Реконструкция. Возрождение - Вардунас Игорь Владимирович - Страница 13

• Предыдущая
• 13/100
• Следующая

– Свен Нордлихт, – он радушно ответил на рукопожатие. – Очень приятно.

– И мне, дружище. Ну и куда же тебя, скажи на милость, забросила расторопная рука Вельзевула, Свен?

– Физика и философия[14], вообще-то, я так и хотел, – новоиспечённый студент пожал плечами. – А ты?

– И я! – Альберт задорно прищёлкнул пальцами. – Bonum initium est dimidium facti[15]. И ничего, что я второкурсник. Зато тебе чертовски повезло с конспектами! Улавливаешь? Что ж, если тебе удалось выйти живым из когтистых лап этих нудил-стервятников из экзаменационной комиссии, то, считай, ты сделал первый шаг в большой мир!

– На матрикуляции[16] знатно потрепали, но вроде справился.

– Так допустите же к наукам сих собравшихся достойных студентов!.. Их хлебом не корми, дай повить из нас верёвки, – повесив боксёрские перчатки на стену, Альберт надел форменный пиджак с гербом университета, изображающим быка, переходящего вброд реку. – Это не только университет, но ещё и крупнейший научно-исследовательский центр, видел библиотеки?

– Нет ещё. Только инфографику[17]. По дороге с вокзала немного погулял.

– Да ты юморист, я смотрю. О, приятель! Приготовься к самому большому откровению в своей жизни, когда пойдём получать учебники на семестр, – Альберт торжественно похлопал нового знакомого по плечу. – Здесь собрано более одиннадцати миллионов книг. Кстати, интересно, кого тебе определят в тьюторы[18]. Сам-то откуда будешь?

Этого вопроса Свен ожидал с самого начала знакомства и поэтому ответил не запинаясь:

– С севера. Йоркшир.

– А я из Оксфордшира. Отлично, старина!

Всё вокруг Свена было ему в новинку. Но он уже усвоил несколько основных правил и к торжественному обеду, посвящённому новому учебному году, послушно надел поверх костюма «sub fusc» – традиционную одежду студентов Оксфордского университета, единую для всех колледжей. Вдобавок ко всему к мантии прилагалась шляпа, которую нужно было везде носить с собой (что совершенно сбивало с толку Нордлихта, не понимавшего в сей весьма неудобной и обременительной вещи смысла).

– Ну вот, – когда всё было готово, придирчиво оценил наряд соседа Альберт. – Теперь ты похож на человека, жаждущего вкусить от яблока мудрости. Не стыдно и в люди выйти.

– Думаешь? – оглядывая себя, недоверчиво поинтересовался Свен. – По мне так мешком висит, как на пугале.

– Не сомневаюсь. Уж ты мне поверь! Ex parvis saepe magnarum rerum momenta pendent[19], – Альберт приглашающе махнул рукой, открывая дверь их комнаты. – За мной!

Когда все собрались в обеденном зале, была прочтена латинская месса, и студенты наконец-то принялись за еду. Накладывая себе восхитительного свиного жаркого, тушённого с помидорами и артишоками, Свен украдкой разглядывал лица своих новых сокурсников.

– Вон то сборище взъерошенных долговязых кокни, – Альберт продолжал помогать новому знакомому обжиться на новом месте, иронично указывая на один из столов, где о чём-то шумно переговаривалась группа молодых людей. – Питер Солсбери, Джон Пол, Глэд Ливингстон и Ник Оверфол из шахматного кружка, о котором я тебе рассказывал. Золотые головы. У Ливингстона отец большая шишка в Парламенте. Можешь сейчас всех не запоминать. Потом со всеми тебя познакомлю.

Свен согласно кивнул.

– А вон Джибс, о котором я тебе говорил, – толкнув соседа локтем, Альберт кивком головы указал за соседний стол. – Как всегда, в центре внимания.

Джибс Стивенсон своей внешностью действительно полностью подходил под прозвище «человек-гора». Рослый, темноволосый, плечистый, всё в телосложении выдавало спортсмена, который, о чём-то переговариваясь с соседями, огромными ручищами накладывал себе сразу две порции мяса.

– Наш местный герой и по совместительству заводила. Если под задницей взорвалась шутиха или на тебя свалится ушат воды – это его рук дело, будь уверен. Но лучше пострадать от его розыгрышей, чем от кулаков. Так что держи язык за зубами. Девчонки на каникулах, из тех, кто не разъезжается, от него без ума[20], – взявший на себя роль покровителя над новичком, Альберт продолжал терпеливо вводить Свена в курс дела. – Умом в черепушке не пахнет, хотя неплохо учится, но его святая обязанность – ежегодно с треском давать под зад ребятам из Кемджи[21]. И, можешь мне поверить, он великолепен. Да чего говорить, скоро сам всё увидишь.

– О чём ты? – не сообразил Свен, накладывая себе с общего блюда горячий черничный пирог.

– Гребля, – поправляя лежащую рядом с ним шляпу, пояснил Альберт. – Жлоб жлобом, но ты бы видел его на соревнованиях[22]. Каждый раз выкладывается так, что его уже два раза откачивали. Обратил внимание на стенд со всеми этими кубками в холле?

– Угу, – кивнул Свен, не переставая жевать.

– Это всё Джибс, – покачал головой Альберт, и в его голосе послышались нотки уважения. – Ему только за это всё и спускают, а то давным-давно бы вышибли. Даже простили случай, когда он запулил бомбочку-вонючку в окно особняка Мастера колледжа, представляешь? Такой скандалище. Докинул ведь, силища, что ни говори. Поговаривают даже, что он на фронте был. Но никому не рассказывает.

Оторвавшись от еды, Свен внимательно посмотрел на Джибса, который, налегая на жаркое, не преминул беззлобно угостить подзатыльником что-то ляпнувшего соседа, у которого от шлепка очки свалились в тарелку с супом. Соседний стол взорвался от хохота.

– Ясное дело, отмазался, – Альберт, не отставая от приятеля, тоже принялся за пирог. – Вот устроился, а, скажи, Свен?

– Каждому своё, – пожал плечами юноша. – Зато он местная знаменитость.

– Этого не отнять. В этом мире нет справедливости, – фыркнул Альберт. – Ладно, поторапливайся, ещё в библиотеку за учебниками топать. Кому грести, а кому и просвещаться надо.

Для Свена потянулись долгие учебные дни, наполненные новыми знакомствами и открытиями. Альберт всячески помогал ему быстрее освоиться в новой обстановке, и они довольно быстро сошлись, коротая вечера за шахматами.

Ужасы войны понемногу отступали, но боль от утраты семьи продолжала острым кинжалом терзать его сердце. Свен мучился и готов был кричать от собственного бессилия, от невозможности всё повернуть вспять. Пустить жизнь в новое русло.

Будь его воля, он бы вообще сделал так, чтобы этой проклятой войны, сделавшей стольких, как он, сиротами, вообще никогда бы не случилось. Чтобы в мире никогда больше не было боли, страха, страданий. Бесконечного количества никому не нужных смертей. Чтобы люди во всех уголках планеты были живы и счастливы. Но как? Сказка. Утопия. Несбыточная мечта отчаявшегося человека, всеми силами пытавшегося ухватиться хоть за какой-нибудь призрачный шанс изменить ход времени. Свену оставалось только вздыхать. Одинокий юноша загнанным зверем метался и не мог обнаружить ответа.

Так закончилась осень, и на смену роскошному красно-жёлтому убранству Оксфорда пришёл пронзительно-слепящий белый цвет, за одну ночь поглотив все остальные краски. Словно на неудавшейся акварели, которую безжалостно залили растворителем. Зима хрустальным саваном из снежинок мягко укутала колледж и прилегающие к корпусам окрестности.

– Да, дружище, – заключил Альберт, наблюдая снег из окна их комнаты. – А ведь, казалось, только вчера познакомились. С этой учёбой время летит так быстро, что у меня иногда создаётся ощущение, что все мы покинем эти благословенные стены сгорбленным седым старичьем.

Свен повернулся к фотографии всклокоченного Эйнштейна и понимающе усмехнулся.

• Предыдущая
• 13/100
• Следующая