Выбери любимый жанр

Белые цветы - Абсалямов Абдурахман Сафиевич - Страница 38


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

38

После всего случившегося, наверно, и другие хирурги на месте Мансура не сразу согласились бы оперировать Салимову. Но сама больная буквально умоляла Мансура не отказываться. Долг хирурга обязывал молодого Тагирова уважить просьбу больной. Все же он навестил Салимову и попросил ее откровенно объяснить:, почему она ушла с операционного стола, не захотела довериться опытному Фазыл-джану Джангировичу? Неужели из-за страха? Но ведь в интересах самого больного в любом случае надо преодолеть страх.

— Нет, не только из страха! — запротестовала Салимова. — Коли уж случилось такое… даже если боишься… Сперва я ведь сама хотела, чтобы именно Фазылджан провел операцию. В газетах его так хвалили….Но я думала, что он другой человек… Я призналась ему, что перед операцией хотела бы посмотреть на своих детей. А он… Нет, больше не могу говорить. Простите…

Предельно искреннего и обстоятельного разговора не получилось. Можно было догадываться: в свидании с детьми больная хотела обрести душевную крепость. А Янгура не понял этого, почему-то отказал в просьбе. И дал повод думать о себе как о черством человеке. Но это были только догадки.

И вот накануне операции Мансур еще раз зашел к Салимовой. Вечерело. Палата была залита красновато-розовым светом заходящего солнца. Салимова лежала на койке, укрывшись до подбородка белым одеялом. Тот же красноватый отблеск падал и на одеяло, и на осунувшееся лицо больной. А в уголках губ ее, казалось, навсегда застыло выражение глубокого терпения, готовности к испытаниям и огромного невысказанного горя. Когда она увидела входящего в палату Мансура, губы ее дрогнули.

— Вы не волнуйтесь, — попросил Мансур и, присев на стул, взял руку больной, чтобы проверить пульс. — Я верю в вашу силу воли, Дильбар-ханум. Вы должны помочь мне. Обещаете?

— И я верю вам, Мансур Абузарович. Пожалуйста, делайте свое дело, — просто сказала Салимова.

— Спасибо. Но еще раз прошу — помогите мне, Дильбар-ханум.

Салимова разволновалась, неловко повернулась на койке. Книга, лежавшая поверх одеяла, соскользнула, упала на пол. Когда Мансур наклонился, чтобы поднять ее, Дильбар резко вздрогнула. Она взяла книгу, торопливо спрятала под изголовье, снова закрыла глаза. Между тем красновато-розовые, тона в палате сгустились, солнце смотрело прямо в окно.

— У вас есть жена, Мансур Абузарович? — после молчания тихо спросила Дильбар.

— Бар… — ответил он и, помолчав, добавил тихо: —…иде [15].

Дильбар, должно быть, не расслышала окончания слова: выражение лица ее несколько прояснилось. Теперь она держалась кротко и печально.

— А дети? — снова послышался вопрос.

— Дочка есть.

Больше Салимова ни о чем не спрашивала, и разговор на этом закончился.

Мансур поднялся, пожелал больной спокойной ночи, сказал несколько ободряющих слов. В последнюю минуту Дильбар как-то по-особенному посмотрела на Мансура, будто обожгла пылающим взглядом. Должно быть, в душе исстрадавшейся женщины все еще шла напряженная борьба: ложиться на операционный стол или окончательно отказаться? Было мгновение, когда Мансур особенно остро почувствовал это. Но вот Дильбар еле заметно улыбнулась, кивнула головой, как бы говоря: «Все в порядке. Идите».

Улица погружалась в вечернюю тишину и покой. Краски потускнели, лишь на краешке неба, там, где зашло солнце, поблескивало маленькое бледно-розовое озерцо. Но и оно с каждой минутой тускнело, принимало голубовато-серый оттенок.

Мансур возвращался домой пешком. В нем опять проснулось чувство внутреннего смятения. «Почему Салимова спросила меня о семье? — думал Мансур. — Хотела напомнить: «Не забывайте и о моем муже, о моих детях»? Или хотела сказать: «Постарайтесь для меня так, как постарались бы ради своей жены, ради своих детей»?»

Дверь открыла Фатихаттай. Следом за ней выбежала оживленная Гульчечек. Теперь уже девочка считала этот дом своим, никого не стеснялась, хохотала, носилась по всем комнатам. Мансур взял дочку на руки, поцеловал холодными губами в обе щечки. Гульчечек все больше становилась похожей на мать, и каждый раз при виде ее Мансур с тоской и болью вспоминал Ильмиру. Сейчас эта боль обожгла Мансура еще чувствительней. Ему все время казалось, что он не выполнил перед Ильмирой какого-то последнего долга. Он опять вспомнил вопрос Дильбар: «У вас есть дети?» — и что-то перевернулось в его душе.

Фатихаттай, собирая на стол, сердито сообщила:

— Эта твоя пташечка звонит и звонит без конца — прямо извела звонками. Никакого терпения не хватает!

И действительно, едва Мансур успел перекусить, как явилась Ильхамия. Она была чем-то возбуждена, щеки у нее так и пылали.

— Мне надо поговорить с тобой! — торопливо сказала она, бросив ему на руки шубку. Заглянув в зеркало, она неуловимыми движениями рук поправила волосы, воротничок платья. В эту минуту она была такая разгоряченная, красивая, сияла такой нежной, обещающей улыбкой, что казалась способной растревожить самое стойкое мужское сердце.

Мансур пригласил ее в комнату.

— Вся горю, а ноги замерзли, — пожаловалась Ильхамия и уселась на диван, поджав под себя ноги. — Укрой чем-нибудь теплым.

И когда Мансур неловко укутывал ее ноги чьим-то подвернувшимся под руку халатом, Ильхамия взъерошила ему волосы, рассмеялась.

— У меня ноги не стеклянные, не разобьются, — чего ты еле притрагиваешься!

Он молча пригладил свои растрепанные волосы, уселся на стул рядом с диваном.

— Почему так далеко сел? Не укушу же я тебя, в самом деле…

— Вы что-то хотели сказать мне? — напомнил Мансур, — они встречались чуть ли не каждый день, но Мансур упорно обращался к ней на «вы».

Глянув на него краешком глаз, Ильхамия с кокетливой обидой сказала:

— Я же не на врачебном приеме, чтоб торопить меня: «Где болит?» А ну-ка, уважаемый доктор, посмотри на меня прямо. Нет, ты невозможный! Совсем одичал на своем Севере среди белых медведей!

— Там, где я жил, не было белых медведей.

— Ну, значит, нарочно не хочешь смотреть на меня! Очень уж ты щепетильный мальчик, — упрекнула Ильхамия. — Подними-ка вот это. — Она показала пальцем с длинным ярко-красным ногтем на халат, который будто нечаянно сбросила с дивана.

Мансур исполнил приказание, но уселся на прежнее свое место.

— У вас какой-то срочный разговор ко мне? — еще раз напомнил он.

— Перестань торопить меня! — Ильхамия уже сердито сдвинула брови. — Что за тон! Не воображай себя непонятым гением.

— Ничуть. Но вы заинтриговали меня этим «срочным разговором» и, признаться, — допекаете своими обидами… Прошу прощения, — сейчас же добавил он, заметив, как сверкнули у нее глаза.

— Хорошо еще, что не разучился извиняться… Так вот какой разговор… — Она помолчала. — Все же ты, Мансур, неблагодарный человек. Мой джизни так заботился о тебе, все готов был сделать, а ты…

— Я не совсем понимаю… Вас Фазылджан Джангирович, что ли, подговорил?

Зло и отчаяние закипали в сердце Ильхамии. Из последних сил сдерживая себя, она иронически скривила накрашенные губы.

— У меня есть своя голова на плечах, не считай меня ребенком… Ты довел джизни до последней крайности. Он чувствует себя таким опозоренным, что готов отраву принять.

— Это уже слишком, — спокойно ответил Мансур, — Фазылджан Джангирович вряд ли способен так глубоко переживать. Коллеги высказали ему несколько критических замечаний, он вломился в излишнюю амбицию, поставил свое «я» превыше всего.

— Молчи, Мансур! Ты не имеешь права позорить джизни, он твой учитель.

— Я говорил без каких-либо оскорблений, просто не приучен к этому. Фазылджан Джангирович потерял власть над собой. Остынет — и все станет на свое место. И у вас не будет оснований упрекать меня.

— До каких пор ты будешь раздражать меня этим «вы»? Ужасный человек! Откровенно говоря, у Фазылджана такой же несносный характер, как и у тебя. Сестра моя потому и разошлась с ним, — доверительно сказала Ильхамия более мягким тоном. И вдруг перескочила на другое: — Неужели ты не понимаешь, до чего мне тяжело жить с ним в одной квартире? Особенно теперь, когда нет сестры. Правда, у меня своя, совершенно отдельная комната. Все же люди бог знает что могут наговорить.

вернуться

15

Бариде — первая часть слова означает подтверждение, а вторую — "иде" — следует понимать в данном случае как "была"

38
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело