Охотники Гора - Норман Джон - Страница 14

• Предыдущая
• 14/87
• Следующая

— Подведите ее к дыбе, — распорядился судья.

Человек, управлявший повозкой, подошел к связанной девушке. Он отстегнул цепь, прижимающую ее шею к кожаной подушке, и, поддерживая под руки, по-прежнему связанные за спиной, помог ей подняться по ступенькам на повозку. Она остановилась рядом с судьей и низко опустила голову.

— Леди Тина, подойдите к дыбе, — потребовал судья.

Девушка машинально, словно во сне, подошла к дыбе и прижалась спиной к металлической поверхности. Правивший повозкой человек опустился на колени и закрепил лодыжки девушки на ободе дыбы. Затем обошел ее сзади и развязал веревки, стягивающие ее запястья.

— Положи руки на голову. Разведи локти пошире, — командовал он.

Девушка послушно выполняла все, что ей говорили.

— Ложись, — приказал он, поддерживая ее за плечи.

Она легла, растянувшись на металлической, несколько выгнутой поверхности дыбы, напоминающей большое колесо. После этого человек развел ей руки, уложил ее запястья в специальные углубления на ободе дыбы и привязал их ремнями. Такую же операцию он проделал с ногами девушки, закрепив в пазах на ободе ее щиколотки. Затем широкими ремнями притянул ее колени к спицам дыбы и, когда девушка замерла на ней, словно распятая, длинным рычагом сзади еще больше выгнул центральную наружную часть колеса. Теперь у девушки не было ни малейшей возможности пошевелиться. Ее бедра оказались закрепленными намертво. Клеймо должно получиться четким и глубоким.

Человек, натянув длинные кожаные рукавицы, вытащил из жаровни раскаленное тавро для клеймения рабов. На его торце даже отсюда была заметна пылающая буква размером в целый дюйм — начальная буква слова «кейджера», означающая на горианском «рабыня». Это красивая, изящная буква.

Судья оглядел распростертую на дыбе леди Тину из Лидиуса. Она ответила ему беспомощным, наполненным беспредельным ужасом взглядом.

— Поставить клеймо на теле леди Тины, — распорядился судья. — Отныне она рабыня. — Он повернулся и медленно спустился с повозки.

Девушка у него за спиной разразилась душераздирающим воплем, утонувшим в ликующих криках зрителей.

Человек отбросил тавродержатель в жаровню и быстрыми грубыми движениями сорвал ремни с запястий и щиколоток девушки. Теперь с ней можно было не церемониться. Схватив несчастную за волосы, он рывком поставил девушку на ноги. Она захлебывалась от рыданий.

— Перед вами новоиспеченная рабыня! — громовым голосом провозгласил держащий ее за волосы человек. — Сколько мне будет предложено за нее?

— Четырнадцать медных монет! — крикнул кто-то из присутствующих.

— Шестнадцать! — перебил его другой.

В толпе я заметил двоих матросов с нашего корабля и жестом подозвал их к себе. Усердно работая локтями, они начали продираться сквозь толпу.

— Двадцать монет! — предложил стоящий поблизости скобяных дел мастер.

Я заметил, что судьи уже ушли. Не видно было и музыкантов, тех, что сопровождали двигавшуюся сюда процессию.

Рабыни, впряженные в повозку, сбились в кучу и с любопытством наблюдали за происходящим.

— Двадцать две медные монеты! — продолжал торговаться скобяных дел мастер.

Мужчина на повозке держался как заправский аукционист. Стоявшая рядом с ним девушка словно оцепенела. Казалось, она не вполне отдавала себе отчет в происходящем. Голова ее была низко опущена, волосы упали на лицо, и только капающие на грудь слезы свидетельствовали о том, что она еще жива. Вероятно, девушка пребывала в шоке. Внезапно она словно очнулась и, запрокинув голову, зашлась в истеричном, пронзительном крике, в котором смешались и раздиравшая ее боль от горящего на бедре клейма, и пережитое за день нервное потрясение.

Она наконец поняла, что ее продают в рабство.

— Двадцать пять монет! — предложил какой-то уличный торговец.

— Двадцать семь! — выкрикнул стоящий рядом матрос.

Я оглянулся. Вокруг собралось уже человек двести — мужчин, женщин, даже детей.

— Покажи ее нам целиком! — крикнул уличный торговец.

Мужчина рывком отбросил голову девушки назад и, схватив за подол шелковую тунику, задрал ее до самого лица девушки, открывая любопытным взглядам все, что только может скрыть от них женщина.

— Ну-ка, дай посмотреть на себя, малышка! — рассмеялся выставивший ее на всеобщее обозрение мужчина.

А посмотреть на нее стоило.

— Даю за нее серебряный тарск, — предложил я. В толпе воцарилось молчание. За такую девчонку цена была более чем неплохая. Римм и Турнок одарили меня удивленными взглядами. Я ждал реакции остальных.

Эта девушка — мастер своего дела. Руки у нее ловкие и умелые. Может, она сумеет быть мне чем-то полезной. А кроме того, я знал, что именно она опоила наркотиком и обчистила Арна, предводителя разбойников. Думаю, ему будет приятно снова ее увидеть. События же могут повернуться таким образом, что помощь этого человека окажется для нас вовсе не лишней.

— Мне предложен за девчонку один серебряный тарск! — с энтузиазмом уведомил публику вошедший в роль человек на повозке. — Даст ли кто-нибудь за нее больше?

А зачем она в самом деле мне нужна? — начала закрадываться ко мне отрезвляющая мысль. Да нет, она не будет для меня совершенно бесполезной. В конце концов, я всегда смогу сплавить ее Арну.

— Услышу ли я еще какие-нибудь предложения? — вопрошал с повозки устроитель этого маленького аукциона.

А кроме всего прочего, эта дрянь и меня обворовала. Мне не хотелось ее прощать.

— Предложит кто-нибудь больше? — в последний раз обвел присутствующих взглядом аукционист. Он все еще держал девушку за волосы, запрокинув ее голову далеко назад.

Это была миниатюрная черноволосая девушка с чувственным выразительным лицом. Закусив губу от боли, она пыталась вырваться из рук державшего ее человека.

— Продана этому капитану! — объявил наш аукционист.

Теперь она принадлежала мне.

— Турнок, — сказал я, — дай ему серебряную монету.

— Да, капитан, — ответил тот.

Толпа зрителей начала медленно расходиться.

— Останьтесь, — сказал я двум своим матросам.

Пока Турнок помогал девушке спуститься с повозки и вел ее к нам, стоящие тут же рабыни, впряженные в повозку, провожали несчастную тычками, плевками и злорадным шипением.

— У-ух, рабыня! — презрительно цедили они сквозь зубы. — Рабыня!

Турнок подвел девушку к нам. Она подняла на меня остекленевшие глаза.

— Заберите ее с собой и посадите на цепь в грузовом трюме, — распорядился я, обращаясь к матросам.

— Да, капитан.

Когда они отошли на несколько шагов, девушка внезапно остановилась и посмотрела назад.

— Это были вы? — спросила она. — Сегодня утром?

— Да, — ответил я.

Мне было приятно, что она вспомнила. Она уронила голову на грудь, и густые волосы закрыли ее лицо. Матросы, держа девушку за цепи на наручниках, повели ее на «Терсефору». Думаю, мне не придется пожалеть о своем приобретении.

— А теперь, — предложил я Римму и Турноку, — давайте вернемся в таверну и закончим обед.

У меня снова поднялось настроение.

— Давайте, — согласился Римм, подбрасывая на ладони ключ. — Тендина, наверное, уже меня заждалась.

— А мне больше понравилась эта танцовщица, — заметил Турнок. — Такая гибкая, сочная, как резвый маленький табук.

— Верно, — согласился Римм.

— Интересно, сколько хозяин захочет за час ее времени? — обвел нас взглядом Турнок.

— Думаю, пару медных монет, не больше, — пожал я плечами.

Как правило, стоимость обычных прислуживающих в таверне рабынь, таких, например, как Тендина, вообще не превышала кружки паги.

— Тогда скорее возвращаемся, — согласился Турнок.

Мы дружно рассмеялись.

Солнце стояло в зените; у нас еще будет сегодня время, чтобы начать подготовку к экспедиции. Мне не хотелось лишать Римма возможности отдохнуть с приглянувшейся ему Тендиной, а у Турнока отнимать шанс проверить, действительно ли маленькая танцовщица такая горячая и сочная, какой кажется с первого взгляда.

• Предыдущая
• 14/87
• Следующая