Пленница Гора - Норман Джон - Страница 46

• Предыдущая
• 46/98
• Следующая

Мы с Ланой посмотрели друг на друга.

Все произошло, пока мы спали.

Юта, оказывается, сняв с рубахи тонкий кожаный поясок, пропустила его через вдетые у нас с Ланой в носу кольца и надежно его завязала, так что расстояние между нашими с Ланой носами было не больше тридцати дюймов.

Лана попыталась развязать узел, но Юта легонько дернула за поясок. Мы с Ланой охнули от боли: поясок связывал нас надежно. Слезы навернулись Лане на глаза, и она поспешно опустила руки. Мы не смели даже пошевелиться.

— Юта! — воскликнула я. — Как ты можешь?

Она снова дернула за поясок; мы с Ланой застонали в один голос.

— Молчать, рабыни! — старательно подавляя в себе жалость, скомандовала Юта.

Я тут же замолчала. И Лана не решилась раскрыть рот.

Юта потянула за поясок и поставила нас на ноги.

Каждое ее прикосновение к пояску вызывало у нас с Ланой жгучую боль, однако мы все так же старательно держали сжатые в кулаки руки опущенными вниз.

— Руки за спину! — приказала Юта.

Мы с Ланой переглянулись. Юта немедленно прибегла к испытанному средству. Мы с Ланой одновременно взвыли и поспешили сделать все, как она говорит.

Сзади подошла Инга и кусками веревки, выпрошенными, должно быть, у охранников, связала мне за спиной руки. Через минуту такая же участь постигла мою подругу по несчастью.

— На колени, рабыни! — скомандовала Юта.

Мы с Ланой одарили ее гневным взглядом. Последовало очередное прикосновение к связывающему нас пояску, и мы со стоном опустились на пол.

— Клетку нужно вычистить, — командирским тоном приказала Юта, не убирая руки с кожаного пояска. — Попросите охранника принести вам свежей соломы и воды для мытья полов.

— Никогда! — заявила Лана.

Методы воздействия последовали незамедлительно.

Из глаз у меня потекли слезы.

— Хорошо. Я попрошу охранника! — воскликнула я.

— Давай, — согласилась Юта. — Кто из вас будет работать первой?

Мы с Ланой посмотрели друг на друга.

— Пусть Эли-нор работает, — сказала Лана.

— Нет, пусть Лана, — тут же возразила я.

— Первой будет работать Эли-нор, — вынесла приговор Юта.

Охранник принес охапку свежей соломы и воду в кожаном ведерке, а также пару тяжелых жестких щеток для мытья полов.

Руки мне развязали, и я, стоя на четвереньках, принялась убирать старую солому и оттирать пол.

— Осторожнее! — то и дело недовольно морщилась Лана. Каждое мое неловкое движение приносило боль нам обеим. Руки у нее оставались связанными, и она вынуждена была повсюду передвигаться нос к носу со мной, стоя на коленях.

Это была не работа, а сплошное мучение.

Юта не давала мне небрежничать и зорко следила за тем, чтобы все было тщательно убрано. К тому времени, когда я вымыла половину клети и застелила ее чистой соломой, колени у меня горели, а спину ломило так, словно меня избивали плетьми.

Наступила очередь работать Лане. Руки мне связали, а ей, наоборот, освободили. Теперь я вынуждена была ползать перед ней на коленях, не удаляясь больше чем на фут от ее лица. Лане, как и мне, пришлось вымыть свою половину клетки дважды.

Когда, казалось, наши мучения подошли к концу, Юта поставила нас на ноги и привязала поясок к металлическим прутьям клетки, перекинув его через продольные брусья так, что мы не могли даже присесть.

— Юта, — взмолилась я, — отпусти нас!

— Пожалуйста, — с униженным видом бормотала Лана.

Девушки остались глухи к нашим стенаниям.

Уже наступило утро. Снаружи мимо клети проходили спешащие на завтрак охранники и невольницы. Они смеялись над нами. Всем было хорошо известно, что мы с Ланой отлыниваем от наведения порядка в своей камере. Никто не испытывал к нам сострадания. Мы чувствовали себя униженными. Даже Лана, стоящая на коленях пeред железной решеткой, привязанная к ней за колечко в носу, уже не казалась такой самоуверенной и надменной, как обычно.

Нашу клеть отомкнули. Юта с Ингой отправились на завтрак. Мы с Ланой остались стоять связанными.

Когда девушки вернулись, мы с Ланой уже утратили все остатки былого высокомерия.

— Я буду работать, — униженно пробормотала Лана.

— Если не будешь, — сурово пообещала Юта, — в следующий раз ты не отделаешься так легко.

Лана кивнула. Она была сильной девушкой, но знала, что в невольничьей клети она полностью зависит от воли большинства. Юта и Инга ясно продемонстрировали свою силу.

— А ты, Эли-нор, будешь работать? — поинтересовалась Юта.

Как я ее сейчас ненавидела!

— Буду, — угрюмо пообещала я.

— Хорошо, — удовлетворенно согласилась Юта и поцеловала нас с Ланой. — Давай развяжем этих рабынь, — предложила она Инге.

Ее сообщница молча принялась развязывать нам руки.

— Время отправляться на учебу! — сообщил проходящий охранник. — Всем приготовиться к утренним занятиям!

Мы с Ланой приуныли: позавтракать мы не успевали.

И тут Юта вытащила из-под рубахи тайком принесенные наши порции. Мы посмотрели на нее с благодарностью.

Я знала, что больше отлынивать от общей работы я не буду.

В невольничьих бараках Ко-ро-ба дни тянулись незаметно. Вскоре пришел прокалывавший нам уши кожаных дел мастер и, осмотрев оставшиеся ранки, извлек вдетые в них крохотные кусочки проволоки. В мочках ушей у нас остались едва заметные дырочки. Теперь наши будущие хозяева, если мы понравимся им, могут подарить нам серьги, чтобы мы были еще привлекательнее. Из носа кольца у нас будут извлечены только накануне нашего отъезда. Там ранки подживают медленнее. Зато теперь мы стали настоящими рабынями.

До предела заполненные программой обучения дни были похожи один на другой, как две капли воды, и отличались, пожалуй, лишь продолжительностью тренировок да постепенно наращиваемой сложностью изучаемых упражнений. Теперь для хороших результатов от меня на занятиях требовалось все мое мастерство и внимание. Рабыня-наставница нередко наказывала меня и остальных девушек, когда мы не проявляли достаточного рвения. Однако я не могла не замечать происходившие в нас перемены. Мы обучались, наше мастерство росло.

Значительных успехов достигла даже Инга! Я с удивлением наблюдала за тем, с каким старанием повторяет она каждое движение разучиваемого на занятиях танца, с какой грацией движется под звуки обтянутых кожей барабанов. Прежде я даже не предполагала, что из этой заумной книжницы может получиться что-нибудь путное. Мне казалось, что она навсегда останется посредственной невольницей — довольно миловидной, но совершенно неспособной разогреть кровь находящегося рядом мужчины. Теперь же я была поражена проснувшейся в ней чувственностью и каким-то внутренним, разгорающимся огнем. Представляю, как будет изумлен ее будущий владелец — тоже, вероятно, принадлежащий к касте книжников и приобретающий ее, скорее, как помощницу, нежели рабыню для наслаждений. Однажды он, скуки ради, прикажет ей станцевать и с удивлением увидит перед собой не угловатую девушку, а великолепно обученную танцовщицу, способную очаровать своего хозяина как изысканной плавностью движений, так и необузданным темпераментом какой-нибудь дикой пляски. Временами я даже начинала видеть в Инге соперницу, хотя я, несомненно, могла добиться более высоких результатов. Я способна была превзойти даже Лану! Вот кто будет стоить действительно дорого! Однако моя цена, думаю, будет не меньше.

Столь же интересно мне было наблюдать за переменами, происходящими с Реной. Она знала, что фактически уже приобретена своим будущим хозяином, но ей не было известно, кто он такой. С того дня, когда уши у нее были проколоты и она поняла, что окончательно и бесповоротно является самой настоящей рабыней, ее начал одолевать страх, что она может не понравиться купившему ее человеку и он снова ее продаст. Нужно было видеть, с каким усердием и настойчивостью она взялась за занятия. Она тренировалась с настоящим неистовством. В прошлом свободная женщина, она поняла, что с нынешнего момента, утратив свои прежние богатства и власть, она всецело зависит от человека, оплатившего ее обращение в рабство, и вынуждена изо всех сил добиваться его желания оставить ее у себя. В противном случае, она знала, ее ожидает непредсказуемая судьба самой обычной рабыни.

• Предыдущая
• 46/98
• Следующая