Потрошитель - Обер Брижит - Страница 5

• Предыдущая
• 5/36
• Следующая

В результате он один на один с двумя покойниками, двумя слабоумными стажерами, одним верным себе Марселем Бланом и воспоминаниями о секретарше, всегда готовой надраить кофеварку.

«Черт, может, в полицию нравов податься? Или, скажем, в наркоконтроль?» А что — натрахаешься, нанюхаешься, и все забесплатно! Ну как тут исполнять свои обязанности? Трясти пистолетом перед подозреваемыми, которые исчезают, едва появившись? Все, что он может, — это облажаться!

В приступе бешенства Жан-Жан швырнул «Экип» и принялся со страшной силой втаптывать газету в пол, распевая боевой гимн индейцев навахо. Вдруг он осекся: стоя в проеме двери, на него хмуро смотрел комиссар Мартини.

— Жанно, закончите с шейпингом — зайдите ко мне.

Абзац!

Ну не ходи ты в эту закусочную. Далась она тебе! Пойди лучше купи себе чего-нибудь. Хорошо, теперь направо… Да не налево — направо! Будешь ты меня слушаться или нет?! В эти мозги не иначе как микрочип вживили — вот и крутят ею сверху. Точно! Она теле-и радиоуправляема! Одновременно!

Первое, что заприметила Лола, едва совладавшая с абсурдным желанием погулять и поглазеть на витрины, на подходе к ливанской закусочной, — это опущенная железная штора и табличка: «Буду в 18 часов».

«Ну и поделом! Неслась сюда, как дура последняя. Получила? Теперь-то что будешь делать?»

— Поцелуемся? — трепетно отозвалось в ее правом ухе.

Рядом с ней нарисовался верзила брюнет; под синтетической рубахой на костлявой груди, заросшей черными кучеряшками, блистала здоровенная златая цепь.

Этому-то чего надо? Ходячая реклама дверных ковриков! Он что, всерьез собирается поиметь наши прелести — третий размер без силикона?

— Вот увидишь, будешь на седьмом небе, — нежно пролепетал этот тип, лизнув ее уже в левое ухо.

— Сейчас я тебе врежу, дебил — завопила Лола и полезла в сумку за полицейским удостоверением, решив, что пришло время его продемонстрировать.

Бам. Кулак типа врубился в нос Лолы, швырнув ее к стене на радость трем мальчишкам, гонявшим мяч по соседству. Не успела она пощупать, сломан ли нос, как парень выхватил у нее сумку и бросился наутек, затерявшись в пустынных в эту пору переулках.

Born me ни! Она еще и драться не может! О-ла-ла, девочка, да нам с тобой отжиматься придется, карате опять-таки…

— Попалась, которая кусалась. А, тетя? — съязвил один шкет, симпатичный недоумок в не менее симпатичной бейсболке.

— Заткнись! — бросила Лола, поднимаясь на ноги. Ее тошнило, сквозь пальцы из носа сочилась кровь.

— Не будь красивой, а будь учтивой, дура! — рявкнул второй сорванец, так сильно толкнув ее в спину, что она рухнула на четвереньки.

Она уже испугалась, как бы третий, самый старший из них — подросток с тяжелым лицом преступника-малолетки, — не воспользовался ее беззащитной позой и не изнасиловал ее, но тут, слава богу (бывает же такое!), послышался спасительный возглас Марселя Блана:

— Лола! Привет в обед!

Дружно распевая: «Дурочку с улочки кинули в переулочке!» — компания мальчишек брызнула врассыпную.

Марсель помог ей подняться.

— Что случилось?

О подвесную грушу стукнулась.

— На меня напал какой-то парень и отобрал сумку, — едва выдавила она.

— Черт! И как вас угораздило! Куда он побежал?

— Вон туда, в переулок!

В полной боевой готовности — свисток в губах, ладонь на рукоятке пистолета — Марсель потрусил в указанном направлении.

Нет, все-таки как он бегает! Марсель, сердце мое, да ты любую белошвейку, рванувшую на первое свидание, за пояс заткнешь! А твоя жертва! У нее уж как пить дать поджилки от страха трясутся!

В каком-то забытьи Лола присела у фонтана. Затем окунула в воду лицо, руки, смочила затылок…

— Здесь мыться запрещено. Читать, что ли, разучились? — рассердилась пожилая женщина, которую мимо фонтана ежедневно с двух до трех прогуливала ее собака. — Ну и паскуды же эти иностранцы!

Лола промолчала. Ее слишком сильно занимали разбитый нос и затянувшееся отсутствие Марселя…

Ворсистый ковер Марселя упер? Поделом! Реинкарнация в убийцу и насильника мусоров — лучшего тебе и не пожелаешь!

Бац! Будто получив сильнейшую оплеуху, Лола вверх тормашками полетела в воду.

— Не поймал… Проклятие, это еще что такое? — запыхавшись, пробормотал подоспевший Марсель. — Вы бы с купанием-то… поосторожней — так ведь и до воспаления легких недалеко. Я вызвал «скорую помощь». По-моему, вам лучше поехать в больницу. Кажется, у вас нос сломан.

Наглотавшейся воды, трясущейся от холода Лоле оставалось только согласиться и покорно ждать «скорую», а затаившемуся в ней чудовищу — бессильно изнывать от гнева. Небесная воля была налицо: «Ад! Ад! Ад!»

К восемнадцати часам, когда Жан-Жан уже собирался домой, перед ним возникли Лола с Лораном. Лола сменила имидж: теперь у нее была разбитая физиономия и гигантский компресс вместо носа. Лоран, со своей стороны, бравировал пиратской повязкой на левом глазу и заляпанной кровью белой рубашкой.

— Опять стряслось что-то, о чем я не знаю? — навострил уши Жан-Жан: от всех этих дерьмовых дней у него начиналась острейшая мигрень.

— В меня бросили камнем, — отрапортовал Мерье. — Произошло рассечение надбровной дуги. Много крови было, — добавил он, указывая на свою пятнистую ру башку.

— Ну а вы, Тинарелли? С атакой регбистов не совладали?

— Нет. Прошто меня ударил какой-то тип и отобрал шумку, — прошамкала Лола.

— Вместе с удостоверением, надо думать?

— И шлужебным оружием.

— Ну вот, теперь, глядишь, и из нашего пистолета кого-нибудь грохнут… — мирно выдохнул Жан-Жан. И тут началось: — Черт побери! Жандармом из Сен-Тропез меня заделали? Да вы вообще знаете, кого я видел сегодня днем?

Мертвая тишина в рядах полиции.

— Комиссара Мартини! Начальника нашего! Ферштейн? А знаете, что этот самый начальничек мне на ушко шепнул? Любовное признание! И всё — термины на «ЦИЯ»: адаптация, мутация, деградация… Улавливаете, в чем суть?

Гробовое молчание.

— Он ждет результатов! В городе — мертвый сезон. Поэтому изголодавшиеся газетчики набросятся на наших утопленников, как сомалийцы на рисовое зернышко!

Мерье сокрушенно зацокал.

— Пойду обратно в жакушочную! — объявила Лола, бешено вращая глазами, как брошенная львам дева.

Жан-Жану показалось, что у него пробивается грива.

— Ладно уж, — смилостивился он, — завтра пойдете! Сейчас я вас лучше додому подброшу. Самой вам за руль нельзя.

— Она на моей машине приехала, — заметил Мерье, созерцая свои вестоновские мокасины.

— А я думал, вы собираетесь отсканировать досье и послать необходимую информацию вашему приятелю из «Квантико». — Жан-Жан взялся за ручку двери.

— Прямо сейчас?

— Нельзя терять ни минуты, малыш. Все. До завтра.

В дверях им встретился лейтенант Костелло. Лола с интересом взглянула на старого, похожего на гангстера красавца с пропитавшимися иссиня-черной краской редкими волосами и томиком своего любимого Сен-Жон Перса[10] под мышкой. Он приветствовал их кивком головы. Какая неординарная фигура!

Зато злобное существо в ее голове просто клокотало от бешенства. Вот он, обидчик! Вот она, старая кляча, отправившая его adpatresl[11]. Передо мной гад, повинный во всем этом свинстве, и я не могу выдрать ему яйца! Даже будь у меня кусачки! О треклятый небесный запрет!

— А, Костелло! Как нам тебя не хватало! — воскликнул Жан-Жан едва ли не от чистого сердца: сейчас, на фоне его юной охранницы, этот старый кретин вызывал даже какую-то симпатию.

Вернувшийся из отпуска, взятого для участия в поэтическом конкурсе «Золотой словник», Костелло испепелил его мрачным взглядом: низкая душонка капитана Жанно была начисто лишена хоть какого-то поэтического чувства. «Перманентная эрекция торжествующего материализма», — ухмыльнулся он in petto[12].

• Предыдущая
• 5/36
• Следующая