Электрик - Дяченко Марина и Сергей - Страница 2

Отодвинув «на потом» собственно деловые вопросы, Егор Денисович начал с вопросов художественных. Он, оказывается, внимательно изучил эскизы Нины, полученные по электронной почте (а Нина-то думала, что отсылает их только для проформы!). Идея коллекционных шахмат из натурального дерева показалась ему чрезвычайно интересной:

– У нас, знаете, основная часть потока – простые и стандартные вещи, мы на них получаем основную прибыль, но душа-то хочет чего-то эдакого! Вот почему мы с таким удовольствием рассмотрели предложение вашей фирмы.

– Вот пакет документов, – Лена извлекла пачку бумаг из портфеля, но Егор Денисович остановил ее движением брови:

– Да, да, это мы сделаем, это чуть позже… Верочка, где там наш кофе?

Он употребил слово «кофе» в мужском роде, чем совершенно купил сердце Нины.

– Мой безоговорочный фаворит – вот этот скандинавский набор, – продолжал директор, глядя ей прямо в глаза, чуть улыбаясь, так что не было сомнения: беседовать с Ниной – радость. – Асы против турсов, белые против черных… Скажем прямо, шахматы – не массовый вид спорта, как сувенир тоже довольно избито, но вот эти ваши эскизы, Нина Владимировна… Мы должны это делать. Думаю, со скандинавского набора начнем, – он потряс листом, на котором изображен был шахматный король Один. – Вы не просто художник, вы знакомы с технологией деревообработки, это ведь не пластиковая штамповка, нет!

– Нам надо бы решить по раскладам, по правам и по деньгам, – нетерпеливо напомнила Лена.

– Да, да, – Егор Денисович обратил свой взгляд теперь на нее, и улыбка на его губах моментально убила едва народившееся Ленино раздражение. – Думаю, мы полностью согласуем за два-три дня.

Нина мысленно застонала. Они собирались уехать из Загоровска самое позднее завтра утром.

– Два-три дня?!

Лена уронила многозначительную паузу. Секретарша Верочка поставила перед ней чашку кофе с примостившейся на блюдце квадратной шоколадкой; Егор Денисович заулыбался шире.

– Ну, – сказала Лена, – мы рассчитывали… У нас большая загрузка, думаю, наше руководство…

– Мы, я думаю, подготовим очень интересный для вашего руководства договор, – мягко сказал Егор Денисович. – Думаю, оно будет довольно вашей работой.

Лена, судя по лицу, горестно подумала о шефе, который с ней спит, но ни в грош не ставит. А Нина, как ни странно, обрадовалась: перспектива творческих бесед с директором почему-то улучшила ей настроение.

– Обратные билеты мы вам закажем, – заверил Егор Денисович. – Наш курьер привезет прямо в гостиницу.

– Хорошо, – согласилась Лена. Нина ограничилась кивком. Егор Денисович улыбнулся ей – без всякого сомнения, это была адресная, очень личная улыбка:

– Вы устали с дороги, правда? Вечером мы могли бы встретиться, у нас на территории есть отличное кафе. И обсудили бы за чашечкой чая художественную сторону проекта… Хорошая идея, как вам кажется?

Полотенца в номере заменили, палас заново пропылесосили и даже окна, кажется, наспех протерли снаружи.

– Я на диване, – казала Лена. – Люблю спать на диване, если одна. Ты, если хочешь, забирай себе эту дурацкую двуспальную…

И замолчала, остановившись перед входной дверью. Нина, вытянув шею, заглянула Лене через плечо: когда они входили десять минут назад, никаких бумаг тут не было. А теперь в щели под дверью торчал оранжевый прямоугольный листок.

– Спам какой-то, – пробормотала Нина.

Она вытащила бумажку из-под двери; листок был плотный, без картинок, с текстом на одной стороне: «Антонова Елена Викторовна. Городское управление электрических сетей сообщает о задолженности. Вы должны выплатить в счет задолженности за электроэнергию три тысячи сорок рублей пятьдесят копеек. Оплата должна быть произведена в течение двадцати четырех часов».

– Бред, – растерянно пробормотала Нина.

– Вот козлы бородатые, – сказала Лена, снова раздражаясь. – Ну, я им устрою задолженность, я им…

– Погоди, – быстро сказала Нина. – Я сама.

И, снова обувшись, она спустилась к администраторше.

Все еще бледная, но с обновленной косметикой, девушка выглядела, как ни в чем не бывало, и улыбалась – хоть и натянуто.

– Скажите, пожалуйста, – обратилась к ней Нина, – вот этот листок нам подсунули под дверь – кто подсунул, зачем, и что это означает? И объясните, пожалуйста, как здесь очутились фамилия-имя-отчество Елены Викторовны?

Девушка, едва взглянув на оранжевый прямоугольник, вдруг побледнела еще больше – позеленела – и покачнулась за стойкой, будто готовясь упасть в обморок. Нина за нее испугалась.

– Простите, – пролепетала администратор. – Это… у нас в городе…

– Что у вас в городе? – Нина говорила тихо, но очень твердо. – Вы же понимаете, что насчет задолженности – полная чушь, мы утром приехали, и мы ничего не могли задолжать «городскому управлению электрических сетей»… Существует вообще в природе такое управление?

– Н-не знаю, – промямлила девушка. – Это… я не знаю, как объяснить. Никто не ходил по коридору. Никто из персонала не мог такое подсунуть.

– А данные? Не из вашей ли учетной карточки?

– Не знаю, – девушка овладела собой. – Ничего не могу сказать. Обращайтесь к старшему администратору, он будет после четырех.

– Странные шутки, – Нина пожала плечами. – И странная месть. Моя спутница… человек нервный, но рваные полотенца в номере – это тоже непорядок, правда?

– Это не месть, – сквозь зубы сказала девушка. – Я здесь вообще ни при чем. Но если… если хотите… – она перевела дыхание. – Ей надо эти деньги, вот сумму, что указана, отдать кому-нибудь. Или купить на эти деньги лекарств и отнести в больницу. Или просто милостыню… раздать.

– Сейчас, – желчно отозвалась Нина.

– Ну, что там? – прокричала из ванной Лена, когда Нина притворила за собой дверь номера.

– Предлагают тебе милостыню раздать на эти деньги, – проворчала Нина.

– Что, вот так, сто баксов – милостыню? Кучеряво они живут, у себя в Задрищенске!

Нина скомкала листок и выбросила в пластиковую корзину для бумаг.

Вечер удался.

«Беседа за чашечкой чая» вылилась в ужин за бутылкой хорошего вина. Нина подсознательно ждала разочарования: короткая встреча, полная недомолвок, предпочтительнее долгой беседы; обаятельный директор при ближайшем рассмотрении мог оказаться недалеким и пустым.

Однако же не оказался.

Он разбирался в живописи, он специально ездил на театральные премьеры, он собирал коллекцию джаза. Он говорил комплименты естественно, как воду пил, а, подмечая мелкие недостатки эскизов, был доказателен и точен. К концу вечера они договорились быть на «ты»; Лена, купаясь в периферийных слоях милейшей беседы, наблюдала за Ниной с некоторой грустью.

Машина директора подвезла командированных дам к порогу гостиницы. Шагая к лестнице, Нина успела заметить напряженный взгляд администраторши; девушку должны были сменить под утро.

– Это хорошо, Нинель, – рассуждала Лена, устраивая себе логово на диване. – Это тебе полезно… Ты ведь красивая, умная, талантливая баба, а все одна, а почему? Слишком хороша ты для среднестатистического мужика. Мужик это понимает. Ты это понимаешь…

– Ленка, – сказала Нина, – давай спать.

– Нет, а я говорю, что это хорошо! Кольца на пальце у него нет. Семейное положение – неопределенное. И на тебя смотрит, знаешь, с интересом, я этот взгляд отлично различаю…

– Давай спать, Лен.

– Ну, давай. Я завтра с утра поеду с договорами разгребаться, а ты спи, если хочешь, хоть до обеда…

Накинув халат, Нина на цыпочках прошла в ванную – и в коридоре вдруг остановилась.

Из-под входной двери выглядывал белый листок. Нина взяла его в руки.

«Елена Викторовна, можете не верить, – прочитала распечатанный на принтере текст. – Но эти деньги надо отдать кому-нибудь за двадцать четыре часа. Пожалуйста, сделайте это. Пожалуйста. Иначе будет поздно».

– Ленка?

Лена уже спала, натянув одеяло чуть не на самую макушку. Не то она много выпила, не то здорово умаялась прошлой бессонной ночью.