Мародеры Гора - Норман Джон - Страница 35

• Предыдущая
• 35/76
• Следующая

Раздался дружный хохот, больше всех веселились красивые обнаженные невольницы, горячие и нетерпеливые в сильных, грубых руках мужчин из Торвальдсленда.

Раздвоенная Борода осушил рог.

— Меду! — крикнул он, и на этот раз приказ выполнила Гунхильда.

После второго рога Раздвоенная Борода вытер рот рукой, повернулся и направился к своим мехам.

Хильда жалобно повизгивала.

— Она самая холодная из женщин! — хохотал Оттар.

— Обними меня, Раздвоенная Борода! — плакала Хильда. — Пожалуйста, обними меня крепче!

— Ты будешь хорошо мне служить? — спросил Раздвоенная Борода.

— Да! — воскликнула она. — Да! Да! Да! Да!

Однако Раздвоенная Борода не торопился, он крепко прижал ее к себе, согревая своим телом. Через пол-ана я заметил, как Хильда осторожно подняла голову и прикоснулась губами к его плечу; смущенно поцеловала своего господина, а затем заглянула ему в глаза. Неожиданно он швырнул ее на спину, и его огромные руки, огрубевшие от рукояти меча и топора, вцепились в ее тело.

— О нет! — закричала Хильда. — Нет!

За столом начали делать ставки. Я поставил на Ивара Раздвоенная Борода. Через ан Хильда Надменная под радостные вопли мужчин и насмешливые возгласы рабынь, опустив голову, на четвереньках, заползла в рабский круг, который Ивар Раздвоенная Борода нарисовал на полу своего зала. Она ползла, не обращая внимания на то, что на нее смотрят рабыни и гребцы. Оказавшись внутри круга, Хильда выпрямилась. Она стояла, высоко подняв голову.

— Я твоя, Ивар Раздвоенная Борода, — сказала она. — Я принадлежу тебе!

Он махнул рукой, и Хильда вышла из круга, чтобы снова прижаться к своему господину и умолять о ласках — его новая рабыня.

Я получил девять тарнских дисков и два куска разбитой золотой тарелки, северяне добыли их два года назад, когда совершили набег на один из городов в восточных шхерах.

Раздвоенная Борода на эту ночь отдал Гунхильду Горму. Я видел, как Горм вел ее к своим мехам. Сегодня ее лодыжка будет прикована к его постели. Ивар предложил мне Булочку, однако я, разок воспользовавшись ее услугами, сделал щедрый жест, передав невольницу Оттару, поскольку собирался провести эту ночь с Тири. Оттар тут же принялся приковывать Булочку к своей постели. Можете представить себе мое разочарование, когда я увидел, как мимо меня провели Тири — один из гребцов вознамерился поразвлечься с ней. Она в отчаянии смотрела на меня из-за плеча воина. Я послал ей поцелуй на германский лад — пальцы руки прижаты к правой части рта. У меня не было никаких особых прав на эту хорошенькую маленькую рабыню. Как и вся добыча, награбленная в Кассау, она принадлежала воинам Раздвоенной Бороды. Я слышал звон цепей и стоны невольниц. Я решил, что сегодня мне придется спать одному.

— Тэрл Рыжий, — услышал я.

Повернувшись на голос, я, к своему удовольствию, увидел Ольгу, которая так и оставалась там, где ее привязал Оттар. Я рассчитывал, что она как раз дозреет, но совсем забыл о ней. Девушка стояла на коленях рядом со столбом.

— Я забыл про тебя, — сказал я ей.

— Ненавижу тебя, Тэрл Рыжий, — заявила она.

Я опустился рядом с ней на колени и протянул руку. Но она сердито отодвинулась в сторону, насколько позволяла веревка.

— Ты меня не развяжешь? — спросила она.

Мне совсем не хотелось спать одному. «Неужели мне не удастся разбудить еще недавно так яростно полыхавший в ней огонь?» — подумал я.

Я придвинулся к ней поближе. Ольга еще теснее прижалась к столбу.

Слегка приподняв ошейник, я начал нежно поглаживать шею невольницы.

— Пожалуйста, развяжи меня, — прошептала она.

Ее руки отчаянно извивались, тело прижималось к столбу. Мы оба стояли на коленях, и я продолжал ласкать ее. Ольга пыталась сопротивляться, но я проявил терпение. Наконец она всхлипнула.

— Ты мой господин, Тэрл Рыжий, — прошептала Ольга.

Я поцеловал ее в правое плечо. Она откинула голову.

— Возьми меня на меха, — попросила она.

Я отвязал ее от столба и повел за свободный конец веревки к своей постели, однако мне не пришлось тащить ее насильно. Ольга охотно последовала за мной, прижимаясь губами к моему левому плечу.

Возле постели, на которой были разбросаны меха, я остановился.

Ольга стояла неподвижно в ногах постели, глядя на меня. Она была рабыней. Собственностью.

— Возьми меня силой, — прошептала она.

Рабыни знают, что являются имуществом, и им нравится, когда с ними обращаются соответствующим образом. В душе каждой женщины живет желание, древнее самых древних пещер, — она мечтает о моменте, когда будет вынуждена подчиниться грубой силе великолепного, непреклонного мужчины, хозяина; женщина хочет лишь одного — оказаться обнаженной во власти этого безжалостного животного, зависеть от его желаний и воли. Это становится ясно из их тайных фантазий; земная культура, естественно, не дает женщинам возможности удовлетворить эти сокровенные желания, отсюда и возникают неврозы, истерия и враждебность. Технология и социальные структуры, следуя за собственными движущими силами и попав в зависимость от развития и экспансии, оставляют у себя за спиной жалких рассудочных животных, которые являются одновременно созидателями и жертвами прогресса. Мы сами создали для себя клетку и защищаем ее от тех, кто пытается сломать замки.

Я держал Ольгу левой рукой, а правой завел ее правую руку за спину; поднял вверх, она вскрикнула от неожиданной боли, а я швырнул рабыню на меха; как только она упала на живот, я быстро надел ей на щиколотки ножные кандалы из черного железа. Ольга повернулась ко мне лицом и села, в глазах у нее стояли слезы, руки были заведены назад, ноги согнуты. Я разбросал меха. Зазвенев цепями, Ольга, опустив голову, встала на колени. Я опустился рядом с ней.

— На живот, — приказал я ей, — щиколотки разведи на фут.

— Слушаюсь, мой джарл, — прошептала она.

Я начал ласкать ее под кандалами, внутреннюю часть щиколоток, ступни, потом под коленями, грудь, бедра. По тому, как напряглись мышцы, как она двигалась под моими руками, вскрикивала время от времени и учащенно дышала, я понимал, где находятся самые чувствительные места и, как настоящий воин, использовал ее слабость для достижения собственных целей. Через не которое время я перевернул рабыню на спину.

— Мне говорили, — сказал я ей, — что Ольга — самая лучшая из рабынь.

Она поднялась мне навстречу, умоляя о прикосновении. И я принялся гладить, ласкать и целовать ее.

— Что ты сделал с моим телом? — прошептала она. — Я еще ни разу не испытывала ничего подобного, не знала таких невыносимо сладостных ощущений.

— Что говорит тебе твое тело? — спросил я ее.

— Я стану для тебя чудом, Тэрл Рыжий, — тихо ответила Ольга. — Самым настоящим чудом!

— Доставишь мне удовольствие? — сказал я.

— Да, мой джарл! — Она плакала. — Да!

А когда она и в самом деле доставила мне удовольствие, я взял ее в первый раз.

— Обними меня крепче, — умоляла меня Ольга.

— Я обниму тебя, — сказал я, — а потом снова тебя возьму, рабыня.

Она посмотрела на меня изумленно.

— В первый раз, — пояснил я ей, — я лишь разогревал тебя и готовил к продолжению.

Ольга молча сжала мою руку. А я крепко обнял ее.

— Я смогу вынести столь сильное удовольствие? — испуганно спросила Ольга.

— Ты же рабыня, — ответил я, — у тебя нет выбора.

— Мой джарл, — в голосе Ольги звучал настоящий страх, — ты намерен взять меня во второй раз, как это принято у горианских рабовладельцев?

— Да, — ответил я.

— Я слышала об этом. — Ольга заплакала. — Девушку берут без жалости и сострадания!

— Точно, — сказал я.

Мы молча лежали рядом примерно пол-ана, я ее обнимал, а она прижималась ко мне, ее щиколотки по-прежнему оставались в ножных кандалах. Потом я к ней прикоснулся.

Она подняла голову.

— Уже начинается? — спросила она.

— Да, — ответил я.

— Позволено ли рабыне попросить господина о милости? — прошептала Ольга.

• Предыдущая
• 35/76
• Следующая