Дверь № 3 - О'Лири Патрик - Страница 18

• Предыдущая
• 18/100
• Следующая

– Прекратите сейчас же! Почему вы… Что вы со мной делаете?

– Это просто для того, чтобы вы чувствовали себя лучше.

– Вы не медсестра! Вы здесь не работаете!

– Я хочу помочь, – отрезала Лора. Ее лицо застыло в напряжении.

– Лора! – Я шагнул к постели.

– Убери ее отсюда! – потребовала мать.

– Еще секунду!

Мать взглянула на меня с яростью.

– Сейчас же!

Я схватил Лору за плечо и тут же получил локтем в живот. Дыхание перехватило, комната закружилась перед глазами, и я тяжело плюхнулся на пол. Несколько ужасных секунд я разглядывал солнечные блики на стальных колесиках больничной койки, слушая стоны и гортанные всхлипывания матери. Потом наступила тишина. Когда я, шатаясь, поднялся на ноги, то снова не поверил глазам. Мать лежала как прежде, укрытая одеялом… и улыбалась блаженной улыбкой. Лора гладила ее по голове.

– Милая девочка! – прошептала больная. – Откуда ты появилась?

– Из дальних краев, – улыбнулась Лора, отнимая руку. Старушка пристально вгляделась ей в лицо.

– Ты любишь моего сына?

– Очень.

– А он любит тебя?

– Еще нет.

Мать раздраженно закатила глаза.

– Этот мальчишка опоздает даже на собственные похороны! Погоди, дай ему время.

Изменение ее настроения было столь внезапным, что я не сразу пришел в себя. Будто кто-то переключил телеканал – с криминальной драмы на слащавый больничный сериал. Поморщившись, я потер живот, думая о будущих синяках. Странно: оба раза живот, и два противоположных результата – блаженство и боль. Я шагнул ближе, ощутив все тот же знакомый аромат, похожий на запах дикого зверя. Мать взглянула на меня так, как не смотрела никогда. Ее глаза были полны света.

– Все кончилось. Она это сделала… Как?

– Не знаю, – буркнул я.

– Где Хоган?

– Он сейчас придет.

Она заглянула за мое плечо и шепнула:

– Надеюсь, вы не обидитесь – у нас тут семейный разговор.

Лора с улыбкой дотронулась до ее руки:

– Ничего, мне и так уже пора. – И, заметив, что я все еще держусь за живот, добавила: – Извини. Завтра увидимся?

Совершенно сбитый столку, как, впрочем, и всегда после общения с Лорой, я тупо кивнул. Во что же я, черт возьми, ввязался?

Проводив девушку взглядом, мать довольно кивнула:

– Какая хорошенькая. Ты не мог бы… Я поспешно приблизился.

– Да, мама?

– Я хочу тебе кое-что сказать.

Взяв ее за руку, бессильно свисавшую с кровати, я попытался вспомнить, сколько лет мы не касались друг друга. Рука была холодна как лед.

– Ближе, – сказала мать совсем тихо. Я наклонился.

– Еще ближе.

Мое ухо почти касалось ее губ. В голове мелькнула идиотская мысль: а что, если она его откусит?

Она с усилием набрала в грудь воздуха и еле слышно шепнула:

– Прости меня, Джон.

Не в силах пошевелиться, я еще чувствовал тепло ее дыхания, но все вокруг уже было не таким, как прежде, словно внезапная тень затмила сияние солнца. Прошло не менее минуты, прежде чем я понял, что матери больше нет.

Хоган шел по коридору, бережно неся перед собой вазу с лилиями. Увидев меня у дверей палаты, он вздрогнул и остановился как вкопанный.

– Что? О боже! Что случилось?

«Она умерла», – хотел сказать я, но почему-то сказал совсем другое:

– Она извинилась.

Он долго смотрел на меня, потом вздохнул:

– Я опоздал, да? Все плохо?

Я молча кивнул, и мы обнялись. Странная сцена: двое взрослых мужчин обнимаются, держа в руках цветы. Потом, неловко глядя в сторону, он наконец сказал то, что думал:

– Мне ведь тоже несладко приходилось, Джонни. – Почему же я все-таки заплакал? Наверное, потому что вспомнил те времена, когда сам был любимчиком, а Хоган – мальчиком для битья, то самодовольство, которое испытывал, когда его сравнивали со мной, превознося мои успехи и усердие. Ему приходилось лезть из кожи вон, чтобы заслужить хотя бы частичку тех похвал, которые расточались на меня так обильно, что я их уже почти не замечал. Я знал, какого труда ему сейчас стоило сказать что-нибудь нелестное в адрес матери – в знак внимания к моим чувствам, – и был глубоко тронут, тем более что эти слова исходили от человека, настолько не способного сопереживать, что мотивы поступков окружающих всегда были для него неразрешимой загадкой.

Я снова обратил внимание на внушительного толстяка со стрижкой «ежиком» в мешковатом синем костюме, который по-прежнему ошивался неподалеку. В руках у него было что-то похожее на мобильный телефон, и он явно наблюдал за нами. Охранник в штатском? Брат тоже оглянулся и резко бросил ему:

– Что вы смотрите? Это больница! Люди здесь плачут, бывает!

• Предыдущая
• 18/100
• Следующая