Охотники Гора - Норман Джон - Страница 55

• Предыдущая
• 55/87
• Следующая

Он все время заставлял меня чувствовать себя глупцом, ничтожеством — ив повседневной жизни, и на игровой доске.

Что ж, усмехнулся я, зато, с другой стороны, я ничего ему не должен, кроме, пожалуй, небольшого отмщения за те тысячи мелких, непреднамеренных унижений, которые мне пришлось вытерпеть от него.

После клеймения убара как обычного раба доставят на берег Лаурии, оттуда на Тирос, остров его Воагов. Я снова представил себе ликование тиросцев, заполучивших в свои руки великого убара, и удовлетворение на лицах членов Высочайшего Совета, перед которыми его не преминут незамедлительно выставить обнаженным, с рабским клеймом на теле и цепями на руках. По решению Совета он, вероятно, станет общественным рабом Тироса. Ему дадут другое имя, более подобающее рабу, чем имя Марленус. Потом его, конечно, выставят на всеобщее обозрение. Это будет его концом, концом Марленуса, великого убара Ара.

Я беззвучно рассмеялся.

— Клеймить его! — приказала Хура — Клеймить!

Несколько женщин-пантер навалились на Марленуса и сильнее придавили его к земле.

Человек в кожаных перчатках, криво усмехаясь, поднес раскаленный добела конец тавродержателя к телу Марленуса. Через секунду он на несколько мучительно долгих мгновений прижмет пылающий металл к беззащитной человеческой плоти.

Но он не успел этого сделать. Металлический прут выпал у него из рук и покатился по траве, Хура сжала кулаки и закричала от ярости. Женщикы-пантеры подняли глаза от распростертого перед ними великого убара. Человек в кожаных перчатках обвел их недоуменным взглядом и, медленно оседая, опустился на траву. В его спине торчала стрела с оперением из хвоста воскской чайки, вошедшая ему сзади прямо в сердце.

Внизу, на поляне, начался переполох. Раздались женские вопли, тиросцы вскакивали на ноги и хватались за оружие.

Я соскользнул с ветки, на которой стоял, и растаял в темноте.

Илена в обрывках желтой шелковой накидки, с пылающими безумным страхом глазами, не разбирая дороги мчалась по лесу, ломая на своем пути ветки и задыхаясь от бега. Она едва держалась на ногах от усталости и жадно хватала ртом воздух. Девушка то и дело спотыкалась о торчащие из земли переплетенные корни, но неизменно снова и снова поднималась на ноги.

Преследующие ее женщины-пантеры бежали с гораздо меньшим напряжением. Они были великолепными атлетками, значительно превосходящими убегающую от них неловкую, неуклюжую уроженку Земли.

Скоро Илену поймают. Она легкая добыча, тем более для женщин-пантер, преследующих ее безо всяких усилий, уже держащих в руках кожаные ремни для рабынь.

Илена бежала из последних сил. Ей не уйти. Скоро ее поймают.

Женщинам-пантерам доставляло громадное удовольствие охотиться на скрывающихся в лесах беглых рабынь. Разбойницы испытывали к ним глубочайшее презрение и охотились на них, как на животных. Они расценивали преследование убежавшей от владельца рабыни как увлекательный спортивный поединок и отдавались ему всей душой, тем более что поединок, как правило, оказывался беспроигрышным.

Илена, задыхаясь, упала на землю. Шум погони раздавался совсем близко. Нужно бежать. Она — в который раз! — шатаясь, поднялась на ноги. Если она попадет в руки женщинам-пантерам, ей не поздоровится.

Лесные разбойницы беспощадны к рабыням и зачастую издеваются над ними с изощренной жестокостью. Девушка, в большинстве случаев принужденная уступить мужчине, проявившая перед ним свою природную слабость, неизменно вызывает ненависть женщин-пантер: для них она олицетворяет собой то, чего они не приемлют, в существовании чего в самих себе боятся признаться, — женственность. Многие девушки, обреченные на ошейник, начинают находить мужчину в высшей степени привлекательным для себя и испытывают незнакомую им прежде радость в служении человеку противоположного пола. Женщины-пантеры, образ жизни которых основывается на ненависти к мужскому полу, не приемлют и не понимают подобных чувств. Рабыне же не остается выбора, кроме как проявлять естественную для нее женственность. То, что женщина, прежде чем стать рабыней, могла из последних сил сопротивляться захватчикам, не вызывает сочувствия лесных разбойниц. Сам факт поимки женщины мужчиной является для них решающим, а отсутствие у пленницы выбора никого не интересует. Женщина-пантера зачастую прислушивается только к себе и многие вещи способна понять, лишь оказавшись на месте другого человека.

У себя в лагере я успел осознать, как воспринимает мужчин Илена, и отметил, что, хотя она и служила в пага-таверне и, конечно, не раз оказывала посетителям особые услуги, она так и осталась не до конца завоеванной. Едва прикоснувшись к ней, я заметил ту напряженную одеревенелость плеч и бедер, которая так свойственна многим женщинам Земли. Вероятно, она доставлена на Гор недавно; долгое время оставаться не завоеванной мужчиной ей бы не удалось.

Однако эти особенности ее характера, думаю, не представляли для ее преследовательниц никакого интереса. Для них она была жертвой, неуклюжей дичью, слабой и неспособной даже скрыть свои следы. Скоро ее поймают. Для опытных разбойниц догнать рабыню не составляет труда. Скоро, очень скоро кожаные ремни вопьются в ее запястья.

Илена снова упала на землю. Она задыхалась. Она уроженка Земли, не могла сравняться с горианками.

Я ощутил недовольство своими сопланетницами. Они казались такими никчемными, такими беспомощными. Как будто сама природа создала их, чтобы служить добычей для гориан. Неудивительно, что горианские специалисты, владеющие вторым знанием, рассматривают жительниц Земли как своих естественных рабынь. Возможно, они не так уж не правы.

Илена тщетно пыталась подняться на ноги. Две женщины-пантеры беззвучной тенью промелькнули по крохотной поляне, в каких-нибудь пяти ярдах у нее за спиной. Они уже разматывали тонкие кожаные ремни, чтобы связать свою жертву.

Илена встала на четвереньки, жадно ловя ртом воздух. Обрывки шелковой материи едва прикрывали ее тело. Она жалобно посмотрела на своих преследовательниц. Одна из разбойниц гордо прошагала к ней, ловким движением набросила ей на шею кожаный ремень и завязала его.

Илена стояла на четвереньках. Колени ее дрожали. Конец кожаного ремня, стягивающего ее горло, сжимала в руке стоящая рядом лесная разбойница.

— Ну вот мы тебя и поймали, рабыня, — сказала она.

Я спрыгнул на землю прямо у них за спиной и двумя ударами сбил с ног. Затем заранее заготовленными кляпами заткнул им рты, а руки связал отобранными у них самих кожаными ремнями. Все оружие женщин-пантер я забросил в кусты. Они лежали на груди, уткнувшись лицом в траву.

— Так и лежать, — приказал я, — а ноги раздвиньте шире.

Они неохотно повиновались.

— Еще шире! — потребовал я.

Они старательно развели ноги в стороны. Пленнику со связанными за спиной руками подняться из такого положения довольно трудно. К тому же в психологическом отношении подобная поза еще больше усиливает испытываемое пленником ощущение беспомощности.

После этого я подошел к Илене, все еще тяжело дышавшей и не спускающей с разбойниц испуганного взгляда, и снял с ее шеи туго завязанный кожаный ремень.

— Из тебя получилась отличная приманка, — похвалил я.

Концы снятого с нее кожаного ремня я набросил на шеи разбойниц и связал их вместе. Теперь им не убежать.

— На этот раз вам не повезло, — сказал я своим пленницам.

Глаза их сверкали от ярости.

— Отведи этих рабынь в наш лагерь, — обернувшись, приказал я Илене.

— Да, хозяин, — ответила она и взялась за ремень, завязанный у девушек на шее.

Я проводил их взглядом. Они стали нашей первой добычей. Я помнил, что тиросцы хорошо знакомы с островами и просторами блистательной Тассы, но в лесах ориентируются с трудом; здесь проводниками и следопытами им служат женщины-пантеры. Если бы мне удалось сделать так, чтобы разбойницы боялись покидать лагерь, а перемещаясь по лесу, боялись отходить от длинных колонн пленников, сопровождаемых воинами-мужчинами, тиросцы по многим практическим соображениям, думаю, очень скоро отказались бы от услуг своих ставших не только бесполезными, но и опасными союзниц. Но что гораздо важнее, нагнав страху на разбойниц, глаза и уши тиросцев, их разведчиков и охранниц, я смог бы с меньшим трудом приближаться к неприятельскому лагерю и отходить от него. Полагаю, если бы люди с Тироса могли догадаться об истинных целях, которые я преследовал, они бы смирились с присутствием очаровательных, но столь не верных своему слову союзниц, с которыми них начали возникать все более серьезные разногласия.

• Предыдущая
• 55/87
• Следующая