Пять золотых колец - О'Брайен Джудит - Страница 13

• Предыдущая
• 13/16
• Следующая

Только Майкл никогда не поступит так с судьей Хокинсом и со своими клиентами. Он никогда не убежит, не поступится своими обязанностями. Как его разочарует ее неудача!

Слезы наплывали на глаза, погружая в туман ужасное состояние комнаты. Теперь она выглядела приветливой, запущенной, но теплой. Возможно, когда-нибудь кто-то другой сможет сделать школу такой уютной, как это представляется ее полным слез глазам, но не Эмма будет этим человеком. Надо рассказать обо всем Майклу как можно скорее.

В то памятное утро он брился, что-то напевая, думая о хорошем и надеясь на нее. Он не понимал, что она не в состоянии справиться с задачей, за которую сама взялась с таким пылом. Она обманщица.

Она даже не настоящая жена ему. Обманщица, самозванка. Майкл заслужил настоящую жену, а не такую жалкую неумеху, которая не способна даже приготовить приличную еду.

Сгорбившись на стуле, Эмма шмыгнула носом. И как раз в ту секунду когда она собиралась встать, чтобы пойти и сказать всем о своей ошибке, стул под ней заскрипел и развалился на куски, Эмма растянулась на грязном полу.

Это стало последней каплей. Самообладание покинуло ее, и она разрыдалась. Эмма плакала как ребенок, расслабившись и забыв обо всем. Страх, накопившийся в ней за это время, исчез. Его место заняло безнадежное понимание того, что она ни на что не способна.

— Эм!

Голос Майкла раздался от двери. Она не слышала, как он вошел, но он внезапно оказался здесь, рядом с ней, и осторожно поднимал ее с пола.

— Пожалуйста, уходи, — проговорила Эмма, закрыв лицо руками, пытаясь укрыться от взгляда его поразительных глаз. — Пожалуйста, оставь меня.

— Нет. — Он нежно отвел от лица ее руки.

— Пожалуйста, уходи. Я не хочу, чтобы ты меня такой видел. — Она попыталась отстраниться, но Майкл обнял ее своими крепкими руками.

И только тогда она почувствовала, что он тяжело дышит, словно только что бежал.

— Майкл? — Слезы мгновенно высохли, когда она взглянула на него. Волосы растрепались, щеки раскраснелись от резкого декабрьского ветра. — Что случилось? С тобой все в порядке?

Она была так занята, купаясь в жалости к себе, а он все это время нуждался в ней.

Он кивнул, потом глубоко вздохнул.

— Я пошел посмотреть, дома ли ты. В город приехали новые люди, и у них маленький ребенок. Здесь холоднее, чем они ожидали, поэтому я подумал, не дать ли им одеяло нашего малыша. И полез в сундук, ни о чем особенно не задумываясь.

Он стиснул ее плечи так, что ей стало больно, но она не обратила на это внимания.

— И что?

— Твой дневник выпал. Я стал класть его на место, Эм. Он раскрылся на последней записи. Я не собирался его читать, но мои глаза сами впитывали слова, пока я закрывал дневник. Я старался не читать. Но я Прочел. А после мне необходимо было найти тебя.

— Майкл?

Он потер глаза рукой, потом продолжил:

— Ты не знаешь, что значат для меня твои слова. Несколько секунд Эмма пыталась вспомнить, что написала тогда. Потом вспомнила — когда рядом Майкл, нет ничего невозможного. Видел ли он другие записи? Нет. Он видел только последнюю, ту, что она сделала несколько дней назад.

— Майкл. — Эмма протянула руку, просто для того чтобы прикоснуться к его лицу, а он схватил ее и поцеловал ладонь.

Затем порывисто страстно сжал ее в объятиях. Эмма собиралась что-то сказать, как вдруг поняла, что плечи Майкла трясутся, его широкие, сильные плечи. Сбитая с толку, она обняла его, гладя по спине, не понимая, что происходит.

Он плакал.

У нее начали дрожать колени, она крепко зажмурилась, обнимая его и утешая.

— Я скучаю по нему, Эм. — Его голос сорвался. — Я так сильно скучаю по нему. И все это время я считал, что ты винишь меня.

— Нет. Конечно, нет.

Ее словно окатило холодной водой, когда она осознала, через что он должен был пройти. Как она не поняла этого раньше. Как он, наверное, мучил себя, как страдал в одиночку, вдвойне страдал — от потери и от чувства вины!

Они долго стояли в холодном школьном помещении, держа друг друга в объятиях, слегка покачиваясь из стороны в сторону в молчаливом понимании. Его дыхание стало ровнее, не таким хриплым и прерывистым, и Эмма уже не могла припомнить, что казалось ей таким важным перед тем, как он пришел.

Наконец Эмма заговорила:

— Ты дал им одеяльце?

— Дал — Он поколебался. — Оно все еще хранит его запах, Эм. Я уже почти забыл этот сладкий запах, но он там, во всей его одежде и в одеяльце.

— Знаю. — Ее голос тоже дрогнул, затем окреп. — Знаю. Перед ее мысленным взором появился малыш с черными кудрявыми волосами и карими, глубокими, как у отца, глазами. И его улыбка, открывавшая только что начавшие резаться зубки, и маленькая нежная ручка, похлопывающая ее по щеке.

— Ты помнишь, как он похлопывал тебя по лицу? Помнишь, Эм?

Она улыбнулась и кивнула — Помню — Еще одна картинка всплыла в ее памяти. — У него был кролик, которого я ему связала. С такими длинными ушами Он прижимал этого кролика к лицу так, чтобы уши закрывали ему глаза, когда он ложился спать.

— Этот кролик все еще лежит в сундуке. Я только что его видел, но не смог взять в руки. Сегодня не смог, Эм. Но может быть, когда-нибудь смогу.

Снова они молчали, потеряв счет времени. В ее памяти словно прокручивалось старое домашнее видео, мелькали кадры, на которых были запечатлены любимый малыш и Майкл:

Майкл подбрасывал ребенка вверх, а малыш пищал и гукал в полном восторге.

Он глубоко вздохнул и поцеловал ее в висок.

— Эмма?

— Что?

— Эта школа — просто кошмар.

Она готова была согласиться. Готова была признаться, что затеяла невозможное, что ни за что на свете не справится с этим делом, и предложить ему убежать под покровом ночной темноты и никогда сюда не возвращаться.

Но теперь эти мысли показались ей абсурдными, даже смешными. Она взглянула на мужа снизу вверх, и он показался ей таким красивым, полным надежд и молодым, гораздо моложе, чем выглядел раньше. Тень исчезла, а последняя мимолетная тучка была похожа на позабытый ночной кошмар. Майкл улыбнулся открытой, щедрой улыбкой, полной любви, силы и энергии.

— Ох, Майкл, — прошептала Эмма, — когда ты рядом со мной, нет ничего невозможного.

Ученики входили один за другим, одни кивали Эмме, другие нарочито старались не встречаться с ней глазами Она повернулась спиной к классу и написала на доске свое имя крупными буквами: «Миссис Грэхем». Секунду помедлила у доски и сделала глубокий вдох в надежде унять сильно бьющееся сердце.

Это был первый день. Он должен быть совершенно не похожим на любой другой день работы учителя из ее предыдущего опыта Она осталась наедине с детьми, которые выросли без телевидения, без видеоигр и даже без книжек. Большинство из них слышали музыку только тогда, когда бродячий актер появлялся в их городке со своей скрипкой. Газеты были редкостью и попадали в городок с опозданием на многие месяцы Таких вещей, как гамбургеры, пицца и игрушки-трансформеры, вообще не существовало.

Правда заключалась в том, что у нее не было совершенно ничего общего с этими ребятишками из другого столетия. В работе с этими детьми ей не удастся опереться на опыт собственного детства. Это все равно что обучать пришельцев с другой планеты.

С помощью Майкла и неожиданно с помощью миссис Цоллер, которая относилась к школе как к собственному любимому детищу, помещение стало теплым и приветливым. Очаг прочистили, все следы грязи и пыли исчезли Эмма развесила по стенам некоторые из произведений Ребекки Ларсон — те, которые чуть надкололись или треснули в печи при обжиге, — и изучила старые школьные учебники Майкла, чтобы понять, как учить этих детей.

Учебники не слишком помогли, но по крайней мере она поняла значение некоторых устаревших слов, в которых было так много слогов, что со счета можно сбиться.

— Доброе утро, — произнесла она голосом, полным неискренней уверенности.

• Предыдущая
• 13/16
• Следующая