Весна войны - Каменистый Артем - Страница 7
- Предыдущая
- 7/68
- Следующая
– Фермерские хозяйства, получается?
– Не поняла вопрос.
– Ну, в смысле мало населения, много свободной территории?
– Наверное, так. Нет смысла многим жить, для аграрного яруса мало присмотра надо. Автоматика все производила.
– Держите оружие наготове, двигаемся без интервалов. Похоже, спокойные времена остались позади вместе с грязью.
– Лучше уж твари, чем грязь, – буркнул Либерий, проверяя, легко ли выходит из ножен самодельный тесак из стали, некогда являвшейся частью детали для космической техники.
Рос выбрался из самодельного седла, закрепленного на броне дрона, изучил отметины на земле, оставленные неведомыми тварями, расхохотался.
– Ты чего? – удивилась Тейя.
– Либерий, ответь ей.
– Пусть меня покарает небо, если я вру, но это просто следы бизонов.
– Бизонов? – удивилась Тейя.
– Вот именно. На юге наших территорий их полным-полно. Приходят обычно в конце весны, зимой откочевывают куда-то южнее, прямо через пустоши. Наши умники считают, что где-то там есть территория с климатом помягче и не такая опасная, как пустоши. Вот она, оказывается, где.
– Они опасны?
– Ну, попадаться на пути стаду я бы не стал, а так первыми они не полезут никогда. Это если их не раздражать. Разозлившийся бизон – та еще проблема. К тому же они друг за дружку любят заступаться.
– В мои времена большая часть Крыма была покрыта степью, – сказал Влад. – Сплошные поля. Должно быть, хорошее пастбище получилось.
– Так бизоны не метаморфы? – уточнила Тейя.
– А ты разве не знаешь, кто такие бизоны? – удивился Влад.
– Может, и знаю, но в языковой базе нет такого.
– Зубра знаешь? Или быка простого?
– Да, знаю.
– Бизон вроде них, живет в степи, держится большими стадами. Вообще-то он американский зверь, но, похоже, его сюда переселили.
– Американский?
– Два материка, которые на западе от нашего, в мое время назывались Северной и Южной Америками. Бизоны обитали в Северной.
– На пустошах не было обычных зверей. Метаморфы только.
– На границе пустошей, к северу от них, зверья полно, – вспомнил Влад.
– Да? А я уже обрадоваться, думала, тварей совсем не будет, раз простые звери живут.
– Может, охоту устроим? – предложил Либерий.
– Как это? – не поняла Тейя.
– Завалим бизона, мяса поедим, а то эти пайки поперек пищевода уже давно стоят.
– Есть животных?! Как можно?!
– Еще как можно. Вы разве там, в своем прошлом, не ели мясо?
– Ели.
– Так чего нос кривишь?
– Наше мясо делали на аграрных ярусах. Оно росло там.
– Как это мясо может расти?!
– Растительные модули, специально создаваемые. Они выращивают животную ткань, ее используют в пищу.
– Не сравнивай траву и мясо.
– Выращенное мясо идентично почти полностью тому, что имеется у животных.
– Ты здесь видишь траву мясную?
– Нет. Ее не может быть. Ей нужны специальные условия и обслуживание. И размножение у нее сложное. Она не могла сохраниться.
– Значит, не видишь?
– Сказала же, нет.
– А я вот вижу, что у нас очень мало машин осталось и мы много добра побросали. В том числе и пайки. Еды осталось не сказать чтобы много. Так что завалим бизона и устроим праздник объедения. Все осознала?
– Да, так. Извини. Я не думала над этим. Ты прав, надо есть пищу, какую получится добыть. Нам надо экономить резервы.
– Влад, давай, сгоняй на Эхнатоне. Они не могли далеко уйти. Только пусть осторожно стреляет, и не огнем. А то разнесет в клочья, а затем спалит их, я его знаю.
– Сгоняй лучше сам, а то вижу: рвешься всей душой.
– Охота – мужская забава. Может, вдвоем?
– Нет. Опасно Ти одну оставлять.
– Да, верно. Я быстро обернусь, разделывать здесь буду.
– Давай.
Церковник забрался на броню боевого дрона, уселся в неказистое кресло, одно из двух, устроенных общими усилиями при помощи подручных средств, и скомандовал:
– Давай, ямщик! Трогай!
– Эхнатон две тысячи сто четырнадцать дробь сорок три интересуется вашим допуском к одиночному движению и траекторией маршрута.
– Слышишь, ты! Жестянка! Ты все сам слышал: Влад разрешает! А насчет траектории: дуй к ближайшему бизону, который здесь наследил.
– Принято. Выполняю.
– Йо-хо! – выкрикнул Либерий уже издали.
– Иногда он ведет себя как ребенок, – тихо заметила Тейя.
– Почти все мужчины такие.
– Он очень взрослый. Сколько ему лет?
– Откуда мне знать? Я и о своих годах представления не имею. Это если учитывать те, которые прошли мимо меня, пока торчал под землей. Да и без них не все просто. К примеру: когда теперь день рождения праздновать? Календарь ведь совсем другой, и даже дней в году почему-то на один меньше.
– Да, знаю. Неточность или изменение орбиты произошло. Надо Коса расспросить когда-нибудь. Ты согласился искать базу дальников, только чтобы мне сделать позитивное?
– Правильнее будет говорить: «Сделать приятное».
– Извини, ошибки и неточности допускаю.
– Ты не виновата.
– А что ответишь?
– И это в том числе.
Тейя улыбнулась:
– Спасибо тогда. А что еще?
– Ну… куда-то ведь надо двигаться? Куда приятнее на южный берег Крыма попасть, чем опять в грязь забираться.
– Да, так. Грязь совсем плохо. Не стоит никаких вероятностей попадать туда опять.
– Тебе хорошо будет, если там найдешь своих…
– Почему ты нерадостно сказал это?
– Заранее ревную тебя к ним…
– Как мужчина ревнуешь?
– А как еще можно ревновать?!
– Странное поведение. Перед такими заявлениями в моем времени мужчина должен был провести длительный ритуал ухаживания. В твоем не так разве было?
– Так. Но времени на долгие ритуалы нет. К тому же я сильно подозреваю, что ты будешь не в восторге, если за тобой начнет приударять парень, не мывшийся больше месяца.
– Да, сомнительно проявление восторга от такого. Но и я в таком же положении гигиеническом. Я грязная до противности себе.
– Угу. Я тоже сам себе противен. Так что давай найдем где-нибудь воду нормальную, а уж потом начну цветы дарить.
– Цветы? Зачем?
– У нас так было принято.
– Подарить растения, и девушке это радостно?
– Сам поражаюсь их странностям, но все было именно так.
– Да. Удивительные у тебя времена были. И, Влад, не надо торопиться с ревностью и прочим. Я вообще о таком еще не задумывалась. Не до личных отношений было. А сейчас тем более нельзя думать о таком.
– Ну, я так, на будущее клинья подбиваю. Должно же у нас что-то когда-то наладиться?
– И где мы будем обитать? Жить нормально?
– Люди здесь живут. На севере. Города, деревни, народа много.
– Да, я знаю. Но там церковники.
– Один из них и здесь имеется.
– Ну, он другой. Не такой, как они.
– Ошибаешься – это один из самых известных инквизиторов. Настоящий мастер по искоренению древней скверны. Его посылали разбираться с самыми тяжелыми случаями. Вроде моего. Так мы с ним и познакомились.
– Но он ведь тебя не отдал? Помог?
– В тот раз у него не было выбора. А до этого наша встреча закончилась очень плохо.
– Да, ты рассказывал. Но я думала, что он просто воин церкви.
– Один из лучших ее воинов. Но его перевели на другую работу. Повысили.
– Ясно мне. И совсем ничего не ясно. Все одновременно. Путаница.
– Либерий с нами не просто так. Он не один год воевал с запами, которых натравляют радикалы. К тому же из отдельных обмолвок я понял, что его родная деревня оказалась в карантине из-за болезни, против которой нет спасения. Это приговор жителям. И главные подозреваемые в распространении болезней сама знаешь кто. Так что к радикалам у него особое отношение. И не только у него: все военное крыло церкви на них давно зубы точит. Они и наши враги. Я думаю, ради того, чтобы с ними покончить, такие вояки, как он, готовы с нами договориться. Не зря же он к нам прилип: думаю, присматривается. Наверное, рассчитывает, что мы каким-то образом разделаемся с радикалами. Или поможем это сделать. И за это готов закрыть глаза на наше происхождение. И другим их закроет: военные наверняка его поддержат, а ссориться с ними конклав вряд ли рискнет. Или вообще переворот устроят – в мои времена это было обычным делом. Так что шанс зажить нормальной жизнью на севере у нас есть.
- Предыдущая
- 7/68
- Следующая
