании начала «райского действа». Публика замирала. Раёшник становился в позу. И все начиналось:
А вот город Питер,
Что барам бока вытер.
Там живут немцы
И всякие разные иноземцы.
Русский хлеб едят
И косо на нас глядят,
Набивают свои карманы
И нас же бранят за обманы.
А вот андерман штук – другой вид:
Петр Первый стоит;
Государь был славный,
Да при том же и православный;
На болоте выстроил столицу…
Вот смотри и гляди —
Город Санкт-Петербург,
Петропавловская крепость,
Из крепости пушки палят,
А в казематах преступники сидят,
Сидят и пищат,
А корабли к Питеру летят.
А другое дело распрекрасный город Питер,
Больно он карман вытер!
Там окромя кабака да заведения
Куда не взглянете – представление на представлении.
На Царицыном лугу стоят балаганы,
Бьют в них барабаны,
Из ружей стреляют,
Войну изображают, турок побивают!
Там показывают «Кащея»,
А там «Два злодея»,
А Малофеев показал силу,
Закатил «Аскольдову могилу»!
Публика кругом ходит чистая,
Суконная, форсистая, —
А не важная,
Просто сермяжная.
Еле-еле пробивается к карусели,
На качелях качается,
Большим делом утешается,
А то заплатит пятачок И глядит к нам в раёк.
А вот – позвольте посмотреть:
С птичьего полета, а может и выше —
С золоченой адмиралтейской крыши,
Как на ладони – весь город Питер,
Что многим бока повытер.
А это город Питер,
Воды в нем тьма-тьмущая,
Река течет пребольшущая,
А мелкие реки не меряны,
Все счета им потеряны.
А это город Питер,
Которому еврей нос вытер.
А это город – русский,
Хохол у него французский,
Рост молодецкий,
Только дух немецкий!
Да это ничего – проветрится.
А вот и петербургская дама,
Только не из Амстердама,
Приехала из Риги Продавать фиги.
Купеческих сынков обставляет
Да сети им расставляет.
Карьеру начали с прачки,
Да давали им много потачки.
Вот на набережной Дворцовой
Съезд для бар открылся новый.
Два антрепренера,
Чуть ли не куафера,
Устроили картинное выставление,
Столице на удивление,
Закатили саженное объявление,
Что-де по рублику
Пускают публику,
На французские картины надивиться,
Французскому искусству научиться.
Ну и точно,
Собрали как нарочно,
Да такие сюжеты,
Что антиресней нету!..
То стражение,
То бабы оголение.
Да не просто так,
Как нарисует русак,
А во всем авантаже,
В браслетиках даже!..
Смотри и любуйся.
Смотрят ловкие кавалеры,
Штатские и офицеры,
Смотрят папаши и мамаши,
А барышни-мамзели,
Как маков цвет покраснели,
Глазки потупляют, —
Смотреть куда не знают.
А старые мадамы
Смотрят и картины и рамы,
Делают замечания
Насчет содержания:
Искусство-де пропало,
Игривости в нем мало!..
Подбавить надоть.
А вот в Михайловском манеже стон стоит,
Орава собак визжит,
Воет и лает,
Публику зазывает!
Публика волнуется,
На псов дивуется,
О цене не торгуется:
Платит за шавку малую,
Что за кобылу чалую,
За моську иную,
Что за тройку лихую!
На собаках висят медали,
А на хозяевах едва ли…
Чувствуют псы себя сами
Здесь господами!
Кассиры, сторожа и администрация —
Только декорация…
Устроили богатое барство
Собачье царство,
Вот теперь и любуются!
А вот издатель «Петербургской газеты»
Скачет на край света,
Искать сюжета —
Для балета!
Газетное дело,
Видно, надоело…
Изучает новое «па»
Под руководством Петипа,
Чтоб легче канкан плясать!
А заправилами в газете
Остались грудные дети!..
Читают —
Сами не понимают,
Смотрят в книгу —
Видят фигу.
Есть надежда: к его возвращению
Устроят полное крушение…
Чего от них ждать?
А вот еще изображение
Достойное удивления:
Петербургские финансисты в змей играют,
Вверх запускают!
Склеен змей из «кредиток»,
А под ними клубок немецких ниток.
Напрасно господа хлопочат,
Змей подыматься не хочет!
А дело по простоте
Не в одном хвосте.
Он, пожалуй, и тяжел,
К низу и повел,
И нельзя убавить погремушки,
Ядра да пушки,
Да подбавить мало.
Мало золотой мочалы…
Лучше же выждать минуты,
Да порвать иноземные путы,
И с тяжелым хвостом
Он взлетит орлом.
А вот питерский купец —
Молодец!
Его смущает,
Что мамаша долго не умирает…
Зовет аблоката,
А у аблоката ума палата…
Говорит: мы доктора натравим,
Все дело оправим,
Деньги отдать заставим!
А коли упрется на своем,
Запрячем в сумасшедший дом!..
Сказано – сделано,
Как по писаному обделано,
Деньги получены,
Наполовину прокручены,
А как дошло до дележки,
Оказались сухие ложки…
Чуть не передралися, —
Проболталися, —
Дошло дело до суда —
Пожалуйте-ка сюда, господа!
Свидетели врали,
Аблокаты болтали,
Глотки надрывали,
Да труды их пропали:
Суд взглянул шире, —
Всем нашел место в Сибири.
А вот три петербургские портрета,
Это три червонных валета:
Купец-молодец,
Адвокат лихой и доктор удалой!
Эта тройка удалая к мамаше купца-молодца
Доктора-лихача отправила
И деньги отдать заставила,
Ибо доктор к ней явился
И с дерзкой речью обратился:
«Нам деньги не нужны,
А потому подавайте их сюды,
А коли ты упрешься на своем,
Мы тебя отправим в сумасшедший дом».
Деньги получены
И половина прокручена.
Но старушка суду заявила,
И наша тройка в Сибирь угодила.
По делам ворам и мука!
11
- Предыдущая
- 11/21
- Следующая
