О чем ты молчишь? (СИ) - "Андрромаха" - Страница 13

• Предыдущая
• 13/16
• Следующая

- Да?

- Олег! Как ты? Олежка, выкупи меня отсюда. Я не могу без тебя. Я возьму кредит на студии и все деньги тебе отдам сразу, до копейки. Я всё отработаю. Забери меня к себе, пожалуйста!

- Что случилось, Миш? Тебя били? Может, скорую? Милицию? – напрягся Олег.

- Били, да. Но это – неважно. Я не могу БЕЗ ТЕБЯ! Сам ты – как? Ты – в порядке? Сможешь утром приехать?

- Банк открывается в девять. Деньги сниму и приеду. Скажи только – куда?

- Давай созвонимся утром, - сказал Мишка. – Я тогда узнаю адрес и сколько отдавать. Ты только обязательно приедь. Ты слышишь, Лёль? – напряжение оставило его. Ноги больше не держали. Он опустился на пол около двери и плакал, слушая любимый голос.

- Да, Миш. Хорошо. Я в девять буду уже возле банка. Я позвоню. Не разрешай себя больше бить, скажи, что твой друг обратится в полицию.

Вытирая счастливые слезы и стараясь не всхлипывать, Мишка ответил:

- Спасибо, Лелька. Спим теперь, ладно? Спокойной тебе ночи!

Наутро Эдуарду уже не захотелось ни пороть вчерашнего пацана, ни трахать. Пятьдесят восемь лет – не тот возраст, когда ЭТИМ можно заниматься много раз на дню. Когда в половине девятого Михаил вышел из своей комнаты, весь дом уже был на ногах: хозяин был жаворонком, и всё его окружение подстраивалось под его привычки. Даша, протиравшая изогнутые плафоны бра в коридоре, покосившись на Михаила, сказала:

- Можешь пойти в столовую к хозяину.

Миша прошел, готовясь к повторению вчерашней экзекуции. Эдуард Вадимович сидел за столом, держа в руках чашечку отвара из алтайских трав.

- Ну, здравствуй, Миша! Что ж ты спать не давал всему дому?

Мишка потупился. Он не знал, что сказать, и боялся неверным ответом разозлить Эдуарда.

- Ладно, расслабься. Если я обещал отпустить - отпущу. Даже наказывать не буду. На, руку целуй.

Мишка подошел к столу, наклонился и коснулся губами протянутой руки.

- Ну, лучше целуй, не ленись. А то передумаю!

Мишка зачастил губами над тыльной стороной его ладони, пальцами и запястьем.

Эдуард рассмеялся:

- Ладно, ладно, хватит! Позвонишь другу, скажешь, чтобы привез шестьдесят тысяч, - и назвал свой адрес.

Мишка набрал номер Олега и всё передал.

- Жди, я еду! – ответил тот.

Мишку напоили чаем. От завтрака он отказался. Через час с небольшим Олег позвонил от дверей. Эдуард дал приказание впустить приехавшего и кивнул Мишке:

- Иди, встречай!

А сам набрал внутренний номер охраны:

- Ну, на чем приехал наш «друг»? На машине? На такси?

- Да это… Кажется, на электричке, - ответил охранник. – Во всяком случае, пришел пешком с той стороны.

Миша и Олег поднимались по лестнице. Эдуард смотрел на них сверху вниз. Молодые мальчишки. Бедные. Истрепанные куртки. Ботинки с рынка, месившие снег уже не один сезон. Стрижки, сделанные в дешевой парикмахерской «у метро». Разве что глаза не голодные. Откуда, интересно, у них шестьдесят тысяч? Украли, может быть? Олег выступил вперед, протягивая деньги:

- Здравствуйте. Я всё привез!

Эдуард взял у него пачку, прошел в кабинет, сунул деньги в детектор банкнот. Купюры оказались настоящими. Эдуард кликнул мышкой, вызывая на экран рабочего компьютера картинки с внутренних видеокамер. Мальчишки так и стояли там, на площадке второго этажа. И было видно, как они оба волнуются. «Боятся, что не отпущу!» - подумал Эдуард и улыбнулся. Все-таки приятно чувствовать себя хорошим человеком! Он вышел из кабинета и протянул Михаилу его паспорт, который забрал вчера, и принтерный лист с коротким текстом.

- Ну что ж, Миша, сейчас пойдешь на все четыре стороны. Одна формальность: подпиши, пожалуйста, отказ от претензий.

- Давайте я прочитаю, он – без очков! – вступился Олег и взял лист в руки. Там коротко было написано, что Михаил Самсонов сам просил Дорофеева А. Н. заняться с ним жестким сексом. И не имеет претензий за полученные в связи с этим легкие повреждения.

- А Дорофеев – это кто? – спросил Олег.

- Это мой охранник, он тебе ворота открывал. Никому же не нужно, чтобы здесь стояла моя фамилия, правда?

Мальчишки кивнули. Михаил поставил свою подпись. И они ушли. Небольшую Мишкину сумку нес Олег. Эдуард зашел в кабинет и открыл на экране компьютера кадры с внешних камер наблюдения. Ребята шли по улице элитного поселка и о чем-то живо говорили. Мишка поскользнулся и упал. Оба расхохотались. И приятель отряхивал его от мартовского липкого снега. Кажется, они уже забыли про шестьдесят тысяч. «А ведь для них это должны быть огромные деньги!» - подумал Эдуард. «Глупый, бездарный актеришка! Хотел бы – зарабатывал у меня в месяц в двадцать раз больше!» Эдуард хотел чувствовать удовольствие от своей доброты и щедрости. Ведь он мог оставить пацана у себя. Мог насиловать его. А он - отпустил. И даже денег взял всего в два раза больше, чем реально заплатил за него на студии. Но настроение не улучшалось. Может быть, ему стало завидно, что у бездарного актера есть такой верный бескорыстный друг? Последнего своего такого друга Эдуард предал лично сам во время дефолта 98-го года. Эдуард проводил глазами мальчишек до поворота, потом, чтобы как-то дать выход раздражению, позвонил своему брокеру, наорал на него и оштрафовал на четыреста тысяч за прибыль, недополученную на прошлой неделе на росте вольфрама.

Послесловие

В ухоженный тенистый дворик въехали белые «пятерка-Жигули» и, разгоняя передним колесом собравшиеся у бордюра клубочки тополиного пуха, медленно припарковались под окнами двухэтажного дома. Плечистый молодой парень в джинсовой куртке вышел из машины, вытащил с пассажирского сидения несколько пакетов, закрыл жигуленок ключами и обошел вокруг него, на всякий случай проверяя, закрыты ли остальные двери. По его движениям было слишком хорошо заметно, что водитель он – начинающий. И от своего железного коня испытывает неподдельное удовольствие. Проходя к дому, он на секунду привстал на цыпочки, постучал пальцами по подоконнику высокого первого этажа и прошел в подъезд.

Тогда, в марте, Мишка всё провернул за одни сутки. Вспоминая этот долгий день, он каждый раз потом поражался, как хватило у него сил, мудрости и фарта сделать всё как надо.

Выйдя из коттеджа Эдуарда Вадимовича, ребята пошли к станции. Было мартовское утро. Поднявшееся над дальним лесом солнце обещало хороший теплый день. Но пока мороз держал землю в цепких кандалах. Покрытые ночной коркой лужи хрустели под ногами. Дворняжка, поджав хвост, пробежала через дорогу, лениво тявкнув на прохожих. Мишка поскользулся и шлепнулся посреди дороги. Олег, взмахнув руками, сделал вид, что сейчас упадет на него сверху, и ребята рассмеялись.

- Подожди до дома! – стряхивая мокрый снег с джинсов, сказал Мишка.

- Сильно побили-то? – серьезно спросил Олег.

- Дома покажу.

Но показать ничего не получилось.

Переполненная электричка везла жителей области в Москву на работу. Друзья еле протиснулись в самое начало вагона, и Мишка пропустил Олега к стене, изо всех сил стараясь удержать напор толпы и уберечь друга от прикосновений. Но людской поток прибывал на каждой станции. Ребят притиснули друг к другу. И новые пассажиры, пробираясь в вагон, задевали Олега плечами, кто – сонно, кто – раздраженно ворча: «Ну, проходите, что здесь встали? Всем надо ехать».

Тяжелая, отчаянная ночь, надвигающаяся безысходность одиночества, обида на молчавший телефон, потом – страх за друга, умолявшего о помощи, утренняя поездка и державшееся до последней секунды опасение, что Мишку не отпустят, что вот сейчас их догонит охранник Эдуарда и прикажет Мише возвращаться, вычерпали все силы Олега до дна. Ему стало плохо. Темная волна паники накрыла его с головой. Он закрыл глаза, отвернулся к стене вагона и вжался в нее, дрожа крупной дрожью и с трудом сдерживая подступающую к горлу тошноту и желание закричать. Мишка с силой уперся двумя руками и коленом в стену, освободив несколько сантиметров пространства, чтобы не касаться друга, и шептал ему:

• Предыдущая
• 13/16
• Следующая