Танцующая саламандра - Ольховская Анна Николаевна - Страница 33
- Предыдущая
- 33/42
- Следующая
— Я не о том, — спокойно прервал поток возмущения Мартин. — Физически себя Саша действительно загнал, но все это от жалости к себе — ах, как это так, меня, крутого профи, обыграли! Гордыня это, Саша, не более того.
— Что?!
— То. Гордыня. А надо трезво смотреть на ситуацию. И принять, что ситуация — даже не форс-мажорная, а гораздо хуже. Потому что твой профессионализм, Саша, применим к привычной нам реальности, и там ты действительно один из лучших. Но мы столкнулись с тем, к чему еще пару месяцев назад я относился с насмешкой и скепсисом, считая всю эту экстрасенсорику выдумкой шарлатанов. Пока не испытал на себе гнет чужой воли… — Мартин на мгновение замолчал, по лицу скользнула тень — воспоминание действительно было не из приятных. — И теперь не надо винить себя в том, что не справился — невозможно с ходу просчитать все действия противника, когда до конца не знаешь его возможностей. Ну да, рептилоиды пока нас переиграли, но не забывай о Павле, нашем главном козыре в поединке с тварями. Они ведь еще не знают, что он все вспомнил. И не будут от него скрывать местонахождение Моники. А ты можешь хотя бы на минутку представить, что Павел позволит кому бы то ни было обидеть ее?
— Да Пашенька башку оторвет любой змеюке, на его девочку позарившейся! — запальчиво выкрикнула Марфа, а затем ласково погладила плечо Дворкина. — Мартин Игоревич все правильно говорит, ты слушай его, Сашенька, слушай. Паша защитит и Монюшку, и отца своего. А тебе надо ему только помочь.
— Но как?! — Александр устало потер виски. — Как я могу помочь, если не знаю…
Писк мобильного прервал его, Дворкин взял телефон и посмотрел на дисплей:
— Сообщение. С незнакомого номера.
— Глянь скорее, что там! — Марфа нетерпеливо переплела пальцы. — Чует мое сердце — там добрые вести!
— Откуда… — махнул рукой секьюрити, нажимая кнопки.
А потом он открыл текст сообщения.
И мне вспомнилась сказка о живой и мертвой воде. Сейчас Александру явно дали живую.
Он поднял на нас мгновенно просиявшие глаза:
— Это адрес!
— Какой? — озадаченно нахмурилась Марфа.
— Адрес места, где держат Монику!
Глава 36
Желтые глаза по-прежнему держали в плену, не позволяя даже на долю секунды отвести взгляд и расслабиться. Но тиски чужой воли больше не давили душу, не сковывали разум, не превращали в марионетку.
Наверное, при желании Моника смогла бы даже закрыть глаза, избавившись от тошнотворного вида вертикальных зрачков. Но тогда Макс стопроцентно догадался бы, что пленница освободилась от гипноза и на его вопросы она сейчас отвечает так, как хочет, а не так, как надо.
И кто знает, что он предпринял бы еще?
А так — тошно, страшно, хочется проснуться, но надо держаться и изображать послушную куклу. Главное, чтобы игра в куклы не зашла слишком далеко…
А допрос между тем продолжался:
— Что Дворкин собирается предпринять для поиска Венцеслава?
— Не знаю.
— А если подумать? Ну, напряги память!
Глаза приблизились почти вплотную, а губы задел раздвоенный кончик языка. Сдерживать рвотный позыв Моника не стала.
Шипунов отшатнулся и гневно прищурился:
— Противно, значит? Ничего, привыкнешь. И тебе даже понравится, гарантирую!
— Нет.
— Что — нет?
— Не понравится. Ты гадкий.
А что? Она ведь под гипнозом, говорит что думает.
— Поживем — увидим, — желтые глаза на мгновение подернулись похотливой пленкой. — А сейчас давай вернемся к господину Дворкину и остальной банде мартышек. Так что там Дворкин? Он ищет хозяина?
— Наверное.
— Что значит — наверное? Ты жила в поместье Кульчицких, как ты можешь не знать, что там происходит?
— Могу. Мама Марфа запретила меня беспокоить. И меня больше интересует Паша. Я его очень люблю.
Получи плюху, тварь! Ишь, как перекосило от злобы!
Но в следующее мгновение Моника пожалела о своей маленькой мести.
Потому что сильные руки подхватили ее и швырнули на кровать. При этом прервался зрительный контакт, и девушка смогла видеть не только желтые глаза рептилоида, но и его самого, в первозданном, так сказать, виде. И вид этот Монике не понравился. Настолько не понравился, что девушка забилась и закричала от ужаса и отчаяния.
Но освободиться от тяжести навалившегося тела не получалось. Макс придавил ее руки к постели и, склонившись над лицом, возбужденно выдохнул:
— Кричи-кричи, меня это заводит. Скоро ты будешь кричать по другой причине, более приятной. А потом навсегда забудешь своего Пашеньку. И станешь моей любимой женушкой…
— Нет, нет, нет! Пусти! Ненавижу! Пусти-и-и-и!!!
Господи, неужели опять?! Опять начнется кошмар насилия?! Она только-только начала забывать страшные месяцы, проведенные в плену у Гизмо, а теперь кошмар вернулся, причем в еще более жутком вырианте…
Паша, ну где же ты?!!!
Раздвоенный язык прошелся по ее губам, Монику опять едва не стошнило, а Макс зашептал:
— Ничего-ничего, потерпи, моя сладкая! Я мог бы снова отвести глаза, сделаться красавчиком, но я хочу, чтобы ты полюбила меня такого, настоящего! Это только поначалу непривычно и страшно, а потом тебе понравится!
— Не-е-ет!
Моника билась отчаянно, но это только оттягивало неизбежное. Больше всего девушке хотелось умереть. Здесь и сейчас, сию минуту, пока не…
Негромкая, в общем-то, трель мобильника прозвучала набатом. Рептилоид, уже почти преодолевший сопротивление, вздрогнул и на мгновение ослабил напор. Моника воспользовалась этим мгновением и с силой оттолкнула от себя ненавистное чешуйчатое тело, уже почти обнаженное. И попыталась отползти на край кровати, прикрывшись одеялом.
— Ну куда ты, дурочка? — усмехнулся Макс, поднимая с пола сброшенные туда брюки и вытаскивая из кармана телефон. — Сейчас я переговорю с боссом, и мы продолжим.
— Никогда!
— Да ладно тебе! Куда ты денешься! — небрежно махнул рукой рептилоид и нажал кнопку ответа: — Да, Аскольд Викторович, слушаю! Что? — его и без того не самая симпатичная физиономия стала еще уродливей от гримасы недовольства. — Прямо сейчас? Но вы же меня сами отпустили на сегодня! Что такого срочного… Да, понял. Скоро буду.
Шипунов раздраженно отшвырнул трубку и повернулся к сжавшейся в комочек девушке:
— Ну что же, милая, придется тебе потерпеть до вечера — я зачем-то боссу срочно понадобился. Но ты не переживай — у нас с тобой вся ночь впереди.
— Если ты раньше не сдохнешь!
— Ну-ну, зачем же так грубо! — Макс по-хозяйски притянул к себе девушку и прижался губами к ее рту.
Ничего гаже в своей жизни Моника еще не испытывала…
И на этот раз удержать рвоту ей не удалось. Да и не очень хотелось.
Шипунов вскочил с кровати, брезгливо отряхиваясь. Злобно глянул на корчившуюся в спазмах девушку и прошипел:
— Похоже, без гипноза все же не обойтись. А там посмотрим. Пока меня не будет, приберись тут! — скомандовал он пленнице. — Смени постельное белье: грязное — в ящик для белья, чистое возьми в шкафу.
— Вот еще! Нашел прислугу!
— Как угодно, — пожал плечами рептилоид, одеваясь. — Но учти — до моего возвращения ты отсюда не выйдешь. Охота сидеть в грязи — сиди.
Моника старательно «держала лицо», последним усилием воли загоняя рвущиеся наружу рыдания внутрь. Она старалась не смотреть на неспешно одевавшегося рептилоида, не видеть это вытянутое чешуйчатое тело, такое нечеловеческое, такое отталкивающее. Его приплюснутую морду — именно морду, не лицо, его тонкие руки, в которых, казалось, нет костей, одни мышцы. Сильные, сжимающие в удушающих объятиях мышцы…
Хотелось расплакаться прямо сейчас, вот в эту минуту, чтобы выплеснуть отчаяние безысходности. Но Монике удалось сдержать слезы. Пусть и ровно до того мгновения, когда за Шипуновым захлопнулась дверь.
И если бы он, что-то забыв, сейчас же вернулся, он увидел бы бьющуюся в истерических рыданиях жертву. Моника выла, выла зверем, прикусив край одеяла и избивая кулачками подушку.
- Предыдущая
- 33/42
- Следующая
