Русь окаянная - Ачлей Александр "(Сергей Норка)" - Страница 37

• Предыдущая
• 37/70
• Следующая

Должна быть третья система управления, которая обеспечит функционирование двух первых. При Сталине она была. Психологическая система управления, в которую входили сознательная часть в виде идеологии марксизма и пропагандистского аппарата и подсознательная в виде посеянного государством страха.

Мы в худших условиях. В отличие от товарища Сталина мы не имеем репрессивных органов, не купленных нэпманами. Плюс кампания по борьбе с «врагами народа» в современных условиях неприемлема. Это видимая официальная государственная система и для нее нужна соответствующая ситуация. Поэтому необходима невидимая психическая система управления, базирующаяся на комплексе сигналов угрозы в подсознание огромной части населения, в чьих экономических интересах не допустить функционирование двух первых систем в интересах государства.

Романов встал и заходил по кабинету. Затем остановился и вытянул руку с простертым указательным пальцем в сторону Бардина.

— Он и его лаборатория разрабатывают эти сигналы и эту третью тайную систему управления. В соответствии с современными условиями. Без разработанной и опробованной системы психического контроля за населением власть брать нельзя. Мы либо трансформируемся в нынешний режим, либо будем смяты. Причем смяты жестоко.

— Я во многом согласен с вами, Петр Алексеевич, — сказал Сидоренко, который все это время внимательно слушал, не задавая вопросов. — В чем я с вами не согласен, так это в оценке нашего народа. Не согласен как патриот. Из ваших рассуждений следует, что Россия населена одними ворами и дебилами. Скотами.

Романов пропустил слова Кота мимо ушей и спросил:

— Вы готовы принять участие в создании псисистемы управления?

— Разумеется.

Как только он произнес эти слова, со своего места поднялся молчавший все это время Бардин. Он написал что-то на листке бумаги и протянул Коту.

— Вот координаты человека, с которым вам надлежит встретиться и оговорить схему операций в рамках научной программы «Псы Иисуса Христа».

Домой Кота отвез на своем стареньком «жигуле» Романов. Во дворе дома, где проживал Сидоренко, они еще несколько минут беседовали, сидя в машине. В десяти метрах от романовского «жигуля» стояло несколько гаражей, называемых в простонародье «ракушками». К одной из ракушек подошел ханыжного вида мужик, расстегнул штаны и начал справлять нужду прямо на дверь гаража.

— Вот же скот, — в сердцах хмыкнул Константин Павлович. — Ведь наверняка живет в этом же доме, но лень подняться и зайти в сортир.

— Это ваш гараж? — насмешливо осведомился Романов.

— Если бы мой был, я б его сейчас заставил мордой вытереть, — ответил Кот.

— Ну так не нервничайте.

Мужик закончил отправление естественного физиологического процесса, застегнул штаны, а затем достал из кармана ключ, отпер ракушку и через несколько минут выехал из нее на синей иномарке.

— Позвольте, — растерянно и удивленно сказал Кот. — Это он что? Свой собственный гараж обоссал?

Романов усмехнулся.

— Мне вспомнились ваши патриотические обвинения в мой адрес, уважаемый Константин Павлович. Относительно того, что я якобы утверждаю, что Россия населена скотами. Запомните. В Европе вообще не писают на гараж. В Азии или в Африке могут пописать, но только на чужой. И только россиянин может описать свой собственный, потому что ему лень дойти до чужого. Русская душа загадочна.

Сидоренко ничего не ответил.

Родионов сидел на скамейке, лениво поглядывая по сторонам. Сложенная вчетверо газета лежала рядом.

Поглядывая время от времени на часы, Александр Иванович чертыхался. Уже тридцать минут торчал он на солнцепеке в ожидании связника.

В ту ночь, когда поминали Муравьева, Родионов сделал для себя выбор. Для себя и для товарищей, которые, подчиняясь инстинктам стаи, изъявили готовность влиться в состав неизвестной организации, гарантирующей им «работу по специальности», деньги и защиту. Что это за организация, не знал никто, включая Родионова. Ему был известен только один ее член, который подсел к нему в «Русском бистро», где подполковник армии российской решил оставить трудовые накопления в размере стоимости двух банок пива. Незнакомец, представившийся как Олег, обладал располагающими к доверию внешностью и манерами, и Родионов «раскрылся» очень быстро, несмотря на многолетнюю привычку избегать случайных встреч. Видимо, стресс, в котором подполковник находился уже несколько лет, требовал снятия, и офицер уже не мог сопротивляться этой психологической потребности. Олег слушал внимательно и сочувственно, а когда его собеседник закончил «изливать душу», а пиво было выпито, пригласил посидеть в ресторане.

Впервые за последние десять лет подполковник Российской армии оказался в ресторане. Случайно или специально незнакомец Олег выбрал дорогой ресторан, сказать трудно, но Родионов, впервые за много лет попробовавший давно забытые деликатесы, запивая их французским коньяком, почему-то не почувствовал душевного комфорта. Он понимал, что мешало ему. Присутствие самодовольных, развязных людей. Он не был завистлив от природы, но, глядя на тех, кого окрестили «новыми русскими», видел Муравьева, лежавшего в гробу, и его многострадальную вдову, сидевшую в обмороке возле гроба. Олег, видимо, обладавший дьявольской проницательностью, все понял и подмигнул. «Это не „новые русские“, — сказал он, кивнув на зал. — В сравнении с настоящими новыми они оборванцы». Разговор, в ходе которого Родионов отчетливо понял, что Олег подсел к нему не случайно, продлился несколько часов. И хотя как профессионал подполковник прекрасно понимал, что идет вербовка, это не вызвало у него негативных чувств. Та злоба, которая копилась годами в недрах подсознания, выплеснулась в эмоции после смерти Муравьева, и сейчас он готов был продаться не то что иностранной разведке, но дьяволу. Причем даже не за деньги. За возможность мстить проклятому режиму.

Когда точки зрения были уточнены и Родионов подтвердил готовность сотрудничать, Олег сообщил ему, что организация, которую он представляет, не является шпионской или бандитской, но носит патриотический оттенок и борется с режимом нелегальными методами.

— Тебе позвонят от меня, — сказал Олег на прощанье.

И вот Родионов уже полчаса сидел и ждал человека, который позвонил ему и, сославшись на Олега, назначил встречу. Посидев еще десять минут, Александр Иванович посмотрел на часы в последний раз, выматерился и направился к метро. В вагоне электрички кто-то осторожно тронул его за руку, и приятный баритон спросил:

— Александр Иванович?

Родионов обернулся. Перед ним стоял высокий мужчина с короткой стрижкой седеющих волос и смеющимися глазами.

— Я от Олега.

Родионов понимающе хмыкнул.

— Доверяй, но проверяй.

— Надеюсь, вы не обиделись? — дружелюбно спросил незнакомец.

— Нисколько. Как вас называть?

— Зовите меня Котом. Мне это будет приятно, потому что так меня называют друзья. Надеюсь, мы ими станем.

— Может быть, — сказал Родионов, осматривая незнакомца. — Где будем беседовать?

Через несколько минут они сидели на втором этаже небольшого ресторана с английским названием «Джон Буль». Молоденькая официантка принесла меню, и Кот гостеприимным тоном, давая понять, что расплачивается он, сказал:

• Предыдущая
• 37/70
• Следующая