Пираты Гора - Норман Джон - Страница 56

• Предыдущая
• 56/83
• Следующая

Возвращение в Порт-Кар было действительно. триумфальным.

На мне было темно-алое адмиральское одеяние с золотыми нашивками на рукавах, в тон ему накидка и фуражка с кистями.

На боку у меня висел меч, украшенный драгоценными камнями, не длиннее того, что я носил в годы, когда находился на службе у Царствующих Жрецов. По прибытии в Порт-Кар от старого меча мне пришлось отказаться и приобрести себе новый. Я просто не мог им больше пользоваться: его сталь хранила в себе слишком много воспоминаний. Теперь, когда я стал мудрее, он наводил меня на мысли о прежней жизни и о тех глупостях, которые я успел в ней совершить. А кроме того, что гораздо важнее, со своей простой рукоятью и гладким, лишенным граненой насечки лезвием он был недостаточно величествен для человека, занимающего мое положение: одного из самых значительных людей величайшего горианского города-порта. Я — Боcк, простой, но строптивый человек, пришедший из болот в наводящий на жителей Гора ужас Порт-Кар и ошеломивший, потрясший горианские города своим мечом, хитростью и коварством, как теперь потрясаю их своим могуществом и богатством.

Несмотря на потерю семи круглых кораблей, команды четырех из которых оказались настолько глупы, что отправились в Телнус, на Кос, моя флотилия, первоначально состоящая из десятка судов, выросла больше чем в пять раз. Что ж, в мире по-прежнему хватает глупцов. Есть глупые и мудрые, и теперь, возможно, впервые в жизни я с полной уверенностью могу причислить себя к последним.

Я стоял на носу длинного багрово-красного флагманского корабля — настоящего украшения моей флотилии. На улицах города и даже на крышах домов собрались бесчисленные толпы. Я приветственно поднял руку, и ко мне понеслись восторженные крики зрителей. Корабли, выстроившись за мной в великолепную, строгую, длинную линию — сначала «Дорна», затем боевые корабли и уже за ними круглые, весельные, — медленно двигались вдоль центральных улиц города, совершая по его широким каналам круг почета.

Букеты цветов усыпали воды каналов, падали на палубы наших проходящих торжественным строем кораблей.

Повсюду нас сопровождали оглушительные ликующие крики.

Я объявил, что из имеющегося у нас на борту сокровища каждому рабочему Арсенала будет выделена золотая монета, а каждый житель города получит серебряную.

Не в силах удержаться от радостной улыбки, я снова помахал им рукой.

Рядом со мной, в качестве главной, выставленной на всеобщее обозрение добычи, вызывавшей глумление и презрительные крики, стояла связанная по рукам и ногам, словно обычная девушка-рабыня, Вивина — убара острова Тирос.

Немногие, подумалось мне, могли бы похвастаться такой победой, таким триумфом.

Тут я поймал себя на мысли — сколь ни жалким это могло показаться, — что мне не терпится предстать во всем блеске моего нового одеяния и привезенных сокровищ перед Мидис, моей излюбленной рабыней. Теперь я смог бы предоставить ей такие украшения и одежды, которым позавидовали бы даже убары. Я уже представлял себе изумление на ее лице от осознания того недосягаемого величия, которого добился ее хозяин, воображал то рвение, с каким она будет мне служить.

Я чувствовал себя полностью удовлетворенным.

Как просто, думал я, стать настоящим мужчиной, сильным и могущественным, хищным, уверенным в себе и пользующимся уважением. Нужно только отбросить никчемные колебания и стягивающие тебя путы бессмысленных условностей, надеваемые на себя глупцами и слабаками, становящимися их пленниками, рабами, лишающими себя возможности процветания и удачи. Я лично по прибытии в Порт-Кар впервые в жизни почувствовал себя по-настоящему свободным.

Я снова поднял руку к толпе. К моим ногам полетели цветы. Я взглянул на связанную девушку на носу корабля — мою добычу, мой главный приз — и снова обратил внимание на восторженные крики приветствовавшей меня толпы. Я Боcк — тот, кто может делать все, что он захочет, взять все, что пожелает. Я расхохотался.

Был ли еще когда-либо триумф такой, как этот, в Порт-Каре?

Я привел с собой пятьдесят восемь кораблей, главный из которых, флагманский, уже сам по себе является настоящим сокровищем, Вивину, стоящую сейчас связанной, как простая рабыня, «Дорну» и остальные корабли, составлявшие мою первоначальную флотилию, не говоря уже о груженных сокровищами двадцати семи круглых кораблях, представлявших собой сказочно богатую казну Коса и Тироса. И, связанная, на носу идущего первым флагманского корабля стояла высокородная красавица, которой некогда судьбой предназначалось стать убарой острова Кос, а ныне обреченная на клеймение и рабский ошейник.

Я поднял руку к захлебывающейся от восторженных криков толпе.

— Вот он, Порт-Кар, — сказал я Вивине.

Она не ответила.

Люди на берегу продолжали неистовствовать и забрасывать цветами величественно двигающуюся меж высящихся по обеим сторонам центрального канала домов нескончаемую цепь кораблей.

Я стоял среди падающих вокруг меня цветов с поднятой в приветственном жесте рукой.

— Если бы я поместил тебя в какой-нибудь общественной пага-таверне, — кивнул я на беснующуюся на берегу толпу, — сотни из них стояли бы у ее дверей только ради возможности быть обслуженными той, кому некогда предназначалось стать убарой Коса.

— Лучше убей меня, — сказала она.

Я помахал рукой столпившимся на берегу.

— Что с моими девушками? — спросила она.

— Они — рабыни, — ответил я.

— А я? — спросила она.

— Тоже рабыня, — ответил я.

Она закрыла глаза.

В течение пяти дней, потребовавшихся нам из-за медлительности передвижения круглых кораблей, чтобы добраться до Порт-Кара после стычки с везущей сокровища флотилией, я, конечно, не держал Вивину и ее девушек связанными на носу кораблей и поставил их так только дважды — после одержанной мной победы и при вхождении в Порт-Кар.

Я вспомнил, как в первый вечер, довольно поздно, при свете факелов, Вивине приказали спуститься с носа флагманского корабля и привели ее ко мне.

Я принял ее в адмиральской каюте.

— Если не ошибаюсь, — заметил я, перекладывая лежащие на адмиральском столе бумаги, — в тронном зале убара Коса ты говорила, что тебе не приходилось бывать в гребных трюмах круглых судов.

Она посмотрела на меня с недоумением. Находившиеся в каюте мужчины рассмеялись. Женщины столь высокого положения плавают на кораблях — будь то боевые или круглые суда — не иначе, как в надежно защищенных, уютно обставленных каютах, и у нее, конечно, было самое роскошное помещение на флагманском корабле этой поистине бесценной флотилии — на этом самом корабле.

— Если память мне не изменяет, я спросил тебя тогда, приходилось ли тебе когда-нибудь бывать в трюме круглого корабля?

Она продолжала молчать.

— Ты, насколько я припоминаю, ответила, что нет, и тогда я сказал, что, вполне вероятно, однажды у тебя появится такая возможность.

— Нет, — пробормотала она, — пожалуйста, не надо!

Я обернулся к стоящим рядом со мной мужчинам.

— Спустите на воду лодку, — сказал я им, — и отвезите эту женщину на самый большой из круглых кораблей, на тот, где сидят на веслах захваченные офицеры с золотой флотилии. И посадите ее в трюме на цепь рядом с драгоценностями.

— Пожалуйста, — взмолилась она. — Прошу вас!

— Надеюсь, — заметил я, — условия плавания не покажутся тебе неподобающими.

Она собралась с духом и гордо выпрямилась.

— Я в этом уверена, — ответила она.

— Можете отвести Вивину в ее апартаменты, — сказал я охранявшим ее матросам.

— Пойдем, — бросил ей один из них.

Она повернулась и с достоинством, как подобает убаре, последовала за ним.

Однако перед тем, как оставить каюту, она снова обернулась.

— Насколько я понимаю, — сказала она, — закованными в цепи на нижних палубах круглых судов держат только рабынь?

— Совершенно верно, — ответил я.

• Предыдущая
• 56/83
• Следующая