Смеющаяся богиня - Нэпьер Сьюзен - Страница 27

• Предыдущая
• 27/35
• Следующая

– Ради Бога…

– Скажи! – Он снял очки и отшвырнул их с таким отчаянием, что Ванесса испугалась его намерений. Сердце у нее громко билось, и она в исступлении прокричала в ответ:

– Хорошо, черт возьми! Бен! Вот, я сказала. Бен, Бен, Бен!..

Но ее вызывающее скандирование неожиданно заглушил поцелуй, в котором на этот раз не было ни колебания, ни мягкости. Это был поцелуй агрессивного, властного мужчины, уверенного, что он любим. Горячий поцелуй был настолько внезапен и яростен, что она не успела на него ответить. Он кусал, облизывал и сосал ее губы, словно изголодавшийся, доведенный до крайности человек. Бенедикт сладострастно вкушал долгожданный плод, и его невозможно было остановить. Беспомощно приоткрыв рот под его бешеным напором, Ванесса поняла, что не сможет ни в чем ему отказать. Только он один в состоянии довести ее до такой неистовости, что она забывает обо всем: о правилах поведения, о мелочных ограничениях, которые сама для себя выработала, о последствиях, наконец.

– Снова скажи, – глухо прозвучал его голос, а язык обволакивал ее рот изнутри, ласково касаясь неба и заставляя произнести его имя.

Со вздохом удовольствия она сказала:

– Бен…

Он что-то довольно пробурчал, и его поцелуй стал еще жестче. Он подмял ее под себя, и у нее уже не хватило сил отстраниться. Руки Ванессы скользнули вдоль его плеч и спины, а он вытянулся во всю длину своего гибкого тела. Ему удалось разжать ей колени и улечься между ее ног.

– Боже, как славно ты произносишь мое имя…

Бенедикт одной ладонью держал Ванессу за затылок, а другой стянул косынку, так что ее волосы веером рассыпались по одеялу. Он уткнулся в них лицом, потом снова стал целовать ее в губы, но на этот раз медленнее, ожидая и ее поцелуя в ответ.

У Ванессы закружилась голова, и она закрыла глаза. А он свободной рукой провел по ее боку в мягком кардигане и по ноге в джинсах, затем засунул руку ей под колено и согнул его, прижав к своему бедру. Его тело ритмично двигалось у нее между ног, и от этих интимных прикосновений Ванесса застонала.

– Я сделал тебе больно? – хрипло прошептал он и, оторвавшись от ее рта, внимательно вгляделся в ее лицо.

– Да… – Хотя Ванесса не открыла глаз, на лице у нее было написано блаженство.

– Тогда дай я тебе помогу… – Он переместился в сторону, и она почувствовала, как у нее на груди расстегнулась перламутровая пуговица. – Почему, черт возьми, у тебя на одежде всегда столько маленьких пуговичек? – проворчал Бенедикт, поглощенный их расстегиванием.

Она с удивлением смотрела на его раскрасневшееся лицо. Он так торопился, что расстегивал пуговицы не по порядку – ему было важно поскорее высвободить ее грудь из-под кардигана. Ванесса схватилась за пуговицу у ворота, пытаясь помешать, но он откинул ее руку.

– Я сам. Я хочу посмотреть. – Его глаза потемнели и заблестели от страсти.

Он не сводил с нее взгляда. Расстегнув еще одну пуговицу, он помедлил, затем, расставив пальцы, обхватил ладонями ее груди поверх мягкой шерсти и сильно сжал. Ванесса от неожиданности открыла рот.

– Кто-нибудь может подойти, – еле слышно прошептала она, тщетно пытаясь высвободиться из его железной хватки.

– Нас здесь никто не увидит. Мы спрятались, словно в гнездышке, – пробормотал он, не отрывая глаз от ее лица и расстегивая оставшиеся пуговицы. Затем он стал распахивать кардиган у нее на груди. – Тебе ведь хочется, чтобы я посмотрел на тебя, правда, Несса? Чтобы прекратить эту боль, мучающую нас обоих…

У нее перехватило дыхание – она вспомнила, что на ней надет простой белый лифчик, и испугалась, что Бенедикт может разочароваться, так как ничего обольстительного не увидит.

Он замер, и в уголках рта затаилась улыбка при виде гладких цельнокроеных чашечек и интригующих очертаний сосков под тонкой шелковой тканью.

– А где застежка?

Ванесса поняла, что он спрашивает разрешения, а уж застежку найдет сам.

– 3-здесь, – глухо произнесла она и, сняв руку с его шеи, ткнула дрожащим пальцем в место посередине груди.

Он поймал обе ее руки за запястья и, закинув ей за голову, прижал к одеялу. Ванесса лежала не шевелясь, а его пальцы проделали обратный путь и ловко расправились с крошечной застежкой лифчика, обнажив ее грудь. Глаза Бенедикта запылали.

– О, любовь моя! – Он наклонился и с нежностью провел пальцем по соску.

Ванесса вздрогнула, но он продолжал ласкать ее, пока она не изогнулась под сводящими с ума прикосновениями, чувствуя, что ей нужно большее.

– Они такие мягкие, гладкие… – бормотал себе под нос Бенедикт, весь в чувственном восторге. – И такие красивые… словно розовые бутончики… и они темнеют, напрягаются и сжимаются, если их потрогать… – Большим и указательным пальцами он умело это проделал, отчего острые стрелы наслаждения пронзили все ее тело. Он дал ей вкусить эротического трепета, затем обхватил ладонями обе груди, как два спелых плода. Его глаза светились восхищением, он превозносил ее не только взглядом, но и словами. Наконец он, к восторгу Ванессы, прижался ртом к ее груди.

Она сжимала и разжимала кулаки, и голова ее металась из стороны в сторону, а он стал посасывать теплые кремовые выпуклости грудей. Его губы нашли соски, набухшие от ласковых прикосновений. Он потерся о них носом, потом стал облизывать и сосать, сначала очень осторожно, затем сильнее, жадно покусывая и доставляя ей наслаждение. Тело Ванессы двигалось в том же ритме, что и его. Между ног она чувствовала его твердую плоть и ничего уже больше не ощущала, кроме первобытного страха от того, с какой силой он вдавливается в нее. Она дернулась под ним, и это вызвало новый удар. Он был готов овладеть ею, но она-то совершенно не была к этому готова! И, наверное, так никогда и не будет. Бенедикт намного крупнее Джулиана, а это значит, что, когда он перестанет себя сдерживать, ей будет намного больнее, чем тогда с Джулианом, и то наслаждение, которое она сейчас испытала в объятиях Бенедикта, померкнет от ожидающей ее муки. Она ненормальная, раз позволила ему дойти до такого.

Ванесса не слышала своего испуганного стона и не замечала, что лихорадочно пытается оттолкнуть Бенедикта. Но он сообразил, что что-то не так, и нехотя убрал руки с ее груди, проговорив:

– Все хорошо, дорогая, все хорошо.

– Нет, нет! – Она почти рыдала. Извиваясь под его тяжестью, она буквально разрывалась между двумя силами, желание спорило с сомнением. – Мне больно…

– Я знаю. – Он поцеловал ее, не поняв, в чем дело. Его самого сотрясала дрожь. – Прости, я не хотел заходить так далеко… Дай мне по крайней мере сделать это.

Ванесса услышала металлический звук расстегиваемой молнии на джинсах и почувствовала его ладонь на своем животе. Затем длинные ловкие пальцы Бенедикта легко коснулись лобка и проникли внутрь, быстро найдя потаенный, горячий и влажный узелок. Чувственный трепет, смешанный со страхом, прострелил ее насквозь и ударил в голову. В это мгновение она хотела всего: удовольствия, пронизывающей боли, безжалостной пустоты потом…

– Нет! – Она замерла, и ее окутала темнота, как в тот раз с Джулианом, когда она потеряла сознание от ужаса и боли.

Но сейчас она сопротивлялась обмороку, чтобы не стать совершенно беспомощной. Чернота горячей волной накрывала и душила ее, заливая глаза, нос, рот…

Вдруг внезапно на нее обрушился ледяной поток. Она широко открыла глаза и увидела Бенедикта, стоящего над ней на коленях. Он обтирал ей лицо и шею мокрой салфеткой, с которой капало шампанское.

– Нечего попусту тратить шампанское, – хриплым голосом машинально произнесла Ванесса, когда Бенедикт неуклюже плеснул еще из бутылки на салфетку и положил мокрую ткань ей на горло.

– Не пропадет ни капельки. – Он убрал салфетку и прижался ртом к ее покрытой пузырьками шампанского шее, слизывая вино нежными прикосновениями языка. – Вот так. Тебе лучше? А теперь выкладывай, кто такой этот чертов Джулиан?

– Джулиан? – Бледное от обморока лицо Ванессы вновь залила краска.

• Предыдущая
• 27/35
• Следующая