Стража Колдовского мира - Нортон Андрэ - Страница 11
- Предыдущая
- 11/144
- Следующая
Женщина лежала, откинувшись на высоко взбитые подушки, подложив валик под больное колено. Она исхудала. Лицо, покрытое густой сетью тонких морщинок, безжизненно серело, оно казалось бы маской, если бы не глаза — зелёные, зоркие, заставляющие забыть о её немощах.
— Что-то случилось?
Лиара усмехнулась и пожала плечами.
— В этом мире постоянно что-то случается. Но на этот раз… — Она торопливо поведала няньке о происшедшем в банкетном зале.
— Брат ведёт какую-то игру — пускает псов по тайному следу. Я… — она взяла измождённую руку Сингалы в свои тёплые руки и сжала её. — Ты меня многому, очень многому научила. А брат моей родительницы барон Волориан по счастливому капризу судьбы что-то нашёл во мне и потому обходился со мной так, словно я из его собственного выводка. Я ходила за ним по пятам, когда он осматривал псарни, внимала ему, наблюдала и училась. Сингала, наверное, и вправду в нашей крови есть чуждая примесь — об этом говорили сегодня за ужином. И вот ещё что — мне нужен Ключ! Он мне принадлежит по праву, ибо его наследует Главная Креванельской стаи, а это я! Я не знаю, куда его спрятала покойная подруга моего другого брата. Но у меня странное чувство, — она ещё сильнее сжала пальцы няньки, — что в этом Ключе частица меня самой. И я попрошу его у Казариана — не смеет он отказать мне, нарушить присягу стаи!
— Щеночек ты мой сердечный! — так Сингала называла маленькую Лиару, когда та прибегала в поисках утешения или ласки. — Подружка твоего брата никогда не владела Ключом, она ведь другой крови. Он хранится с остальными свадебными драгоценностями твоей родительницы, они принадлежат одной тебе.
— Хранится — ах, ну да, в сокровищнице! Ведь у матери была особая шкатулка с двойной эмблемой на крышке, да? Она ведь нашей же крови, из ярансинцев. Эта западная ветвь Креванелей, сейчас их уже не осталось, — глаза Лиары заблестели. — Значит, в нас с Казарианом с обеих сторон чародейская кровь!
Ей следовало содрогнуться от ужаса, ведь её всю жизнь учили, что чародейство отвратительно, что оно источник зла. Но она испытывала только странное возбуждение, словно приблизилась к заветной двери и может решать по своей воле — входить ли.
— Ты сняла с меня гнёт стольких тайн этого дома, Сингала, а это дороже любого богатства. В прошлом году я нашла очередной потайной шкафчик в женском покое, а в нём записи. Они совсем истлели, но кое-что я разобрала. А теперь благодаря тебе я знаю, что могу потребовать Ключ!
Я боюсь за Казариана. Он говорит мало и никогда, конечно, не разговаривает со мной о том, что не относится к очагу. Но он явно втянулся в какие-то тайные дела, я в этом уверена. Порой он исчезает — то надолго, то нет. Никто его не видит, а Ганнард все равно сторожит у его дверей, ещё ревностнее, чем всегда. Он трижды вызывал к себе Девериана, хотя доселе никакого интереса к отпрыскам не проявлял, только замечания делал, когда они не слушались учителей или вертелись под ногами. Сегодня он пригласил Синкариана и объявил о его предложении — да раньше он бы просто в глотку ему вцепился! Что происходит? Почему женщины не могут узнать о том, что угрожает их очагу?
Синеватые губы Сингалы тронула кривая усмешка.
— Вопросы, вопросы… Но на эти у меня нет ответа. К тому же… — она отвела глаза от пристального взгляда девушки, — мне теперь уж не под силу добывать для тебя новости. И помни, — улыбка сошла с её губ, — помни вот что, щеночек мой, никогда не суди о верности по клятвам.
Лиара кивнула. Даже будь у неё сестра, она не обратилась бы к ней за помощью, не говоря уж о служанках.
— Мне нужно подумать. Ну, родная, тебе пора отдыхать. Гурта на меня рассердится, когда принесёт тебе ночное питьё.
Она попыталась высвободить свои руки, но теперь Сингала крепко сжала их скрюченными пальцами.
— Будь осмотрительна. Ты не из этой стаи — если они поймут это, тебя разорвут. Щеночек мой, будь осторожна!
— Как будто я не понимаю. Ну, отдыхай! Обещаю, что не буду дразнить стаю.
Возвратившись к себе, она отпустила служанок, уселась на пуф перед зеркалом и взглянула на своё отражение. Всем она была похожа на своих соплеменников, но во время охоты они руководствовались не столько зрением, сколько более тонкими ощущениями, мгновенно улавливая запах страха или смену настроения. Она достаточно насмотрелась на призовых псов Валориана — хозяева веками воспитывали у них эти качества и, видимо, часть собачьей природы передалась самим псарям.
Ей давно хотелось поговорить с Казарианом начистоту, потребовать отчёта. Но это было бы чудовищным нарушением всех правил приличия, внушённых воспитанием. Её поведение в банкетном зале уже было на грани допустимого. Он, сколько она могла теперь припомнить, не дал ей почувствовать ни одобрения, ни недовольства. Но она была почти готова к тому, что он призовёт её для выговора — или… Как он поступит?
Лиара сидела, задумчиво играя прядью волос. На женской половине любили посудачить о байках бродячих торговцев. Ализон ещё не весь мир. Есть за его пределами страны, где женщины ведут себя совсем иначе, немыслимо вольно. Все женщины, не только трижды проклятые колдуньи…
Из набегов на лежащие за морем Долины в Ализон привозили рабынь. Лиара была тогда ещё слишком мала и плохо помнила двух женщин, добычу брата. Они умерли быстрой смертью. Одну зарезали — но она успела прикончить двух стражей. Другая погибла под кнутом. Их не смогли смирить и приучить к покорности.
Лиара очнулась и занялась причёской — стянула волосы узлом и натянула поверх плотно облегающую сетку. Затем быстро пересекла комнату и надавила большими пальцами сердцевину цветка, вырезанного в высоком изголовье кровати, и на выступающие под ним листочки.
Бесшумно сдвинулась панель. Лиара всегда хорошенько смазывала петли, а последнее время ей приходилось заходить сюда как никогда часто За панелью скрывалась каморка. Лиара нащупала верх комода, зажгла фонарь, стащила через голову домашнее платье и надела вместо него одеяние, которое придумала вместе с Сингалой и тайком смастерила сама. Капюшон с прорезью для глаз полностью закрывал лицо.
Сокровищница… Лиара приняла решение. Конечно, она могла просто потребовать материнскую шкатулку, но ей хотелось завладеть Ключом раньше, чем кому-то придёт в голову, что он ей нужен.
Потайные ходы опутывали замок, как паутина. Лиара старательно избегала наверняка известные Ганнарду или брату. Она спускалась все ниже и ниже, иногда хватаясь за выбоины, стараясь не уронить раскачивающийся на верёвке фонарь. Свет его был слаб и неверен.
Тайный вход в сокровищницу она обнаружила случайно, года два назад, во время ночных блужданий по подземельям замка. И вот она снова прошла все повороты. В тот раз девушка просто вела осторожную разведку, боясь наткнуться на скрытый сигнал тревоги. На этот раз Лиара знала, что ищет. Пробираясь между сундуками, коробами, доспехами, поблёскивающими в лучах фонаря, она подошла к столу, на котором ещё тогда заметила несколько небольших сундучков.
Поднеся поближе фонарь, она попыталась разобрать гербы, выгравированные на украшенных драгоценными камнями крышках. Их покрывала пыль — все, кроме одной! Лиара застыла. Вот она — материнская двойная эмблема! Она протянула руку к шкатулке и ещё не успела до неё дотронуться, когда зрение и обострённое чувство опасности подсказали, что кто-то её опередил. Она глубоко вздохнула.
Ключ! Она без колебаний откинула крышку, на которой заметила следы взлома. В шкатулке лежали великой цены украшение, засверкавшие в свете фонаря. Она запустила пальцы в груду ожерелий, колец, заметила два церемониальных ошейника. Ключа не было.
Лиара прикусила нижнюю губу. Казариан — это, конечно, его рук дело. Это он взял Ключ Хранительницы Очага, который по праву принадлежит ей!
Она захлопнула крышку. Женщинам положено сдерживать любые порывы — улыбайся, даже если тебя снедает ярость! Ей случалось видеть, как Хранительницы очага, не дрогнув, сносят оскорбления, словно не слыша.
- Предыдущая
- 11/144
- Следующая
