Влечение - Томас Рози - Страница 19

Бетт промолчала. Предстоящая разлука с Сэмом наполняла ее паническим ужасом.

Джесс подождала немного, а потом погладила дочь по плечу и пошла к себе.

Пролетели последние дни перед Рождеством. Внешне казалось, что Джесс взяла себя в руки. Она, как всегда, добросовестно занималась растениями и отработала несколько лишних смен, чтобы дать Джойс немного отдохнуть. Но за рабочими часами, когда удавалось немного отвлечься, следовали другие — полные горя и одиночества. Она больше не пыталась заполнить пустоту приемами пищи, сном и домашними обязанностями. Ела что придется, когда больше нельзя было обойтись без еды, иногда даже не садясь, а стоя в углу кухни, незряче глядя перед собой.

Ночи были хуже всего: сон долго не шел, а если ей и удавалось заснуть, воспоминания делали пробуждение ужасным. Поэтому она перестала ложиться в постель и бесцельно слонялась по дому, берясь то за книгу, то за журнал, а прочитав несколько фраз, клала их совсем в другое место. Она начинала клевать носом на диване в гостиной, а после непродолжительной отключки вновь принималась бродить по опостылевшим комнатам.

Уединение и сознательный отказ от нормальной жизни несли с собой некоторое утешение. Она больше не находила в себе ресурсов, чтобы кого-то утешать или о ком-то заботиться — даже о себе.

Звонили друзья. Джесс отвечала, что она в полном порядке, просто нуждается в покое. Даже Лиззи поверила, что она отчасти справилась с горем, выработала по отношению к нему разумное, трезвое отношение.

Утром в канун Рождества Джесс позвонила дочери — пожелала ей счастливого пути. Бетт ждала Сэма.

Час, в течение которого они будут вместе добираться до аэропорта, должен был дать ей заряд на предстоящие три недели разлуки.

— Я позвоню тебе из Сиднея, — пообещала Бетт, прислушиваясь, не подъехала ли машина.

— Только не забудь, что я буду в отеле вместе с Джулией. Может, лучше я сама позвоню?

— Хорошо, мам. Я тебя люблю.

— Я тебя тоже, — произнесла Джесс. На душе скребли кошки; к ней вернулось ощущение того, что когда-то, давным-давно, она незаметно для других предала своего ребенка.

Попрощавшись с Бетт, Джесс взяла свой чемодан, проверила все замки на дверях и задвижки на окнах и вышла на улицу. Положила чемодан на заднее сиденье автомобиля и осторожно задним ходом выехала за ворота. Она не оглядывалась на соседние коттеджи: ей не хотелось ни кого-либо видеть, ни быть замеченной ими.

Улица была пустынна. Те, кто собирались встречать праздники вне дома, уже уехали. Джесс, точно робот, автоматически вела машину, повторяя маршрут, которым обычно ездила в питомник. И вдруг заметила, что едет в сторону, противоположную отелю. Однако и не подумала изменить направление.

Недалеко от своего дома Джесс свернула в тихий, безлюдный переулок. Остановила машину, немного не доезжая до своих ворот, и проделала остальной путь пешком, моля Бога, чтобы ее не заметили. Очутившись внутри, она заперла за собой входную дверь на два замка и прислонилась к ней, тяжело дыша, словно только что преодолела беговую дистанцию. Дом встретил ее появившимся в последнее время кисловатым запахом. До сих пор она верила в возможность мирно провести рождественские праздники в загородном отеле, однако теперь разрывалась между стыдом и облегчением — в равных пропорциях.

На кухне она села за стол и замерла, прислушиваясь. Собственно, слушать было нечего — только слабый скрип половиц да шум ветра, трепавшего деревья на улице.

Роб осторожно просунул руку в рукав кожаной куртки. Гипс недавно сняли, но на локоть еще нельзя было положиться. Ощущение было такое, словно рука может вдруг взять и улететь в неизвестном направлении. Прижимая ее к груди, он стоял у стола в своей комнате и смотрел на сверток в блестящей бумаге и рваный бумажный пакет с ручками. Сверток предназначался для Кэт. Он и сам удивился, что вспомнил о ней, увидев в киоске эту маленькую акварель викторианской эпохи. Ему показалось, что картина будет забавно смотреться среди фотографий и афиш, заполонивших стены ее жилища. Он потратил день на изготовление рамки. Потом Роб взял под мышку рваный пакет.

Ему никак не удавалось изгнать из памяти белое лицо матери Дэнни, избавиться от саднящей боли непонимания. Он чувствовал потребность объяснить Джесс, как все было, и таким образом сбросить с души часть непомерно тяжелого бремени.

Он вышел из своей крохотной квартирки. В доме больше не было ни души: все разъехались. Ему и в голову не пришло, что Джесс Эрроусмит тоже могла уехать. Он почему-то был уверен, что она у себя дома и не откажется его выслушать.

Он мог сесть в автобус, но в последнее время пристрастился ходить пешком. Он шел с опущенной головой, со свертком под мышкой. Под сырым, туманным небом разливался маслянисто-оранжевый свет. Всюду чувствовалось радостное оживление. Только он был исключен из всеобщего ожидания праздника. Большинство прохожих уже успели «принять». Роб шагал с ожесточенной решительностью, понемногу ускоряя шаг, словно желая задохнуться.

В конце улицы, где жила Джесс, стояла высоченная елка, несколько раз обернутая гирляндами разноцветных лампочек. На углу катались на велосипедах несколько мальчишек. Они посмотрели на Роба с тревожным вызовом, но он прошел мимо, не обратив на них внимания. Когда он подошел к дому Дэнни, одиночество сомкнулось вокруг него, как стальная клетка. Ни в одном из выходящих на улицу окон не было света.

Пронзительная трель звонка. И удары кулаком по двери — дробное стаккато.

Джесс подумала: «Никто не знает, что я дома. Я не включила свет. Кто бы это ни был, он постоит-постоит и уйдет». Но стук возобновился. Точно так же стучались полицейские в роковую ночь. Наконец она не выдержала: подошла к входной двери, отперла и приоткрыла дверь, не снимая цепочки.

Роберт Эллис.

По спине Джесс побежали мурашки. Она догадалась о том, кто пришел, еще до того, как открыла дверь, и сразу узнала его, несмотря на то, что видела всего лишь темный силуэт на фоне вечернего неба.

Он оказался проворным — сразу сунул в щель пальцы. Теперь захлопнуть дверь означало бы раздробить ему суставы.

Он приблизил лицо, и Джесс увидела металлический блеск его потемневших от сырости вьющихся волос. Она отступила, но пальцы по-прежнему не отпускали цепочку.

— Что вам нужно? Зачем вы пришли?

— Я просто подумал…

Приглядевшись к тому, что он держал под мышкой, Джесс поняла, что это — игрушечный поезд, который она купила для Сока.

— Вы не могли бы на минутку меня впустить?

Джесс хотела сказать: «Ты убил моего сына, а теперь явился с визитом?» Но только и смогла, что покачать головой.

— Пожалуйста! — прошептал он. — Это очень важно.

— Уходите! — еле слышно выговорила она и повторила немного громче: — Уходите сейчас же!

— Я хочу поговорить о Дэнни. Я должен рассказать вам обо всем, что случилось. Очень прошу!

Она вспомнила о визите полиции, их ложных обвинениях. Этот парень знает правду. Она заставит его выложить все как на духу!

Мимо по дороге проехал автомобиль. Когда задние огни затерялись в туманном далеке, Джесс одеревеневшими пальцами взялась за цепочку. Роберт Эллис вошел в дом и протянул ей изодранный пакет.

— Я подумал… может, он вам нужен — кому-нибудь подарить…

— Он предназначался для сына моей сестры, кузена Дэнни. Ничего, я уже купила другой подарок.

Тем не менее она взяла пакет и снова заперла дверь. Парень последовал за ней в кухню. Джесс привыкла двигаться в темноте, зато Роберт Эллис моментально споткнулся о ступеньку и чуть не загремел вниз по лестнице. В доме стоял запах нежилого помещения. Кое-как добравшись до кухни, Роб, не задумываясь, нашарил и повернул выключатель. И заморгал от яркого света. Но быстро справился с собой и даже подвинул для Джесс стул. К своему удивлению, она приняла от него эту услугу — села и закрыла рукой глаза.