Убийца Гора - Норман Джон - Страница 39

• Предыдущая
• 39/103
• Следующая

— Это безнадежно, — Сура отступила назад, — из них ничего нельзя сделать. Продайте и успокойтесь. Они годятся только для кухни.

Она выключила шокер.

— Сура… — начал Фламиниус.

— Кухонные девки, — оборвала его Сура.

Хо-Ту согласно закивал головой:

— Она права.

— Но… — запротестовал Фламиниус.

— Кухонные девки, — настойчиво повторил Хо-Ту.

Сура победоносно улыбнулась.

— Из них ничего не получится. Никто не сможет их воспитать, даже Сура, — сказал Хо-Ту, подавая знак Фламиниусу. Тот, догадываясь, заулыбался.

— Действительно, никто не сможет. Никто, кроме…

Тетрайт из дома Портуса.

— Я совсем забыл о ней, — спохватился Хо-Ту.

— Тетрайт невежественна, как тарларион, — раздраженно прошипела Сура.

— Зато она лучший воспитатель рабынь в Аре, — возразил Хо-Ту.

— Я, Сура, лучший воспитатель, — сказала красавица недовольно.

— Конечно, — Хо-Ту улыбнулся.

— Думаю, — вмешался Фламиниус, — что даже Тетрайт из дома Портуса не сможет обучить этих рабынь.

Теперь Сура решила рассмотреть девушек повнимательней.

— Не пугайся, моя птичка, — сказала она по-гориански, приподнимая пальцем подбородок Вирджинии, — возможно, некоторым мужчинам нравятся худые лица с плохой кожей. Зато у тебя серые глаза, а это — большая редкость. — Она взглянула на Элизабет. — Ты, несомненно, очень глупа.

— Не думаю, — ответила Элизабет, едко добавив: — Госпожа.

— Неплохо, — пробормотала Сура, — неплохо, — и обратилась к Филлис, — а ты что скажешь, девушка с телом рабыни страсти?

Сура взяла выключенный шокер и провела им вдоль тела Филлис, прикасаясь к ней холодным металлом. Инстинктивно Филлис попыталась избежать прикосновения, слегка отклонившись. Даже боль от ожога и долгое сидение в клетке не отразились на изящных движениях её тела.

Показав на Вирджинию и Филлис, Сура спросила Хо-Ту:

— Как вы представляете себе обучение рабынь без ошейников?

Хо-Ту усмехнулся.

— Позовите кузнеца! — приказал он охране — Подготовьте ошейники!

К большому удивлению девушек, охранник снял с них наручники, и Фламиниус предложил им немного пройтись по комнате. Преодолевая боль, неловко двигаясь и спотыкаясь, они добрались до стены и, держась за нее, стали медленно делать шаг за шагом. Элизабет подошла к девушкам, однако, пытаясь помочь, она не разговаривала с ними, так как понимала, что в данной обстановке может говорить только по-гориански. Наконец появился кузнец с двумя узкими полосками железа — в полдюйма шириной и пятнадцать дюймов длиной.

Девушкам указали на наковальню.

Сначала Вирджиния, а потом Филлис положили туда головы, и кузнец уверенными движениями тяжелого молотка согнул железо в кольцо так, что концы брусков сошлись. И склепал их.

— Если обучение пройдет успешно, — сказал Фламиниус девушкам, — через некоторое время на вас наденут красивые ошейники, — он кивнул на желтый, покрытый эмалью ошейник Элизабет с надписью о принадлежности к дому Кернуса. — Они даже будут с замками.

Вирджиния безучастно посмотрела на Фламиниуса.

— Ведь ты хочешь носить такой красивый ошейник? — спросил он её.

— Да, хозяин, — безучастно ответила она.

— А ты, Филлис?

— Да, хозяин, — едва прошептала та.

— Это я буду решать, когда они получат съемные ошейники и получат ли они их вообще, — вмешалась Сура.

— Конечно, ты, — поспешно согласился Фламиниус, согнувшись в поклоне и отступая на шаг.

— На колени! — приказала Сура, указывая на камни перед собой.

На этот раз Вирджиния и Филлис не нуждались в переводе и вместе с Элизабет встали на колени перед Сурой. Сура повернулась к Хо-Ту.

— Тачакская девчонка может жить с убийцей. Я не возражаю. Остальные пусть отправляются в кельи рабынь красного шелка.

— Но они рабыни белого шелка, — заметил Хо-Ту.

Сура рассмеялась:

— Хорошо, в кельи рабынь белого шелка. Кормите хорошо. Вы почти изуродовали их. Не знаю, как обучать искалеченных варваров.

— Ты сделаешь это блестяще, — польстил ей Фламиниус.

Сура одарила его холодным взглядом, и ему пришлось опять опустить глаза.

— На первых порах мне нужен кто-нибудь, говорящий на их языке, — сказала она. — Они должны выучить горианский, и как можно быстрее.

— Я пришлю человека, который сможет говорить с ними, — пообещал Фламиниус, — и устрою их обучение горианскому.

— Переведи, — бросила она Фламиниусу и, повернувшись к девушкам, начала говорить короткими предложениями, делая паузы, чтобы Фламиниус мог перевести:

— Я — Сура. Я буду вас обучать. В часы обучения вы мои рабыни, и я буду делать с вами все, что захочу. Вы будете работать. Работать и учиться. Я научу вас, как стать привлекательными. Вы будете работать и учиться.

— Бойтесь меня, — и, не сказав больше ни слова, она включила шокер и повернула диск. Конец начал накаляться. Внезапно она ударила вспышкой всех троих.

Должно быть, заряд был очень сильный — под мощным потоком обжигающих желтых лучей девушки закричали от боли. Снова и снова Сура направляла на них стимулятор, а они, оглушенные и обезумевшие от боли, могли только кричать и плакать. Даже Элизабет, обычно бодрая и подвижная, казалось, была не в себе. Сура выключила стимулятор, девушки остались лежать на каменном полу, с ужасом глядя на неё.

— Бойтесь меня, — сказала Сура мягко. Фламиниус перевел. — Пришлите их в мою комнату в шестом часу. Она повернулась и ушла, позвякивая колокольчиками на лодыжках.

Я покинул свое место и ярус за ярусом начал спускаться по длинной каменной лестнице.

Кто-то, как и я, тоже покидал стадион, навстречу нам поднимались те, кто после трудового дня только ещё шел смотреть гонки.

На одной из межъярусных площадок собравшиеся в кружок юноши играли в кости. На первых ярусах царило оживление. Здесь располагались длинные ряды торговых палаток с дешевыми безделушками: картинами на ткани, амулетами и талисманами, четками, разнообразными изделиями из стекла и металла, бусами из ракушек, полированными перламутровыми брошками, покрывалами и туниками цветов каст, дешевыми ножами, ремнями и кошельками, флаконами духов, глиняными табличками с изображением стадиона и летящих птиц и прочими мелочами. В одной палатке торговали сандалиями, торговец кричал, что точно такие же сандалии носит победитель гонок Менициус из Порт-Кара.

Этот тарнсмен действительно одержал более шестисот побед на гонках и стал одной из самых популярных личностей в Аре и других северных городах. Поговаривают, что в обычной жизни это жестокий, распущенный, корыстный человек. Может быть, это правда, но как только он садится в седло гоночного тарна, от него невозможно отвести взгляд. Никто не управляет тарном так, как Менициус из Порт-Кара. Сандалии, как я заметил, раскупались очень быстро.

Ко мне дважды подходил человек, торгующий небольшими рукописными свитками, содержащими информацию о гонках. Там были списки птиц и их наездников, время, показанное ими в предыдущих полетах, и иные подобные сведения, которые можно было встретить на каждом шагу на больших информационных листах.

— Я одинока, — протянула ко мне руки девушка-рабыня, стоящая на коленях в одной из палаток. Она была на привязи, а её хозяин, пытавшийся сдать девушку в аренду, держал её цепь с кожаной петлей.

— Возьмите её. Бедная девушка скучает. Всего лишь медная монета.

Я отвернулся и, пробираясь сквозь толпу, поспешил прочь.

Когда я проходил под главной аркой стадиона, выходящей прямо на улицу Тарнов, я услышал сзади обращенный ко мне вопрос:

— Похоже, вам не понравились гонки?

Это был голос человека, который сидел сзади меня на стадионе и пренебрежительно отзывался о правящем Аром Хинрабиусе, а потом покупал сладости у Хула-дурачка.

Что-то очень знакомое послышалось в этом голосе.

Я обернулся.

Передо мной стоял человек с чисто выбритым, широким, благородным лицом, наполовину закрытым крестьянским капюшоном. На нем была одежда из репса, которую носили низшие горианские касты. Увидев однажды, этого человека уже невозможно было забыть. Я сразу узнал его, даже в одежде крестьянина и без бороды. В правой руке он держал тяжелый посох.

• Предыдущая
• 39/103
• Следующая