Патруль не сдается! - Нортон Андрэ - Страница 42
- Предыдущая
- 42/43
- Следующая
Где-то внизу раздался глухой взрыв, лестница угрожающе закачалась, и даже вся махина звездолета содрогнулась. «Что-то в бункере?» — мелькнуло у Тревиса.
Он буквально прилип к перилам лестницы, наверху послышался чей-то гортанный крик. Он поспешно вскарабкался на следующий уровень и отпрыгнул в сторону, спрятавшись за изгибом коридора. И как раз вовремя. Шахту осветили фонарем, и сверху кого-то позвали, скорее всего, того самого красного, которого он оглушил. Потом послышался оглушительный грохот выстрела. Эхо загуляло по пустым коридорам корабля.
Взбираться навстречу поджидавшему стрелку было бы полным безрассудством. Нет ли другого пути наверх? Тревис на цыпочках пробежал по коридору, заглядывая в каждое помещение. Он понял, что на этом уровне располагались жилые каюты. Теперь Тревис точно знал, что рубка должна находиться на следующей палубе.
Внезапно он припомнил, что на каждой палубе имеется аварийный люк, предназначавшийся в основном для проведения ремонтных работ. Если бы только удалось его найти…
Далеко за спиной в устье коридора мелькнул отблеск фонаря. Раздался новый выстрел. Но Тревис был уже далеко. Он включил фонарик и принялся обшаривать лучом стены. В пятне света мелькнул шов. Снова удача улыбнулась ему. Сердце апача забилось сильнее.
Он быстро вскрыл люк и посветил вверх. Над головой протянулась толстая перекладина, а дальше слабой тенью обрисовывался ребристый край следующего люка. Засунув за пояс оружие инопланетян и взяв фонарик в зубы, Тревис принялся взбираться по стальным скобам, стараясь не думать о том, что если сорвется, то наверняка разобьется насмерть в этой высокой шахте, уходящей до самого нижнего уровня корабля. Четыре… пять… десять скоб, и вот он уже может дотянуться до люка.
Пальцы в поисках защелки скользнули по поверхности, однако ничего похожего здесь не оказалось. Он размахнулся, кулаком врезал по двери и… едва не сорвался вниз, потому что та легко поддалась и распахнулась под силой его удара. Тревис тотчас нырнул во тьму.
Он на мгновение включил фонарик, осветив помещение, и увидел вокруг себя стойки с приборами связи. Тревис выхватил оружие инопланетян из-за пояса и мощным лучом полоснул по всему оборудованию, уничтожая глаза и уши звездолета. Слева полыхнул выстрел. Плечо резко обожгло.
Его реакция была совершенно инстинктивной. Ничего не успев сообразить, он махнул в сторону нападавшего лучом, одновременно отскакивая к стене и пригибаясь, чтобы представлять собой как можно меньшую мишень. Одно дело защищать себя ножом, пистолетом, стрелой… но таким оружием!
Мгновением раньше рядом стоял человек, живой человек со своими мыслями и чувствами. Пусть он был врагом, но он, как и Тревис, происходил с Земли. А теперь, благодаря тому, что реакция мышц апача оказалась быстрее мысли, от него осталась только кучка пепла. Оружие в руках Тревиса действительно представляло собой оружие духов зла. Его нельзя давать в руки людям, какими бы прекрасными идеями они не руководствовались при этом.
Тревис тяжело дышал, стараясь взять себя в руки. Ему хотелось отбросить прочь эту страшную вещь и никогда к ней больше не прикасаться, но задача, стоявшая перед ними, еще не выполнена. Ему предстоит сделать слишком много, и рисковать он не имеет права. И дело тут не в его жизни, а в свободе целого народа.
Тревис с трудом заставил себя распрямиться и двинуться дальше. Он шел по коридору, открывая одну за другой каюты, попадавшиеся на пути, и продолжал методично уничтожать оборудование. Он должен был превратить этот корабль в мертвые останки. Конечно, он мог бы отложить в сторону пистолет инопланетников, но от памяти не избавишься. И упаси господи кого-нибудь испытать то, что пережил он…
Грохот барабанов, разносившийся по всей степи и взлетавший высоко к звездному небу, заставлял глаза блестеть веселее, а мускулы напрягаться, словно рука сжимала нож или натягивала тетиву лука. Языки пламени огромного костра лизали ночь, в кроваво-красном свете монгольские воины кружили и размахивали кривыми саблями, празднуя победу. Они буквально упивались собственной свободой, обретенной наконец с таким трудом. Поодаль серебристая сфера звездолета зияла черными дырами смерти, которая смела рабское прошлое для всех них.
— Что теперь? — позвякивая своими амулетами, приблизился к Тревису Менлик.
На лице шамана было написано умиротворение и спокойствие, словно избавление от ненавистного рабства вырвало его из объятий древних суеверий, снова сделав цивилизованным человеком. И вопрос, который он задал сейчас, мучил их всех.
Тревис сидел на земле, скрестив ноги, и наблюдал за танцующими монголами. Он чувствовал себя уставшим и опустошенным. Цель достигнута, горстка красных рабовладельцев уничтожена, их машины сожжены. Никакого контроля над сознанием! Люди теперь совершенно свободны и в своих мыслях, и в поступках. Как они используют эту свободу?
— Во-первых, — высказал апач навязчивую мысль, — мы обязаны вернуть это.
Все три пистолета инопланетников были зашиты в кожаный мешок и спрятаны из виду, но память то и дело напоминала о них, воскрешая картины недавнего прошлого. Пока лишь немногие видели их в действии, и следовало как можно скорее избавиться от них.
— Интересно, — принялся рассуждать Осторожный Олень, — станут ли наша потомки рассказывать, что мы призвали молнию с небес? Но все правильно. Мы обязаны вернуть их и объявить долину табу для всех.
— А что, если прибудет другой звездолет, один из ваших? — проницательно спросил Менлик.
Тревис перевел взгляд с шамана на монголов, танцующих вокруг костра. Сейчас Менлик высказал мысль, так долго терзавшую его… Что, если прибудет звездолет с Эшем, Мэрдоком на борту. С людьми, которых он знал и уважал. С его друзьями? И как же быть тогда со знаниями, скрытыми в башнях? Не рухнет ли тогда его уверенность, что он поступает правильно? Он устало потер ладонью вспотевший лоб и сказал:
— Отложим этот разговор. Решим когда или если все это случится.
Но как, как поступить? Однако в нем еще жила надежда, что этого не произойдет, во всяком случае, на его веку. И он ощутил леденящую тяжесть груза, который придется нести всю жизнь.
— Нравится нам или нет, — (говорит ли он это другим, или пытается убедить самого себя?) — мы не можем позволить людям узнать информацию, которая хранится в башнях, не можем позволить найти… использовать… Разве что людьми, которые более мудры, чем мы сами.
Менлик снова вытащил свой жезл и принялся рассеянно крутить его в руках, поглядывая из-под полуопущенных век на апачей с каким-то совершенно новым выражением глаз.
— Тогда я скажу вам вот что: мы должны хранить секрет вместе — наш народ и ваш. В противном случае, заподозри мой народ, что вы одни владеете тайной, начнется зависть, ненависть, страх, раскол между нами с самого начала — война, набеги… Земля велика, а нас так мало. Стоит ли начинать распрю в день, когда весь мир открыт для нас? Если эти древние сокровища столь сильно пропитаны ядом зла, давайте же охранять их, табу для всех.
Менлик был прав, в этом сомневаться не приходилось. Им следует смотреть правде в глаза. Для каждого, будь то монгол или апач, любой прибывший звездолет станет злом. Здесь они живут, и здесь пустят свои корни. И чем скорее они начнут думать о благе их маленькой общины, тем лучше. А предложение Менлика как раз давало точку соприкосновения для обоих народов.
— Ты хорошо сказал, — откликнулся Осторожный Олень. — Это будет наш общий секрет. Мы трое знаем. Теперь ты выбери троих, Менлик, но выбирай осторожно.
— Не опасайтесь! — отозвался монгол. — Здесь начинается новая жизнь. Возврата к прошлому нет. И, как я сказал, мир велик. Мы не ссорились друг с другом, и может быть, наши два народа сольются в один. В конце концов, мы так похожи друг на друга, — и он, улыбнувшись, махнул в сторону костра, где вместе сидели апачи и монголы.
Среди теней, носившихся вокруг пламени, Тревис различил знакомую фигуру, которая то и дело, выкрикивая клич апачей, подпрыгивала, кралась, кружилась… Деклай, он веселился вместе со всеми, опьянев от победы. Апачи, монголы — и те, и другие — наездники, охотники, воины, когда возникает необходимость. Да, разница невелика. Их обманом заманили в эту ситуацию, и они не испытывали лояльности к тем, кто послал их сюда.
- Предыдущая
- 42/43
- Следующая
