Выбери любимый жанр

Санкт-Петербург – история в преданиях и легендах - Синдаловский Наум Александрович - Страница 28

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

От подозрений всесильного курляндца в Петербурге не был свободен никто, даже дочь Петра I цесаревна Елизавета. Говорят, однажды Бирон лично, «прячась за садовым тыном в наряде простого немецкого ремесленника», следил за ней во дворе Смольного дома, где она одно время жила.

Наиболее громкое политическое дело Петербурга того времени, непосредственно связанное с Бироном, – публичная казнь кабинет-министра Артемия Петровича Волынского, государственного деятеля, который открыто выступал против ненавистного многим временщика – безродного курляндца, недавнего конюха, которому императрица, как говорили, не без вмешательства злых духов, полностью поддалась.

27 июня 1740 года в тюрьме Петропавловской крепости Волынскому вырвали язык, после чего его, вместе с его «конфидентами» Хрущовым, Еропкиным, Мусиным-Пушкиным, Соймоновым, Эйхлером, привели на Сытный рынок. Здесь Волынскому вначале отрубили руку, а затем и голову.

Казнь едва ли третьего, если считать и Бирона, человека в России потрясла всю страну. В его смерть верить не хотелось. И когда неожиданно в Петербурге распространился слух, что в Иркутском остроге сидит «за чародейство» некий Волынский, появилась легенда, что на эшафоте Сытного рынка вместо кабинет-министра обезглавили специально изготовленную куклу, в то время как сам Артемий Петрович был императрицей помилован и отправлен в Иркутский острог.

На самом деле, в день казни Волынского Анны Иоанновны в Петербурге не было. Говорят, она охотилась в Петергофе. В ее царствование на территории нынешней Александрии был устроен специальный зверинец и выстроен павильон, носивший название Темпль. Оттуда во время охоты государыня стреляла зверей, которых охотничьи собаки заранее выгоняли на поляну перед окнами павильона. «Однажды на охоте государыни олень перескочил изгородь и стал уходить Нижним садом. Императрица, преследуя его на лошади, стреляла по нем несколько раз и только в Монплезирском саду раненый олень был окружен охотниками. Две пули, которые ударили случайно в стену китайской галереи голландского домика во время преследования оленя, можно видеть и в настоящее время», – рассказывал М. И. Пыляев в 1889 году.

Среди городских легенд того времени Пыляев выделяет рассказ о том, как в 1731 году при издании календаря на 1732 год уже упоминавшийся нами петербургский немец академик Георг Крафт включил в него предсказание, что лед на Неве вскроется на следующий год рано, в марте месяце, и даже указал число. «По выходе в свет календаря это предсказание возбудило много толков, и друзья смеялись пророчеству профессора, особенно за двое суток до предсказанного дня, когда Нева не думала еще вскрываться. Но наступил предсказанный день и, к общему удивлению, Нева вскрылась. По рассказу современника, весь Петербург ужаснулся этому удачному – за полгода – предсказанию».

За календарями, особенно теми из них, что предсказывали те или иные природные явления или стихийные бедствия, в Петербурге следили с особой тщательностью. Причем, как повествуют предания, не только опасаясь того, что предсказания могут сбыться, но и, как ни странно, с нетерпением ожидая некоторых. Иностранные авторы рассказывают, что их предприимчивые земляки пользовались наводнениями, чтобы списывать собственные убытки, происходившие далеко не только по вине стихии. В Петербурге даже поговаривали, что «если в какой-то год не случится большого пожара или очень высокой воды, то некоторые из этих тамошних иностранных факторов обанкротятся».

Перед самой смертью Анны Иоанновны произошло, как говорили современники, еще одно неразгаданное явление. Будто бы однажды заполночь, когда императрица уже удалилась во внутренние покои, и у Тронной залы был выставлен караул, дежурный офицер уселся вздремнуть. Вдруг часовой скомандовал: «На караул!» Солдаты мгновенно выстроились, а офицер вынул шпагу, чтобы отдать честь вдруг появившейся в Тронной зале государыне, которая, не обращая ни на кого внимания, задумчиво склонив голову, ходила взад и вперед по зале. Взвод замер в ожидании. Офицер, смущаясь странностью ночной прогулки и видя, что Анна Иоанновна не собирается идти к себе, решается пойти спросить, не знает ли кто о намерениях императрицы. Тут он встречает Бирона и докладывает о случившемся. «Не может быть, – отвечает тот, – я только что от государыни. Она ушла в спальню». – «Взгляните сами, – возражает офицер, – она в Тронной зале». Бирон идет туда и тоже видит женщину, удивительно похожую на императрицу. «Это что-то не так. Здесь или заговор, или обман», – говорит он и бежит в спальню императрицы, уговаривая ее выйти, чтоб на глазах караула изобличить самозванку. Императрица в сопровождении Бирона выходит и… видит своего двойника. «Дерзкая!» – говорит Бирон и вызывает караул. Солдаты видят: две Анны Иоанновны, и отличить их друг от друга совершенно невозможно. Императрица, постояв минуту в изумлении, подходит к самозванке: «Кто ты? Зачем ты пришла?» Не говоря ни слова, привидение пятится к трону и, не сводя глаз с императрицы, восходит на него. Затем неожиданно исчезает. Государыня, обращаясь к Бирону, произносит: «Это моя смерть» – и уходит к себе. Через несколько дней Анна Иоанновна умерла.

Буквально за день до своей кончины Анна Иоанновна подписала назначение герцога Бирона регентом при двухмесячном Иоанне Антоновиче. Уже тогда этот акт современники сочли беспрецедентным и «воистину непристойным». Есть две легендарные версии об отношении самого Бирона к этому назначению. По одной из них, герцог сам настаивал на нем, по другой, даже он, узнав о решении императрицы, был несколько растерян. Все расставила по своим местам история. Герцог Бирон вскоре был арестован, препровожден в крепость, а затем сослан в Сибирь.

Остается напомнить несколько мистических фактов его биографии. По рассказам самого герцога, в его жизни особую каббалистическую роль сыграла цифра «2». Анне Иоанновне, сначала в Митаве, а затем в Петербурге, он служил 22 года. Затем, после смерти обожаемой государыни 22 дня, вплоть до своего ареста, фактически управлял государством, будучи регентом при младенце Иоанне Антоновиче. И, наконец, пройдет ровно 22 года в сибирской ссылке, пока некогда всесильный герцог не скончается в возрасте 82 лет.

Елизаветинский Петербург

В Петербурге жива легенда о том, что буквально накануне своего восшествия на престол Елизавета Петровна случайно во дворце встретилась с правительницей Анной Леопольдовной – матерью императора Иоанна Антоновича. Неожиданно Анна споткнулась и на глазах придворных упала перед Елизаветой на колени. Все смутились, почувствовав в этом некое мистическое предзнаменование.

Памятником восшествия на престол Елизаветы Петровны, если верить старинному преданию, следует считать Спасо-Преображенский собор. Не тот, который мы знаем, построенный архитектором В. П. Стасовым в другое время и по другому случаю, а тот, что прежде стоял на этом месте и был выстроен, если верить одной из легенд о событиях осени 1741 года, по повелению Елизаветы Петровны в благодарность преображенцам, первыми присягнувшим на верность новой императрице в ночь на 25 ноября 1741 года. Здесь, вблизи Литейного двора, чуть ли не с петровских времен квартировал старейший в России лейб-гвардии Преображенский полк, и собор был заложен на месте полкового дома, или съезжей избы, куда будто бы и прибыла Елизавета за «своими лейб-компанцами».

Между тем есть и другая легенда. Будто бы в ночь на 25 ноября 1741 года Елизавета с несколькими приближенными направилась не в Литейную часть, а к Аничкову мосту. Именно там будто бы в то время находился Преображенский полк, и именно отсюда начался ее марш по Невскому проспекту к Зимнему дворцу, закончившийся, как известно, успешным восшествием на отцовский престол. Согласно этой легенде, в память о таком историческом событии и приказала Елизавета возвести вблизи Аничкова моста одноименный дворец.

Но вернемся к Преображенскому собору. Собор строился по проекту Михаила Земцова в стиле русского барокко. Изображений этого последнего произведения замечательного зодчего, к сожалению, нет. Известно только, что завершался он пятиглавием. Летом 1743 года архитектор скончался, и собор достроили без него. Простояв более семидесяти лет, в 1825 году он сгорел. Проект восстановления был поручен одному из крупнейших представителей классицизма в России Василию Петровичу Стасову. Через четыре года восстановленный храм освятили. Но, как мы уже говорили, это было другое время, и новый храм был посвящен не внутренним событиям русской истории, а событию внешнеполитическому – победоносному окончанию русско-турецкой войны. Об этом напоминают стволы трофейных пушек в ограде собора, опущенных жерлами в землю.