Золотой Триллиум - Нортон Андрэ - Страница 46

• Предыдущая
• 46/52
• Следующая

— Он знал многое, но он был чужеземцем. Нам неизвестно, откуда Волтрик привез его как своего советника. Знаем только, что Волтрик во всем его слушался с тех пор, хотя, может быть, сам того не знал. Харамис говорила, что он, хотя и постиг много знаний, искал их еще и еще. И он верил, что найдет новые сокровенные тайны в развалинах среди трясин. Он, без всяких сомнений, принадлежал Тьме и всегда тщился овладеть Силой.

— Чужеземец… — задумчиво повторил Лама-рил. — Сила притягивает Силу. Это место могло притянуть его.

— Его башня была здесь в горах, — сообщила Кадия.

— Искатель, который посягнул… и наложил запрет, чтобы скрыть свои посягательства, пока он снова сюда не вернется, — предположила Лалан.

— Быть может. Но один из заключенных тут вырвался и добрался до Варма. И теперь нам препятствует запрет, наложенный уже им. Вот так, — Ламарил снова обернулся к стене. — Мы можем сделать то же. И когда он доберется сюда, это его задержит, — он посмотрел на ведунью-уйзгу. — Что ты знаешь о запечатывающей Силе?

Она сидела на камне, поджав под себя ноги. По ее знаку Смайл принес их мешок и развязал его.

— То, чем владею я, Благороднейший, невелико. Я вижу вдаль, я предвижу немножко. Знаю кое-что об искусстве исцеления. Знаю заговоры для охотников, странников, тех, кого мучают плохие сны…

— Сны! Это касается хасситти! — перебил Куав, подковыляв к уйзгу. — Сны мое дело. Но какой прок от них тут?

Салин тем временем вытащила из мешка три сверточка и металлическую тарелочку величиной с ладонь Кадии.

— Пока, возможно, никакого, малыш, — ответил Ламарил. — Но свой прок есть у любого вида Силы…

Салин накрошила на тарелочку сухие листья и добавила по щепотке порошка из двух других сверточков.

Уже совсем стемнело. Тарелочка стала испускать самостоятельное сияние. Жезлы синдонов пылали как свечи, Хранители окружили ведунью, но так, чтобы не заслонить от нее гору.

— Вот самая большая Сила, какой я владею, Благороднейший! — Ведунья достала щепочку и дотронулась ею до тарелочки. В смесь ударила искра, и закурился дым — светящийся, хорошо видный. Салин взмахнула рукой, и вертикальная струйка дыма стала горизонтальной, коснулась стены…

Ламарил опустился на одно колено, переводя взгляд с Салин на стену и обратно. Даже при этом скудном освещении Кадия увидела, как расширились его ноздри. Она тоже уловила запах, острый, дразнящий, словно исходящий от пряного блюда.

— Заркон? Да, — ответил он сам себе. — 1 А твоя песнь, ведунья?

Все еще направляя дым протянутой рукой, Салин откинула голову, как бы взывая к чему-то невидимому в воздухе над ними.

Из ее уст полились странные дрожащие звуки, не похожие на песни, которые знала Кадия. Смайл встал позади нее на колени и начал ритмично ударять ладонью по камню. Кадия услышала, как точно хлопки отбивают ритм гортанного песнопения.

Ламарил встал и шагнул к обрыву. Он протянул жезл к струйке дыма. Ее конец обвился вокруг жезла, и, когда он поднял жезл, дым поднялся следом.

Широким движением руки он направил укрощенный дым к потаенной двери и начал водить ярко вспыхнувшим жезлом по ее поверхности. Вновь на камне появились линии, на этот раз очень тонкие и серые. Линии дыма сплетались в плотную паутину. Но дверь не поддавалась…

Джеган обошел всю площадку, на которой они находились, и обнаружил малозаметное углубление в стене. От него Кадия, а следом за ней и остальные принялись карабкаться по расселине. Девушке, оддлингам и хасситти это удавалось легко, но для синдонов она оказалась тесноватой.

Расселина вскоре кончилась, и они очутились в небольшом удобном углублении. Почти все пространство занимала огромная куча сучьев и сухой травы, выложенная изнутри остатками пуха. Гнездо ламмергейера!

Опытный Джеган, тщательно осмотрев его, заверил остальных, что оно пустует уже давно. Огромные птицы выводят птенцов всегда в одном и том же гнезде, значит, по той или иной причине это было покинуто навсегда.

Хотя в гнезде довольно скверно пахло, все кое-как расположились в его довольно тесном пространстве.

Кадия поняла, что им остается только ждать, когда появится служитель Тьмы. Если он, выбравшись из тайника наружу, действительно наложил запрет на дверь, желая обезопасить оставшихся там, то заклинание, сотворенное Ламарилом и Салин, должно его задержать.

Только когда девушка прилегла в тесноте и утолила голод лепешками, она отдалась усталости, накопившейся за этот тяжелейший день. Утомленные мышцы мучительно ныли. Раньше Кадия думала, что давно доказала свою выносливость, но только теперь она узнала, что такое настоящие трудности.

На этот раз синдоны не очертили место ночлега защитным кругом и не зажгли костер, хотя сухие остатки гнезда послужили бы прекрасным топливом. Очевидно, они не хотели, чтобы чары или огонь предупредили того, кого они ждали, об их присутствии.

Удастся ли им справиться с колдуном, который, торжествуя, поднялся с огненного трона? Ей не было известно, сколь велика Сила, к какой могут прибегнуть синдоны или он, но поведение Ламарила сказало ей, что Исчезнувшие считают этого древнего своего врага с их кровью в жилах очень опасным противником.

Гнездо защищало их от буйства ночного ветра, но Кадия чувствовала, как дрожат Салин и Тостлет, прижимавшиеся к ней справа и слева. Они не лучше ее переносили холод, не знакомый обитателям болот. Их плащи из камыша, оберегающие от влажных туманов, от подобного ветра почти не защищали.

Кадия старалась заснуть, отгоняла мысли о том, что ждет впереди. Если бы синдоны не потерпели неудачи с дверью, сомнения ее не грызли бы. Она всю жизнь свято верила в непобедимую Силу Исчезнувших, и теперь признать, что и у этой Силы есть предел, значило лишиться твердой почвы под ногами.

Если бы они могли дозваться до Харамис! Здесь, среди гор, которые сестра выбрала для своего обитания, конечно же, с ее помощью всем было бы легче. Но всякие чары были запрещены — для их же безопасности.

Наконец усталость взяла верх над всеми сомнениями и тревогами, и Кадия уснула. Никакие сонные видения ее не посещали.

Когда она проснулась в этом тесном убежище, только-только забрезжил серый рассвет. Спавшая справа от нее Салин тоже проснулась и теперь сидела, о чем-то задумавшись. На фоне светлеющего неба виднелись силуэты двух голов в шлемах. Синдоны несли стражу.

— Королевская дочь… — почувствовала она легчайшее прикосновение мысли, обращенной к ней Тостлет.

— Что случилось? — Кадия стряхнула остатки сна и вдруг заметила кое-что новое: прижатая к ее боку рукоять меча была теплой и становилась все теплее.

— Тут есть тайна… — последнее слово прозвучало неуверенно.

— Где?

— Прямо под нами.

Тостлет принялась разгребать ветки и всякую труху в том месте гнезда, где сидела. Потом ее когти начали тихонько царапать по камню. В сумраке Кадии было плохо видно, что делает хасситти, но, несомненно, она разбирала камни. Тостлет протянула руку, когти сомкнулись на запястье девушки и прижали ее пальцы к чему-то. Камень, но не только… Таким гладким может быть только металл! Вделанный в камень. Кадия нащупала твердый металлический прут. Она наклонилась пониже, и амулет у нее на груди ожил, засиял золотым светом.

Кадия!

Прикосновение мысли Ламарила. Она безошибочно его узнавала.

Здесь есть что-то. Связанное с Силой,

Спящие вокруг них зашевелились, видимо разбуженные тем же мысленным сигналом. Ла-марил подполз поближе.

В сиянии амулета она увидела, как он поднес ладонь к расчищенному месту.

— Сила! — подтвердил он. — Попробуем узнать о ней побольше.

Места для осмотра было мало, все подвинулись, попятились, насколько могли. Труха издавала слабый неприятный запах, но не похожий на смрад «желтой смерти».

Они расчистили это место, солнце взошло выше, и они увидели решетку, намертво укрепленную в скале. Просветы ее были узки и забиты пылью. Металл держался в камне очень крепко.

• Предыдущая
• 46/52
• Следующая