Страх и трепет - Нотомб Амели - Страница 4
- Предыдущая
- 4/25
- Следующая
С улыбкой и поклоном я говорила:
— Вот ваша почта господин Сиранэ. С днём рождения вашего маленького Йосиро, которому сегодня исполняется 3 года.
Каждый раз на меня взирали весьма озадаченно.
Эта должность занимала у меня много времени, так как мне приходилось ходить по всей компании, которая располагалась на двух этажах. Со своей тележкой, придававшей мне важный вид, я часто пользовалась лифтом. Мне нравилось это, потому что совсем рядом с тем местом, где я его ждала, было огромное окно. Там я играла в игру, которую называла «бросаться в пустоту». Я прислоняла нос к стеклу и мысленно падала. Город был так далеко подо мной, и прежде чем разбиться о землю, я успевала рассмотреть много интересного.
Я нашла своё призвание. Мой мозг расцветал на этом несложном поприще, полезном, человечном и благоприятствующем созерцанию. Я бы с удовольствием занималась этим всю жизнь.
Господин Саито вызвал меня к себе в кабинет. Я заслужила головомойку за тяжкое преступление — инициативу. Я присвоила себе должность, не спросив на то разрешения моего непосредственного начальства. Более того, настоящий почтальон фирмы, приходящий после обеда, был на грани нервного срыва, полагая, что его собираются уволить.
— Украсть у кого-нибудь его работу это очень дурно, — резонно заявил мне господин Саито.
Я пожалела о таком быстром прекращении многообещающей карьеры. В то же время я снова оказалась не у дел.
И тогда мне пришла в голову идея, которая по наивности показалась мне блестящей. Во время своих прогулок по предприятию я заметила, что в каждом офисе было множество календарей, которые почти никогда не показывали верную дату, либо красный квадратик не был передвинут на нужное число, либо лист месяца не был перевёрнут.
На этот раз я не забыла спросить разрешения:
— Можно мне ставить дату на календарях, господин Саито?
Он неосторожно ответил мне да. Я вообразила, что теперь у меня есть работа.
Утром я проходила по всем кабинетам и переставляла маленький красный квадратик на текущую дату. У меня появилась должность: я стала регулировщицей календарей.
Мало по малу, служащие Юмимото заметили мои манёвры. Это их чрезвычайно развеселило.
Меня спрашивали:
— Как дела? Вы не слишком устаёте на этой изнурительной работе?
Я отвечала с улыбкой:
— Это ужасно. Я принимаю витамины.
Это занятие мне нравилось. Неудобство состояло в том, что оно занимало мало времени, но я могла пользоваться лифтом и, значит, любоваться видом из окна. А ещё это развлекало публику.
Кульминация наступила, когда февраль сменился мартом. Теперь недостаточно было передвинуть красный квадратик: мне нужно было перевернуть, то есть оторвать страницу февраля.
Служащие встречали меня, как встречают спортсмена. Я уничтожала феврали широким жестом самурая, изображая на лице беспощадную борьбу с гигантской фотографией заснеженной горы Фудзи, которая иллюстрировала этот период в календаре Юмимото. Затем я покидала поле битвы с измождённым видом и сдержанной гордостью воина-победителя под «банзай» очарованных зрителей.
Слух о моей славе достиг ушей господина Саито. Я ожидала основательного нагоняя за своё паясничанье и заранее подготовила защиту:
— Вы позволили мне переставлять дату на календарях, — начала я прежде, чем он успел открыть рот.
Он ответил мне без всякого гнева тоном обычного недовольства, который был ему свойствен:
— Да. Вы можете продолжать. Но не устраивайте больше спектаклей: вы отвлекаете служащих.
Я была удивлена лёгкостью выговора. Господин Саито добавил:
— Сделайте ксерокопии этих документов.
И протянул мне огромную пачку страниц формата А4. Наверное, их было около тысячи.
Я положила пачку в поглотитель бумаги копировальной машины, который справился со своей задачей с замечательной учтивостью и быстротой. Потом я принесла моему начальнику оригиналы и копии.
Он снова вызвал меня:
— Ваши копии немного неровные, — сказал он, показывая лист, — переделайте.
Я вернулась к ксероксу, думая, что, вероятно, я плохо уложила листы в поглотитель. На этот раз я постаралась сделать все очень аккуратно: результат был отличным. Я снова принесла свою работу господину Саито.
— Они снова неровные, — сказал мне он.
— Это неправда! — воскликнула я.
— Очень грубо разговаривать так со своим руководителем.
— Извините. Но я постаралась, чтобы мои копии были прекрасны.
— Однако, они не таковы. Посмотрите.
Он показал мне с виду безупречный лист.
— Чем он плох?
— Здесь, видите: текст не параллелен полям.
— Вы находите?
— Раз я это говорю, значит так оно и есть!
Он бросил пачку в корзину и снова заметил:
— Вы работаете с устройством автоматической подачи бумаги?
— Да.
— Тогда ясно. Не нужно им пользоваться. Оно даёт не совсем точный результат.
— Господин Саито, без него мне понадобится несколько часов, чтобы справиться с работой.
— Ну, так что же? — улыбнулся он. — Вам ведь и так нечего делать.
Я поняла, что это было моим наказанием за историю с календарями, и отправилась к ксероксу, как на каторгу. Каждый раз мне нужно было поднимать крышку, аккуратно класть страницу, нажимать на кнопку, затем проверять результат. Было три часа, когда я прибыла в мой Эргастул6 . В семь часов моя работа ещё не была закончена. Время от времени приходили служащие, и если им нужно было сделать более десяти копий, я смиренно просила их воспользоваться машиной, установленной в другом конце коридора.
Взглянув на содержимое документов, я подумала, что умру со смеху, увидев, что речь шла о правилах гольф-клуба, членом которого был господин Саито.
Потом мне стало до слёз жаль бедные невинные деревья, которые губил мой начальник, ради того, чтобы проучить меня. Я представляла японские леса моего детства, клёны, криптомерии и гинкго, срубленные только для того, чтобы наказать такое мелкую сошку, как я. И я вспомнила, что фамилия Фубуки означала «лес».
Однажды пришёл господин Тенси, руководитель отдела молочных продуктов. Его должность равнялась по статусу должности господина Саито, который в свою очередь был руководителем бухгалтерии. Я удивилась: неужели начальник его ранга не мог поручить кому-нибудь сделать копии?
- Предыдущая
- 4/25
- Следующая
