Хроники Эмбера I-II - Желязны Роджер Джозеф - Страница 59

• Предыдущая
• 59/82
• Следующая

Я нехотя поднялся на ноги. Мне было ясно, что проще удовлетворить ее просьбу, чем спорить. Пусть позабавится. Меня лишь тревожило, что она знает мое имя; и чем больше я на нее смотрел, тем больше ее лицо казалось мне знакомым.

— Будь по-твоему, — сказал я, натянул жилет, поднял рапиру, надел маску и сделал несколько шагов вперед.

Она пошла навстречу, и наши рапиры скрестились. Я позволил ей начать атаку.

Она сделала вид, что собирается нанести прямой удар, а потом неожиданно нанесла его. Неплохо! Ответ мой был в два раза быстрее, но она парировала. Я начал медленно отступать, выманивая ее на себя. Она засмеялась и кинулась в атаку. Фехтовала она просто великолепно и, зная это, старалась показать все, на что была способна. Мне совсем не понравилось, когда ей дважды чуть не удалось пробить мою защиту одним и тем же ударом, а когда на третий раз я встретил ее рапиру батманом снизу, она не по-женски (хоть и не грубо) выругалась, как бы признавая мое превосходство, и тут же вновь атаковала. Я никогда не любил фехтовать с женщинами, независимо от их мастерства, но сейчас понял, что получаю огромное удовольствие. Ее изящество, грациозность и агрессивный стиль боя сказали мне многое о характере этой девушки. Сначала я думал, что мне удастся быстро измотать ее, заставить признать себя побежденной, а потом как следует расспросить. Сейчас же я понял, что не хочу заканчивать поединка.

По-видимому, она не знала, что такое усталость, и это тоже наводило на размышления. Я потерял счет времени, передвигаясь взад и вперед по берегу ручья. Сталь звенела.

В конце концов она опустила рапиру, сделала шаг назад, стукнула каблучками сапог, соединив ноги, и отсалютовала недрогнувшей рукой.

— Спасибо, — Дышала она все-таки тяжело.

Я отсалютовал в ответ, снял маску, расстегнул застежки жакета и совсем не заметил, как она подошла ко мне и неожиданно чмокнула в щеку. Ей даже не пришлось становиться на цыпочки. Не давая мне опомниться, девушка взяла меня за руку и повела за собой.

— Я принесла корзинку для пикника, — сообщила она.

— Прекрасно. Я голоден, как волк. И любопытен, как…

— Я отвечу на любой твой вопрос, — весело заявила она.

— В таком случае, как тебя зовут?

— Дара. Мне дали это имя в честь моей бабушки, — она бросила на меня многозначительный взгляд, словно я должен был понимать, о чем идет речь, и, не желая ее разочаровывать, я кивнул.

— Дара, — повторил я. — Скажи, почему ты решила, что я — Корвин?

— Но ведь ты — Корвин! Я тебя сразу узнала!

— Откуда?

— Вот она где! — Девушка отпустила мою руку, наклонилась и подняла корзинку, стоявшую на выступающих корнях деревьев. — Надеюсь, муравьи туда не забрались. — Она подошла ближе к берегу, выбрала место в тени и расстелила на земле полотенце.

Я повесил фехтовальный костюм на ближайший куст.

— Как ты умудрилась притащить на себе столько вещей? — спросил я.

— Моя лошадь привязана за поворотом ручья. — Она мотнула головой и принялась распаковывать корзинку.

— Почему?

— Я хотела подойти к тебе незаметно. Если б ты услышал стук копыт, сразу бы проснулся.

— Логично.

Она сделала вид, что глубоко задумалась, но не выдержала и захихикала.

— А в первый раз ты меня не заметил. Я…

— В первый раз? — переспросил он. Ей ведь очень хотелось, чтобы я задал этот вопрос.

— Да. Я чуть было на тебя не наехала. Ты так сладко спал! Я тебя сразу узнала и вернулась домой за корзинкой для пикника и фехтовальными костюмами.

— Понятно.

— А теперь садись к столу. И открой бутылку с вином, если не трудно.

Она поставила бутылку рядом со мной, развернула большую салфетку и достала два хрустальных бокала.

— Это — любимые бокалы Бенедикта, — заметил я, усаживаясь и откупоривая бутылку.

— Да. Наливай осторожнее. Чокаться не будем.

— Согласен.

Я наполнил бокалы, и она тут же произнесла тост:

— За встречу друзей!

— Каких друзей?

— Нас с тобой.

— Мы никогда не встречались.

— Не будь занудой, — сказала она и выпила.

— Что ж, за встречу друзей!

Потом мы дружно принялись за еду. Она так упоенно играла роль загадочной женщины, что мне невольно захотелось ей подыграть.

— Где же мы все-таки встречались? задумчиво спросил я. — При дворе великого царя? Или в гареме…

— Или в Эмбере, — ответила она. — Ты…

— В Эмбере?! — Я вовремя вспомнил, что держу любимый бокал Бенедикта, и выразил обуревавшие меня чувства голосом. — Скажи мне, кто ты?

— Ты был таким красивым, уверенным в себе, тобой восхищались все девушки. А я стояла в сторонке, серенькая, маленькая мышка, и поклонялась тебе издали. Серенькая, маленькая, невзрачная Дара, гадкий утенок — спешу заметить, превратившийся в белого лебедя, — влюбленная по уши, с разбитым сердцем…

— И с… — я сказал непристойность, а девушка рассмеялась.

— Разве мы не там познакомились? — невинно спросила она.

— Нет. — Я взял бутерброд с говядиной. — Кажется, впервые я увидел тебя в публичном доме. У меня болела спина, я был в стельку пьян…

— Ты не забыл, любимый! — вскричала она. — Но там я только подрабатывала. Днем приходилось объезжать диких лошадей, чтобы не умереть с голоду.

— Сдаюсь, — сказал я и налил себе полный бокал вина.

Больше всего меня раздражало, что эта девушка действительно казалась мне знакомой. Но ведь и по поведению, и по внешнему виду ей нельзя было дать больше семнадцати. Мы не могли встречаться.

— Фехтовать тебя научил Бенедикт? — спросил я.

— Да.

— Кто он тебе?

— Конечно, любовник. Он одарил меня мехами, осыпал бриллиантами и между делом научил фехтовать. — Она вновь засмеялась.

Я продолжал изучать ее лицо.

Да, это было возможно…

— Печально мне, — сказал я.

— Почему?

— Бенедикт не дал мне пирожок.

— Пирожок?

— За сообразительность. А сейчас — поздно. Ведь ты его дочка, верно?

Она покраснела.

— Нет. Но ты почти угадал.

— Внучка?

— Э-э-э… не совсем.

— Прости, не понимаю.

— Он любит, когда я называю его дедушкой. На самом деле Бенедикт мой прадед, отец моей бабушки.

— Вот оно что. А с кем ты живешь в поместье, когда Бенедикт уезжает?

— Одна.

— Где же твои мать и бабушка?

— Они погибли.

— То есть как?

— Умерли насильственной смертью. Их убили, когда Бенедикт находился в Эмбере, и с тех пор он ни разу там не был. Я думаю, он не хочет оставлять меня без присмотра, хоть и понимает, что в обиду я себя не дам. Ты тоже мог в этом убедиться.

Я кивнул. Теперь мне было ясно, почему Бенедикт решил стать Протектором Авалона. Он не мог жить с Дарой в Эмбере. Более того, он не имел права говорить о ее существовании никому из нас, включая меня, — слишком велика была вероятность, что его начнут шантажировать. А следовательно…

— Я думаю, Бенедикт, уезжая, запретил тебе появляться в поместье, — сказал я. — Он будет недоволен, что ты не послушалась.

— Ты такой же, как он! Я уже не ребенок!

— Разве я сказал, что ты ребенок? Но ведь Бенедикт уверен, что ты живешь там, куда он тебя отвез. Верно?

Она ничего не ответила, и наша трапеза продолжалась в неловком молчании. Я решил переменить тему разговора.

— И все-таки, откуда ты меня знаешь?

Она дожевала бутерброд, выпила глоток вина и усмехнулась.

— Я видела твой портрет.

— Какой потрет?

— На гадальной карте. Когда я была маленькой, мы с дедом часто играли в карты. Я знаю всех своих родственников — тебя, Эрика, мужчин со шпагами, женщин в красивых платьях. Поэтому..

— У тебя есть своя колода?

— Нет. — Она тяжело вздохнула. — Дед не разрешает мне трогать карты, хотя у него много колод.

— Вот как? А где они лежат?

Она посмотрела на меня, прищурившись. Черт побери! Неужели я разучился блефовать?

— Одну колоду он всегда носит с собой. Где остальные, я не знаю. Зачем тебе? Если ты захочешь увидеть портреты своих братьев и сестер, разве он тебе откажет?

• Предыдущая
• 59/82
• Следующая