Опасный спутник - Нортон Андрэ - Страница 34

• Предыдущая
• 34/51
• Следующая

Я достаточно замечала, чтобы вовремя использовать свой лазер. Зеленое нечто вилось у нас под ногами, пытаясь опутать их, а второе выскочило из-за холма. И оба раза, что я в них стреляла, они распадались на части, но не погибали, а, извиваясь, устремлялись за нами.

— Идут за нами? — спросила я Косгро.

— Нет.

Какая-то часть моего мозга этому удивилась. Но я полностью переключилась на дорогу.

Мы поворачивали, следуя тропе, а вокруг нас холмы превращались в башни, а башни в холмы. Но как-то башни становились все стабильнее и длились дольше, и я догадалась, что действие пыли заканчивается.

Однако Оомарк все шел и шел, даже когда я видела одни миражи, и нам пришлось возложить на него все наши надежды на спасение. С того момента как мы прошли невидимый барьер входа, он не издал ни звука, и мне казалось, что он двигается в состоянии транса.

Шли ли мы той дорогой, которой пришли, я не знала. Стремление освободиться от этого места было столь велико, что я побежала бы, если б могла. Но нельзя было заставить Оомарка ускорить шаг, да и Косгро не смог бы угнаться за ним, неся на себе Бартаре.

Потом, в какой-то момент, у меня из рук исчез лазер. Я услышала, как Косгро вскрикнул, и догадалась, что и его оружие тоже пропало. Как и другие дары заметуса, оружие нам только на время одолжили. Но, по крайней мере, с их помощью мы смогли начать выбираться отсюда. Теперь я с опаской оглядывалась по сторонам, боясь увидеть в засаде одну из этих зеленых лент.

Казалось, этот переход длится вечно. Я холодела от страха. И все-таки именно чувства — как кнут — гнали меня вперед. А Оомарк вышагивал так решительно, что я держалась за надежду, что он приведет нас к свободе. И, в конце концов, так и случилось — он вывел нас на открытую местность.

Я бросилась на колени и притянула его к себе, от благодарности сжимая его в объятьях. Потом посмотрела на Косгро.

— Нам удалось — мы спасены!

Он покачал лохматой головой.

— До этого еще далеко. Вообще-то, мы сейчас еще в большей опасности.

Тон у него был такой, что я вся похолодела, будто ледяной ветер бичом клубился вокруг меня.

— Но мы же вышли из города, — запротестовала я.

Он поправил Бартаре на плече.

— Разве ты не помнишь, что она сказала о принесении нас в жертву Темным?

— И что это значит?

— Если то, что я думаю — то это серьезно. Фольки здесь не главный народ, хоть и хвастаются, что это так. Две стороны ведут вражду в этом мире. И Темные собирают пошлину. Я слышал — ходят слухи, — что даже Величайшие из фольков платят дань, чтобы сохранить то, чем они правят. И думаю, дань — это мы.

— Если… если нам удастся вернуться…

— Да, наша единственная надежда — это возвращение в наш мир. И эти дети однажды уже открыли врата. Надо лелеять, хоть и слабую, но надежду, что у них нам удастся научиться, как вернуться. Но мы не должны задерживаться здесь.

— Тогда где же?

— Там, где нет ни темных, ни светлых, каких знают эти люди — на дикой земле.

— А такая есть? — Мне казалось, что наши шансы стремительно уменьшаются.

— Есть такие места — на них растет заметус. Они неподвластны ни одному из влияний.

— Где нам такое найти?

— Вот в этом-то и дело. Точно не знаю. Но если идти дальше — это хоть небольшая, но защита. Если мы задержимся в любом другом месте, то можем стать добычей темных либо светлых.

Я еле сдерживалась, чтобы не закричать от гнева и ярости. Он разбил все мои надежды — и немного дал взамен. Вслепую брести по этому потустороннему миру, думалось мне, это план безумца.

Наверное, он прочел мои мысли, потому что в тот момент сказал:

— Я говорю тебе правду; ведь скрывать худшее — это, возможно, значит плести другую сеть ловушек для себя самих. За нами будут охотиться так, как, наверное, здесь еще ни за кем не охотились, и, кроме как на самих себя, нам не на кого положиться. Но чем быстрее мы отсюда уйдем, тем лучше.

Он даже не посмотрел, иду ли я за ним. Поправив Бартаре на плече, он направился в туман. Не видя других вариантов, я взяла Оомарка за руку и пошла вслед. К моему облегчению, мальчик не вырывал руку и не отказывался идти за мной, хотя шел все еще словно в остолбенении.

Мы снова пересекли полосу изумрудного песка и добрались до дерна. Но туман не спадал, и я не могла понять, как Косгро может точно знать, что мы не бродим по кругу, который в конечном счете приведет нас назад к тому самому месту, от которого мы бежали. Он не бежал; напротив, шел таким шагом, что Оомарк и я легко за ним поспевали. Теперь, когда мы избавились от невыносимого гнета страха и стресса, я почувствовала, что хочу есть, и поняла, что нам не протянуть долго без пищи и отдыха.

Ровная поросль дерна стала время от времени прорываться кустами. Наконец, Оомарк вырвался от меня и кинулся к одному кусту, сгибавшемуся под тяжестью золотистых ягод. Когда я побежала было за ним, Косгро остановил меня.

— Пусть. Он все равно съест, попытаешься ты удержать его от этой еды или нет. Мы должны экономить еду другого мира для нас самих.

Это прозвучало так бессердечно, что я развернулось к нему в гневе и изумлении. Без сомнения, он прочел это на моем лице.

— Дети все равно не станут сейчас есть твои припасы. Пытаться заставить их — это все равно, что выбросить эту еду, потому что их организмы не примут сейчас этой пищи. А вот нам нужна сила, которую мы от нее получаем. А если мы сдадимся и станем есть местную еду, то убьем в себе тех, кем всегда были. Ты этого хочешь, Килда?

Возможно, логика в том, что он говорил, была. Но я бунтовала против нее, как, наверное, Оомарк бунтовал бы против пищи, которой я хотела его накормить. Косгро положил Бартаре на траву и присел на корточки рядом с ней. Я раздумывала. Мне хотелось пойти к Оомарку, который быстро срывал ягоды с веток, забрызгивался их соком, запихивая плоды в рот.

Только вот, глядя, как он ест, я поняла, что Косгро прав. Мне не удалось бы сдержать мальчика. И Косгро бы мне явно не помог. Так что я села и наклонилась над Бартаре, в первый раз задумавшись об ее состоянии; лежала она очень тихо.

Я положила на нее руку: ее сердце ровно билось, и со стороны могло показаться, что она спокойно спит.

— Бартаре! — я взялась рукой за ее плечо. Пальцы Косгро сжали мое запястье, оттаскивая его.

— Лучше оставь ее так. Если она проснется, то, может быть, не захочет пойти с нами, а мы не сможем с ней бороться.

— Но… что с ней?

— Она в шоке из-за заметуса. Я видел, такое случалось. Это ненадолго. Но в этой стране все люди и другие существа страшатся отсутствия сознания, потому что тогда то, что они ненавидят, может подкрасться к ним и незаметно напасть.

Мне пришлось принять его слова; хотя мысленно я сердилась на себя за то, что так сильно завишу от этого незнакомца. Однако его логика снова оказалась убедительной, потому что если Бартаре настроена враждебно (а у нас были все основания полагать, что так оно и есть), тогда, действительно, она могла замедлить наше продвижение вперед.

— Нам нужна еда. — Косгро бесцеремонно перебил мой ход мысли.

И снова я немного удивилась его сдержанности. Он уже давно мог силой забрать у меня еду, даже бросив меня здесь на волю случая. Но ведь он этого не сделал — он просил, а не отбирал. Только это и давало мне уверенность в том, что на него можно положиться.

Я открыла сумку и обвела взглядом жалкие остатки припасов. Вафлю пополам? Или разломать на две части плитку шоколада?

Но он продолжал:

— Надо поесть больше, чем раньше…

— Нет! — я обеими руками накрыла свой запас. — Осталось так мало — надолго не хватит!

— Это правда. Но и нас тоже надолго не хватит, если мы не получим силу, которую она дает нам. А сейчас нам нужна вся наша сила.

Я все еще колебалась. И с завистью смотрела на Оомарка. Иметь еду под рукой и отказывать в ней умирающему от голода организму было вдвойне мучительно. Сколько же осталось времени, пока и нам придется есть то, что растет здесь?

• Предыдущая
• 34/51
• Следующая