Изгой Гора - Норман Джон - Страница 21
- Предыдущая
- 21/42
- Следующая
Я решил, что он прекрасен.
Я знал, что смотрю сейчас на самого грозного и опасного хищника Гора.
Но он все равно был прекрасен.
Яркие круглые глаза, горящие как звезды, смотрели на меня.
— Хо! Убар небес! — воскликнул я, широко раскинув руки, с наполненными слезами глазами. — Ты не узнал меня? Я Тэрл! Тэрл из Ко-Ро-Ба! — Я не подумал о том, какой эффект произведут мои слова на трибуны. Я забыл о них и обращался к тарну, как будто он был воином, членом моей касты. — Думаю, ты не забыл язык своего города?
И, не думая об опасности, я побежал к нему, вспрыгнул на платформу, где он стоял, и, обвив руками его шею, заплакал. Огромный клюв осторожно коснулся меня. Это конечно, не было проявлением чувства, но его большие круглые глаза смотрели на меня. Хотел бы я знать, какие мысли у него в голове. Может, он тоже вспомнил воздушные бои, звон оружия, долгие путешествия, которые мы с ним совершали в небесах над зелеными полями Гора. А может, он вспоминал Воск, раскинувшийся серебряной лентой под его крыльями, или скалистые горы Вольтан Рейндж — Горы Тентис, знаменитые своими стаями тарнов; сверкающие башни Ко-Ро-Ба, огни блистательного Ара, когда мы вдвоем решились напасть на этот самый великий город на Горе. Но, думаю, вряд ли эти воспоминания родились в его примитивном мозгу. Этот гигант нежно просунул клюв мне под руку.
Я знал, что воинам Тарны придется убить нас обоих, так как этот тарн будет защищать меня до своей смерти.
Я наклонился, чтобы осмотреть крепление цепи. К счастью, она была не закреплена, а просто стянута болтом с квадратной головкой. Болт был длиной в полтора дюйма.
Я попытался отвинтить его. Он не поддавался, и я налег изо всех сил. Яростный крик вырвался у меня из груди. Но все тщетно.
Я не слышал крика трибун. Я знал, что зрители вне себя от злобы и негодования. Ведь их снова обманули, лишив приятного восхитительного зрелища. Они быстро поняли, что я намереваюсь освободить тарна.
Прозвучал резкий голос татрикс:
— Убейте его! — Голос Дорны Гордой тоже приказывал воинам прикончить меня. Один из них спрыгнул со стены на арену и был совсем близко. Я почувствовал, как мои мышцы и сухожилия трещат от напряжения, от борьбы с непокорным металлом. Копье вонзилось в деревянный пол платформы. Я обливался потом. Еще одно копье вонзилось рядом с первым. Мне казалось, что металл болта вот-вот сорвет мясо, переломает кости пальцев. Еще одно копье упало рядом, задев мою ногу. Тарн вскинул голову и закричал угрожающе и злобно. Ужас заморозил сердца тех, кто находился на арене. Они попятились, как будто опасаясь, что тарн бросится на них.
— Идиоты! — закричал офицер. — Птица в цепях! Нападайте! Убейте обоих!
Но в это мгновение болт поддался и цепь соскользнула с ноги.
Тарн как будто понял, что свободен, стряхнул ненавистный металл с ноги, задрал голову и закричал. Этот крик, вероятно, был слышен во всей Тарне. Подобный крик можно услышать только в горах Тентис и среди ущелий Вольтан — это был крик дикого тарна, победоносный крик властелина земли.
Я боялся, что тарн взмоет в небо, однако он ждал. Ждал, хотя и был свободен и металл был снят с его ноги, а воины с копьями приближались, потрясая оружием.
Я вскочил к нему на спину и изо всех сил схватился за шею. Многое я бы дал за седло и широкий алый ремень, которым тарнсмены привязывают себя к седлу!
Как только тарн ощутил на себе мой вес, он вскрикнул еще раз и, раскинув широкие крылья, взмыл вверх. Несколько копий пролетели под нами и беспомощно упали на разноцветный песок арены. Снизу до нас раздались звуки разочарования и злобы. Серебряные маски вдруг поняли, что их снова обманули и жертва ускользнула — день развлечений кончился провалом.
У меня не было возможности управлять тарном. Обычно для этого использовались поводья, которых было шесть. Натягивая их, можно было заставить тарна двигаться в нужном направлении. Но у меня не было ни седла, ни сбруи. У меня не было даже свистка, без которого многие тарнсмены боялись даже подойти к своей птице.
Я смотрел сверху на башни Тарны, сверкающий овал арены, от которого меня уносили могучие крылья тарна. И во время этого полета меня охватило возбуждение. Угрюмый город остался позади, я уже видел внизу зеленые поля, желтые рощи деревьев ка-ла-на, зеркальные поверхности озер, ярко-голубое небо, открытое и манящее.
У меня вырвался крик:
— Я свободен.
Но я знал, что не могу считать себя полностью свободным, когда столько людей томится в неволе в этом сером городе.
Там осталась девушка, темноглазая Линна, которая была так добра ко мне, чьи огненные волосы были стянуты грубым шнурком, на которой был одет воротник рабыни города.
Там остался Андреас из Тора, член касты Поэтов — молодой, жизнерадостный, неунывающий, с волосами, подобными гриве черного тарна, который был готов умереть, но не убивать меня и был осужден погибнуть на Арене Развлечений или в шахтах Тарны. И там осталось еще много людей, скованных и нескованных, работающих в шахтах, на полях, в самом городе… тех, что страдали от жестокости законов Тарны, которых давили традиции города, которые не имели в жизни ничего, кроме чашки ужасного кал-да после дня изнурительной нудной работы, не приносящей радости сердцу человека.
— Табук! — крикнул я гигантской птице. — Табук!
Табук — это самая распространенная на Горе антилопа: желтая, однорогая, питающаяся листьями ка-ла-на и изредка забредающая на открытые луга в поисках соли. Это была любимая добыча тарнов.
Крик «Табук» использовался тарнсменами, когда время было дорого и они не могли делать остановку, чтобы тарн мог найти себе добычу. Как только всадник замечает табука или какое-нибудь другое животное, он кричит «Табук!». Крик служит сигналом для тарна, что он может начать охоту. Тарн находил себе жертву, съедал ее и полет возобновлялся. Причем тарнсмен не покидал при этом седла. Я впервые использовал этот сигнал, но птица прошла обучение у Тарноводов много лет тому назад и должна была его знать. Сам я всегда старался отпускать тарна на свободную охоту. Мне не хотелось присутствовать при его трапезе.
Огромный тарн, услышав мой крик, встрепенулся и стал описывать широкие круги, сразу вспомнив то, чему его учили. Это был действительно самый великий из тарнов, убар небес.
Конечно, я затеял невозможную вещь. Только один шанс из миллиона был за то, что моя попытка увенчается успехом. Глаза тарна загорелись зловещим огнем, обшаривая землю. Голова и клюв вытянулись вперед, крылья широко распростерлись в воздухе, он опускался все ниже и ниже к серым башням Тарны.
Мы опять были над ареной, где все трибуны были забиты беснующимися зрителями. Хотя представление окончилось, пусть и не так, как ожидали все, но никто не расходился. Тысячи серебряных масок ждали, так как первой должна была покинуть Дом Развлечений татрикс в своей золотой мантии.
Я различил внизу золотое сияние татрикс.
— Табук! — крикнул я. — Табук!
Огромный хищник ввинтился в воздух и камнем полетел вниз. Когти окованные сталью, были наготове. Он падал совершенно бесшумно — как разящая сталь. Я вцепился в птицу. Мой желудок почему-то оказался у горла. Трибуны арены, казалось, летели на меня.
Снизу доносились крики ужаса. Серебряные маски были охвачены паникой. Совсем недавно они требовали крови, а теперь кому-то из них угрожала страшная смерть. Люди метались, стараясь спрятаться друг за друга, дрались за малейшие укрытия, сталкивая друг друга со стен на песок.
И в одно мгновение, которое несомненно было самым ужасным в ее жизни, татрикс осталась одна. Она стояла, покинутая всеми, на ступенях золотого трона среди разбросанных подушек и подносов со сладостями и прохладительными напитками. Дикий крик вырвался из-под золотой бесстрастной маски. Золотые рукава взметнулись вверх, перчатки закрыли золотую маску. Я успел заметить под маской ее глаза. Они были полны ужаса.
И тарн ударил.
Окованные сталью когти, как крюки, вонзились в тело кричащей татрикс. И тарн задержался на мгновение, потом, вытянув голову и клюв, расправил крылья и крепко схватил свою жертву. Он издал жуткий, леденящий кровь крик — крик, в котором слышался триумф победы и бесстрашный вызов любому противнику.
- Предыдущая
- 21/42
- Следующая
