Охотники Гора - Норман Джон - Страница 53

• Предыдущая
• 53/87
• Следующая

Подойдя к ним, я окинул удовлетворенным взглядом дело рук своих и, не удержавшись, вытащил кляп изо рта Илены, самой красивой из этой четверки, и крепко поцеловал ее в губы, после чего, конечно, водворил кляп на место. Девушка не сводила с меня удивленных глаз. Эх, жаль, нет времени заняться ею вплотную!

Я отошел от соблазнительной рабыни подальше и занялся делом.

— Кляпы изо рта не вынимать! — распорядился я и снова связал их караваном за ошейники, стянув руки каждой у нее за спиной.

После этого, не говоря больше ни слова, я направился в лес. Они поспешили за мной следом. Кляпы еще долгое время будут оставаться у них во рту: враг близко, рабыни должны молчать.

В лагере Марленуса я без труда определил направление, в котором двинулись тиросцы, женщины-пантеры из банды Хуры и их пленники.

Оставалось лишь идти по следу.

Ночь выдалась безлунная.

Я стоял на толстой ветке дерева, прижавшись к стволу, футах в сорока над землей. Отсюда хорошо была видна вся поляна, на которой расположились разбойницы Хуры и устроились на ночь люди с Тироса.

На поляне развели несколько больших костров, рядом выстроили охотников Марленуса. У кого-то из тиросцев оказался с собой походный барабан, на котором расположившийся на краю поляны человек негромко отбивал монотонно повторяющийся ритм. Женщины-пантеры в коротких шкурах, обвешанные золотыми украшениями, гордо расхаживали по всему лагерю. Нередко на глаза мне попадались и желтые туники тиросцев.

Отблески костров, перемежающиеся с черными тенями, бодро плясали на листве стеной стоящих вокруг поляны деревьев.

Неподалеку от себя я увидел длинноногую Хуру, оживленно разговаривающую со светловолосой Мирой. Я без труда мог бы уложить их из лука. Но не сделал этого: у меня имелись другие планы.

На краю поляны я заметил Саруса, капитана «Рьоды» и предводителя тиросцев. Он снял с головы низкий желтый шлем и вытер лицо. Ночь действительно была душной.

В распоряжении у меня имелись два возможных в данной ситуации тактических варианта. Первый заключался в том, чтобы вначале убить предводителя тиросцев, второй — чтобы опозорить предводителя в глазах его людей, доказав его полную беспомощность.

Я выбрал второй вариант.

Двое тиросцев принесли жаровню, наполненную пылающими углями, из которой торчала рукоять тавро-держателя для выжигания клейма на теле рабов. Затем из темноты в центр поляны вытолкнули упирающегося, закованного в цепи человека и толчком сбили его на землю, уложив спиной на траву, между четырех образующих прямоугольный каркас балок. Он попытался было подняться на ноги, но стоявшие вокруг тиросцы ударами тупых концов копий заставили его лежать. Еще четверо тиросцев кожаными ремнями привязали его ноги к противоположным концам нижней балки каркаса; когда дело дошло до рук, человек отчаянным рывком отбросил от себя державших его людей. Однако усилия его оказались напрасными: тиросцы дружно навалились на несчастного, придавили к земле и, одну за другой привязали к концам балки его широко раскинутые руки.

Марленус из Ара еще мог пытаться освободиться от надежно державших его кожаных ремней, но все это было бесполезно.

Темп отбиваемого барабанщиком ритма постепенно нарастал. Казалось, в такт ему быстрее заплясали длинные тени, отбрасываемые отсветами костров.

Все находившиеся в лагере, как женщины-пантеры, так и тиросцы, продолжая расправляться с остатками ужина, расположились одним большим кругом, устроенным в центре лагеря.

Пылающая жаровня стояла в двух ярдах от Марленуса. Угли в ней постоянно перемешивали длинным металлическим прутом. Один из тиросцев, в толстых кожаных перчатках, вытащил из жаровни тавродержатель. На его докрасна раскаленном торце пылала выполненная прямым шрифтом заглавная буква горианского слова «кейджер», которым на Горе обозначают каждого раба-мужчину. Клеймо для рабыни, как правило, меньше по размеру, изящнее и выполнено курсивом. Однако некоторые города, такие, например, как Трев, имеют собственную конфигурацию клейма для рабынь, так же как и каждый из народов фургонов: на клейме тачаков, которое носит на бедре рабыня Тана из пага-таверны в Лидиусе, изображены рога боска; клеймо катайев представляет собой нацеленный влево натянутый лук со стрелой, а клеймо паравачей воспроизводит стилизованное изображение головы боска, вписанной в перевернутый двумя острыми углами вверх треугольник. Кстати сказать, помимо «кейджера», обозначением рабыни на Горе служит выражение «са-фора», начальные буквы которого также зачастую изображаются на клейме, что в буквальном переводе с германского означает «дочь цепей».

Человек в перчатках осмотрел тавро и с недовольным видом снова бросил тавродержатель в жаровню: очевидно, железо недостаточно раскалено, чтобы оставить на теле глубокий, четкий отпечаток. Уголья в жаровне начали перемешивать с большей интенсивностью.

Марленус отчаянно, но безрезультатно боролся со стягивающими его тело кожаными ремнями. Вероятно, ему предстояло первым пройти процедуру клеймения.

Три белые горианские луны уже давно начали свой путь по ночному небу и сейчас терялись за верхушками деревьев.

Пригнувшись к толстой ветке дерева, я ждал. Я внимательно изучал людей в лагере — тиросцев и женщин-пантер. Сколько их здесь? Как они себя ведут? Кто из них насторожен или обеспокоен? Кто может представлять для меня наибольшую опасность?

Я снова посмотрел на луны. Они уже показались над деревьями.

Я сидел, пригнувшись к ветке, принуждая себя к терпению, хотя кровь в жилах кипела и бурлила. Это, конечно, давала знать о себе не кровь торговца; это кровь гораздо более старая, теперь уже почти забытая — кровь воина, кровь охотника.

Четырех пага-рабынь, связанных «хороводом», с кляпами во рту, я оставил примерно в пасанге отсюда. Этой ночью я вполне обойдусь без них. Предварительно я хорошенько выкупал их в небольшом ручье, затем нашел подходящее дерево с достаточно толстым стволом, расположил девушек вокруг дерева, прислонив спиной к нему, и связал их, стянув правое запястье одной рабыни с левым запястьем соседки, соединив их в так называемом среди рабовладельцев «хороводе». Ноги каждой девушке я связал отдельно. После этого камнем убил лесного урта и накормил девушек его мясом, отрывая от тушки небольшие полоски и вкладывая их в рот каждой рабыни. Илену стошнило, но оставлять ее голодной было невозможно, и я заставил ее подавить в себе отвращение и подкрепиться. Сразу видно, что она не горианка, а всего лишь слабая жительница Земли, насильно заброшенная на эту дикую, варварскую планету.

— А сами вы случайно не с Земли? — поинтересовалась она.

— Случайно с Земли, — хмуро ответил я.

— Я не такая, как эти девушки, — тут же пожаловалась она. — Я землянка. Будьте ко мне снисходительны. Сделайте для меня какое-нибудь исключение.

— Для меня вы все здесь одинаковые, — ответил я. — Рабыни!

— Пожалуйста! — всхлипнула она.

— Ешь! — приказал я.

— Да, хозяин, — откликнулась Илена, торопливо проглатывая тошнотворную пищу.

Я опустился на землю и в два счета зубами и руками разделался с остатками урта.

Кляпы, сделанные из разорванной шелковой накидки, вытащенные изо ртов девушек, я разложил на траве, чтобы они просохли.

Постепенно темнело. Скоро мне нужно отправляться к поляне.

Я снова заткнул кляпами рты моим прекрасным пленницам.

— Ведь я с Земли! — жалобно простонала Илена.

— Здесь, на Горе, ты — рабыня.

С этими словами я одарил кляпом и ее, затянув обрывки шелковой материи у нее на затылке. Глаза девушки смотрели на меня с ужасом и укором. В этот момент она, очевидно, осознавала, что и для меня может быть лишь той, кем является для любого другого горианина — рабыней.

Я злился на Илену. Она пыталась утаить от меня важные сведения. Теперь ее ждал невольничий рынок Порт-Кара. Я обошел привязанных к дереву девушек и проверил узлы на веревках. Они держали надежно. От кляпов рабыням тоже не избавиться. Отлично. Если ночью на них набросится слин или пантера, крики не достигнут ушей моих врагов.

• Предыдущая
• 53/87
• Следующая