Словарь Ламприера - Норфолк Лоуренс - Страница 1

• 1/199
• Следующая

Ш-ш-хлоп!

Книга шлепается под ноги. Молодой человек, ожидающий на пристани, сдвигает очки и трет уставшие глаза. Он сидит на дорожном сундуке, а перед ним качается на волнах корабль. На нем он вернется домой. Скоро корабль отплывает.

Все та же картина. Грязноватые воды Темзы, над самой поверхностью реки скользит чайка, подгоняемая ветром. Канат то и дело натягивается, удерживая пакетбот, готовый оторваться от берега. С дощатого настила пристани жалобно взирает упавшая книга.

Он смотрит на пакетбот. Матросы усердно таскают какие-то ящики, складывая их штабелем на корме, где натянутые снасти скрывают их из виду. Нагруженный корабль лениво ворочается в воде, напоминая навьюченную свинью. Утренние тени укорачиваются по мере того, как солнце поднимается все выше. Спину уже припекают солнечные лучи, но в душе — могильный холод. «Я потерял ее», — думает он обреченно. В глубине его души теснится бессильный гнев, и проклятия готовы сорваться с губ. Будто в ответ, с пакетбота доносится крепкая ругань матроса. Юноша с тоской поднимает лицо к небу, словно убеждая кого-то там, наверху: «Я не хотел. Меня принудили». Но только равнодушное солнце отражается в стеклах очков. «Я не хотел».

Чайка уже улетела, но на Темзе и без нее есть на что посмотреть. Лодочники, налегая на весла, так и снуют с одного берега на другой, осыпая ругательствами суда, появляющиеся вблизи. Пакетбот, совсем такой же, как тот, что перед ним, наверное, не рассчитал силу прилива и теперь стоит на якоре в сотне ярдов вниз по течению. Какой-то катер безнадежно спорит с ветром, пытаясь лавировать навстречу бризу. Под солнцем река нагревается, и от воды поднимаются вонючие испарения. Вскоре над ней повисает легкий туман. Он скрывает темную полосу грязи с Блэкуолла, которая делается все шире, пока длится отлив. Выше по течению из тумана медленно появляется «Ноттингем», его новые паруса похрустывают под слабым ветром. Рассекая черную воду, он минует причал, и вот уже юноша видит только корму, шум парусов становится все глуше и наконец совсем растворяется в плеске воды у причала.

Но одинокая фигура на пристани не хочет расстаться с кораблем. Юноша провожает глазами судно Ост-Индской компании, мерцающее в тумане в излучине реки. Вот уже дальний берег заслоняет собой, словно отрезав, нос корабля. Юноша следит за плавным движением величавого силуэта, но видит другие силуэты других кораблей, тех четырех, впервые уходивших той же дорогой так давно. Он никогда их не видел, он мог только читать о них, мысленно представляя себе их давно забытые маршруты, сопровождая их в своем воображении из порта в порт. Но Темза, ее воды и берега все еще помнят о тех четырех кораблях. Даже пристань, на которой он сидит, — та же самая. На этом самом месте все начиналось. Так давно. Он пытается проследить мысленным взором всю цепь событий, начиная с того самого дня, когда от этого самого места отплывали в далекий путь те корабли, самые первые. И все, что было потом. Он ушел в это прошлое, он достиг пылавшей Рошели, и от нее шли плач, и рыдание, и вопль великий, и он двинулся дальше — и путь к истоку всего привел его сюда, откуда много десятилетий назад отчалили те корабли. Теперь-то он знает, какой рок преследовал его род. Ему пришлось идти на ощупь, он не знал, что ищет. В смятении и ужасе он брел между потускневшими знаками и выцветшими от времени подписями на старых бумагах… Лицо его искажается гневом: «Потускневшие от времени! Как бы не так! За выцветшими подписями скрывались силы, которые играли мной, как марионеткой! Они играли не только моей жизнью и смертью, они играли судьбой моего отца, и деда, и прадеда. Они играли всем нашим родом с тех самых пор, как вспыхнула пожаром Рошель. Но начиналось все здесь, и отсюда я прослежу всю последовательность событий, от самых истоков. Я начну с тебя, Франсуа, мой проклятый предок, который мнил себя, властелином, а попал в свой собственный капкан, я начну с тебя и твоего завещания». И бессильный гнев опять захлестывает его, гнев на мертвеца, который как ни в чем не бывало наслаждается покоем в могиле. Глядя на Темзу, юноша шлет ему страшные проклятья, но только невозмутимое солнце отражается в темной воде, и река продолжает привычное движение к морю. Книга валяется под ногами. Юноша наклоняется, чтобы поднять ее, и, когда он берется за корешок, книга распахивается, и оттуда выскальзывает пергамент, сложенный пополам. Завещание человека, которого он осыпает проклятиями. Солнечный свет заливает пристань. Порыв ветерка подхватывает пергаментный лист и передвигает к самому краю настила, где он трепещет, как крошечный парус. «Ну и пусть, — думает юноша, — пусть его смоет прилив, пусть унесет его в море, туда, где в обреченной Рошели тщетно ждали послания, написанного этой рукой. Рошель — вот преступление, скрыть которое не удалось. Рошель — вечное клеймо».

И все-таки он наклоняется и подбирает пергамент. Жесткий, как парусина, он хрустит, когда юноша разворачивает его. Он поправляет очки, и в лицо ему смотрят аккуратно выведенные буквы.

«Я, Франсуа Ламприер, купец, обращаюсь к тебе, мой потомок, где бы ты ни прочел это, кем бы ты ни оказался. Привет тебе.

Быть может, ты — сын моего внука, но я не думаю, что это так. Боюсь, что потребуется больше поколений и пройдет гораздо больше лет, прежде чем счет будет оплачен. Но если ты уже читаешь это послание, значит, расплата близка, и, обращаясь к тебе отсюда, из города Лондона, места моего изгнания, ставшего моим пристанищем, я радуюсь, что ты наконец явился.

Я спрашиваю себя, сколько тебе известно? Думаю, больше, чем мне. Завтра я отправляюсь на поиски моих бывших партнеров, чтобы вернуть то, что они отняли у меня в Рошели. Я делаю это ради тебя. Я покинул Рошель, шестерых детей и Анну-Марию, их мать, носившую под сердцем седьмого. Теперь я должен покинуть и свою вторую семью на Джерси, чтобы уладить все дела. Я должен покинуть тебя, мой нерожденный потомок, и ныне, в час, когда я пишу тебе эти слова, я могу только надеяться на твой приход.

О моих партнерах и о нашей Компании я скажу здесь совсем немного. Если ты читаешь мое послание, тебе уже известно, как мы получили Компанию из британских рук. То были прекрасные времена, мы крепко держались друг друга в нашей борьбе. Но теперь все это позади, все окончилось вместе с Рошелью и предано забвению, как и рошельские мертвецы. Я не позволю отнять у меня потомков во второй раз.

Ты уже знаешь, что я бежал в Англию, чтобы решить нашу судьбу. С этих берегов я мог только наблюдать, как осажденная Рошель умирает от голода, как осада города завершается его гибелью и мое обещание вернуться победителем превращается в злую издевку. Мне оставалось только ждать, пока голодная смерть не настигнет мою семью, моих компаньонов и всех жителей злосчастного города. Я известил компаньонов о положении дел, о том, что им надо спасаться бегством. И они бежали. Но я не мог себе и представить, какой ценой был куплен побег. Вот этот долг им теперь и предстоит вернуть. Завтрашний день избран мною для того, чтобы заставить убийц заплатить по счету. Теперь, когда ты это читаешь, наступил день возмездия.

Ты прошел невероятный путь, чтобы разыскать и прочесть это мое послание к тебе. Этот путь усыпан трупами тех, кто пал до тебя. Он полон чудовищных трудов и испытаний. Скорее всего, ты прибыл с острова Джерси, возможно, из того самого дома, который я построил в Розели. Как и я, ты покинул дом и семью и, быть может, скорбишь по ним так же, как и я.

Но ты пришел, и теперь мы вместе. Вместе нам удастся выполнить задуманное. Быть может, нам все-таки суждено вернуться в Рошель победителями. Шлю тебе привет, мой наследник и потомок».

• 1/199
• Следующая