Солнце мертвых - Атеев Алексей Григорьевич Аркадий Бутырский - Страница 17

• Предыдущая
• 17/151
• Следующая

Наконец тронулись. Бабка перекрестила их на дорогу и сказала напоследок:

– Вы уж осторожней езжайте, а в городе тоже опасайтесь.

Отъехав немного от деревни, Митя остановил мотоцикл.

– Вы что-то забыли, Митя? – Петухова вопросительно посмотрела на своего спутника.

– Хотел я вам кое-что рассказать, Валентина Сергеевна, да при бабке не решался. Все же я ей до конца не верю.

– Послушайте, Митя, что вы все меня: Валентина Сергеевна да Валентина Сергеевна. Зовите просто – Валентина, а лучше Валя.

Митя улыбнулся:

– Ну что ж, Валя так Валя, а ведь недавно мы с вами чуть ли не врагами были. Так вот, – лицо его посерьезнело, – буквально за пару дней до нашей встречи в городском архиве получаю я письмо. От кого бы вы думали? От Струмса! Письмо очень краткое. Жив профессор и здоров и очень хотел бы увидеться. Пишет, что дней через пять, то есть сегодня, будет в нашем городе. Был в письме и телефон, по которому я обязательно должен позвонить. Вот оно, письмо это. – И он достал из внутреннего кармана мятый конверт и протянул его Петуховой.

– Нет-нет, – отдернула она руку. – С какой стати я буду читать чужие письма?

– Ну хорошо. – Митя снова спрятал письмо. – Как только приедем в город, сразу позвоню по этому телефону. Нам нужно обязательно встретиться с профессором. Больше надеяться не на кого.

– А что, если это тоже происки темных сил? – задумчиво произнесла библиотекарша.

– Что ж, не могу исключить и такой поворот. Однако что нам терять? А потом, вспомните молоко, – усмехнулся он. – Верное средство. Купим в магазине по бутылке, возьмем с собой на встречу. Скиснет – значит, профессор колдун.

– И что тогда?

– Тогда остается серебряная пуля.

– А где ее взять?

– Перелью бабушкину ложечку.

Мотоцикл взревел и понесся по пыльной дороге.

Валентина Сергеевна, плохо спавшая ночью, дремала в коляске, несмотря на тряскую дорогу.

Внезапно мотоцикл бросило в сторону. Она в недоумении открыла глаза и увидела прямо перед собой на дороге ребенка.

Мотоцикл мчался прямо на него, Митя лихорадочно выворачивал руль. Петухова оцепенело смотрела на надвигающееся лицо. Это был тот самый мальчик, который приснился ей в доме старухи. Никакого сомнения, лицо его она запомнила накрепко. Сейчас он улыбался, но как-то криво и бессмысленно, как улыбаются идиоты. Он был уже в метре от мотоцикла.

Митя резко повернул руль, и мотоцикл с треском свалился в кювет. Последнее, что успела увидеть Петухова, – это фигура странного мальчика, оторвавшаяся от земли и как бы парившая над дорогой.

Она быстро пришла в себя и попыталась встать. К удивлению, ей это удалось. Все тело болело, но особых повреждений она не получила. Она поискала глазами Митю. Он лежал тут же рядом. Голова его была в крови, рука неестественно вывернута.

– Ну вот, – сказал он, едва шевеля губами. – Все-таки они меня доконали.

Валентина Сергеевна бросилась к нему, попыталась перевязать платком. Затем выскочила на пустынную дорогу, зовя на помощь.

– Валентина Сергеевна, Валя! – услышала она слабый голос. – Идите сюда!

Петухова подчинилась.

– Возьмите письмо, оно в кармане пиджака, спрячьте и никому не показывайте. И обязательно позвоните по этому телефону.

– Нет, Митя, не надо. – Она тщетно пыталась сдержать слезы.

– Возьмите, я вас очень прошу. – Голос его совсем ослабел. Он потерял сознание.

Петухова машинально достала мятый конверт и сунула его в свою сумку. Потом подъехали какие-то люди, началась суета. Появилась милиция, «Скорая помощь». Окончательно пришла она в себя только в приемном покое городской больницы, где ей обработали ушибы и ссадины.

Митя в бессознательном состоянии был в реанимации.

Сбивчиво и невпопад отвечала она на вопросы милиции, а потом была доставлена домой.

Безучастно сидела на диване, уставившись в одну точку. Не было ни мыслей, ни желания куда-то идти, что-то делать. Давным-давно стемнело, но который был час, она не представляла. Единственное, чем была занята ее голова, – это подсчетом, сколько же ей осталось жить. Почему-то она никак не могла точно сосчитать, сколько же дней прошло с той злосчастной ночи на кладбище.

Девять, нет, восемь… или семь? Нет, восемь… или девять? Цифры щелкали в голове сухими костяшками счетов. Кажется, она сходила с ума. Как ни странно, отвлек какой-то слабый свет в прихожей. Она кое-как встала и заглянула туда. Светилось зеркало. Мерцало изнутри слабым зеленоватым светом, напоминая плохо освещенный аквариум.

Это старинное зеркало (надо сказать, порядком помутневшее) стояло в квартире Петуховой давным-давно. Не выбрасывала она его только из-за красивой черного дерева рамы. Никогда до этого подлое зеркало не светилось.

Валентина Сергеевна настолько привыкла к чудесам, что наблюдала за странным явлением безо всякого страха. Она только машинально отметила, что зеркало не отражает предметы. Свечение постепенно нарастало, и внутри его стали различимы два силуэта, которые постепенно приближались. Наконец они оказались довольно близко от рамы, но по ту сторону зеркала. Валентина Сергеевна узнала в одном из силуэтов ту особу, которая в парке подсела к ней на скамейку и лезла со странными разговорами. Вернее, не узнала, а скорее догадалась по многочисленным бантикам и лентам на платье, потому что лицо ее было как бы в тени. Второй же силуэт принадлежал мужчине средних лет, как показалось Петуховой, в военном мундире. Лицо его тоже было трудно различимо.

Они остановились и присели, но на что, нельзя было понять. Казалось, их окружает зеленоватый туман. Внезапно Петухова услышала голоса. Они шли не из зеркала, а как бы возникали посреди прихожей, причем были глухие и монотонные.

– Она нас видит? – спросил женский голос.

– И еще увидит не раз, – сказал мужской.

– Что ее ждет?

– Могила.

– Сколько ей осталось?

– Восемь дней.

– Есть ли выход?

– Выхода нет.

– Выход есть всегда! – раздался вдруг высокий детский голос. В тот же миг раздался треск и стало темно.

Валентина Сергеевна включила в прихожей свет. Все зеркало было покрыто густой сетью трещин. Это было ужасно. Даже дома нет спасения! Она быстро оделась, накинула плащ, взяла сумочку и выбежала из квартиры.

Куда идти? Конечно же, в больницу к Мите. И она побежала по ночным улицам. Ей казалось, что ее кто-то преследует, мерещились какие-то тени, но одно желание скорее увидеть Митю, узнать, как он себя чувствует, жив ли, заставило позабыть о страхах.

Вот и больница. Она вбежала в пустынный вестибюль и рванулась в отделение реанимации.

– Куда вы? – закричала заспанная нянечка.

– Мне к Воробьеву, – умоляюще попросила Валентина Сергеевна.

– Он спит.

– А как его самочувствие?

– Неважное. Сломана рука, несколько ребер, сотрясение мозга, но опасности для жизни нет.

– Можно, я подожду здесь до утра? – Петухова вопросительно посмотрела на нянечку.

– Дело ваше, – равнодушно отозвалась та.

– А зачем же здесь? – вдруг спросил чей-то голос.

Петухова резко обернулась.

Перед ней стоял довольно пожилой, невысокого роста, кругленький, чрезвычайно симпатичный человек с умными веселыми глазами.

«Нет, он не из этих», – сразу же решила Валентина Сергеевна.

– Кто вы? – спросила она.

– Я – Струмс, – просто ответил человек. – А вы, очевидно, Валентина Сергеевна Петухова?

– Да, – удивленно произнесла она. – А вы откуда знаете?

– Я тут незадолго до вашего прихода общался с Митей. Он хоть и слаб, но в сознании. Он-то и рассказал мне все ваши приключения. Вкратце, конечно. Особенно мучить я его не стал, но, надеюсь, вы дополните.

– Ну как он? – спросила Петухова.

– Гораздо лучше, чем я ожидал. Кстати, это врачи разрешили мне с ним побеседовать. Ну пойдемте, Валентина Сергеевна. Нет ничего лучше, чем прогулка с дамой августовской ночью.

И он галантно взял библиотекаршу под руку. Удивительно, но наша дама не сопротивлялась, они вышли из больницы.

• Предыдущая
• 17/151
• Следующая