Корабль дураков - Брант Себастиан - Страница 7
- Предыдущая
- 7/24
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
7
О болтунах
Язык на привязи держать —
Душе от страха не дрожать.
Честь болтовнёю не стяжать.
* * *
Несносен тот глупец, который
Со всеми затевает споры,
Хоть люди и молчат кругом,
В душе смеясь над дураком
Иль скрыть негодованье силясь:
«Вновь диспутировать он вылез!»
Тем, кто не к месту рад болтать,
Им «Братство дураков» под стать.
Хоть и не спрошен был, а сам
Дурак спешит ответить вам,
Как бы самодовольно бряк:
«Любуйтесь, люди, я – дурак!»
Болтун и болтовнёю сыт,
Но горек будет поздний стыд!
И документы, коль захочет,
Болтун преступно опорочит:
Болтать ему не трудно, – вот
Когда на исповедь придет,
Тут отнимается язык,
Тут он заика из заик!
Иной бы умным показался,
Когда б, на грех, не разболтался.
Забарабанил дятел в ствол —
К своим птенцам тебя привел.
Молчанье – щит от многих бед,
А болтовня всегда во вред.
Язык у человека мал,
А сколько жизней он сломал.
Свой проявляя низкий норов, —
Виновник сплетен, склок, раздоров!
Но вот чего не взять мне в толк:
И хищников – будь лев иль волк —
Всех можно укротить, и лишь
Язык людской не укротишь:
Он то лопочет, то стрекочет,
Всех, кто нам дорог, опорочит,
Предатель он и клеветник,
Наш злой, издевчивый язык!
Язык лишь тем вредить не в силе,
Кто вечным сном уснул в могиле.
Язык – хитрец и лжец исконный,
Толкует вкривь и вкось законы,
Добро он в зло преобразит,
Любую правду исказит
И из суда наверняка
С сумою пустит бедняка.
Что болтуну? Как хочет врет,
Вранье щекочет сладко poт,
И ради красного словца
Предаст и мать он и отца.
Напыщенного пустослова
Толпа превозносить готова,
А уж коль знатность налицо,
На ком потоньше сукнецо,
Наряд богатый, кольца блещут,
Тех уж никто не оклевещет!
Кафтан потертый не в чести —
С ним власти не приобрести.
Когда бы дожили до нас,
Ораторствуя и сейчас,
Два златоуста из Афин —
Сам Демосфен и с ним Эсхин,
И Цицерон, – их знаньям грош
Была б цена, и пышно ложь
В их красноречье б распускалась,
Чтоб глупость ими увлекалась.
Грех не в опаску болтунам,
А лжец – друг ненадежный нам.
Кто имя божие хулит,
Хулы своей не утаит,
Куда б ему ни удалиться:
Слова его подхватят птицы.
Расплата будет так горька:
Длинна у господа рука!
Кто бревна тешет над собой,
Исхлестан острою щепой.
Разинутый не в меру рот
Отвратнейшую дрянь сожрет.
Дурак красно болтать желает,
Мудрец молчит и размышляет.
Дороже ценится молчанье,
Чем празднословья недержанье.
Молчанью – золота цена,
А речь бесценна, коль умна!
Других обличают – себя прощают
Кто вас послал сухою тропкой,
А сам пошел дорогой топкой,
Не мозгом наделен, а пробкой.
* * *
Дурак безмозглый, кто хулит
Путь, что судьба ему сулит.
Рука к столбу пригвождена —
Указывает путь она,
Но ей самой на том пути
Вовек ни шага не пройти.
Кому сучок попал в зрачок,
Пусть раньше вытащит сучок,
А другу говорит потом:
«Соринка, мол, в глазу твоем».
Куда как жалок тот учитель,
Чужих пороков обличитель,
Кто, зараженный ими сам,
В себе не видит их! О, срам!
Поистине, как говорится:
«Врачу сначала б исцелиться!»
Давать советы все не прочь,
Не зная, как себе помочь.
Сгубило именно сие
И Жантили и Мезюэ, [41]
Когда одну болезнь в те дни
Пытались вывести они,
Но, не достигнув этой цели,
Оставить труд о ней успели.
Постыдные дела видны
Не лучше ли со стороны,
Чем те, кто, совершивши их,
Достигли степеней больших?
Делами заработай право
Других учить себе во славу.
О берущих взаймы
Знай ты, живущий на долги:
Как ни хитри и как ни лги, —
Быстры платежных дней шаги!
* * *
Гупцом первейшим тот слывет,
Кто вечно займами живет,
На ту присловицу плюя,
Что поместил в эпиграф я.
Заблудших душ на свете много,
Не внемлющих заветам бога.
Соблазн пороков побороть
Не хочется им, но господь
Следит за ними. Близок срок,
А кредитор небесный строг.
Свое всему есть время, цель
И свой же путь: отсель – досель.
Кто любит брать взаймы, уже
Не думает о платеже:
«Ах, поручитель похлопочет —
Заимодавец долг отсрочит!»
Но, в срок не уплатив опять,
Придется на соломе спать.
Распляшется осел, прохвост, —
И не уймешь, хоть вырви хвост!
вернуться
41
Жантили и Мезюэ – средневековые врачи, писавшие о лихорадке. Брант упоминает, что оба они погибли от этой болезни, но неизвестно, из какого источника он почерпнул эти сведения.
7
- Предыдущая
- 7/24
- Следующая
