Шпага императора - Коротин Вячеслав Юрьевич - Страница 18

• Предыдущая
• 18/68
• Следующая

Грозная атакующая лавина как будто налетела на невидимую стену. Теперь можно было отступить относительно спокойно. Жаль, что не заготовил предварительно на нашем берегу парочку фугасов — знать бы, что всё так повернётся…

И никакие «законы рыцарской войны» меня бы не остановили. Вспоминая наши споры с Ван Давлем, жалел, что не высказал ему нечто вроде: «Вы нас считаете варварами, и будете так считать, как бы русские ни старались принять европейские принципы во всём. Как бы мы „благородно“ вас ни били, всё равно будете горланить, что это было „нечестно“. Ну и чёрт с вами! Да! Мы СКИФЫ!! И будем вас уничтожать на своей земле всеми способами, наплевав на придуманные „просвещённой Европой“ правила ведения войны!» Где-то так.

В голове уже «защёлкало» на данную тему: родилась идея как-нибудь на лесной дороге свалить на французскую колонну несколько ульев с деревьев — вот бы «повеселились» наши зарубежные гости!

Но такое можно себе позволить, только партизаня. Надо будет Давыдову идейку подсказать — этот вроде не отягощён предрассудками…

Нагнал Бекетова:

— Что выяснили, Дмитрий Алексеевич?

— К сожалению, ничего, Вадим Фёдорович. Не успели — наткнулись на драгун. До полка. Дальше вы сами видели. Спасибо, что сумели вовремя сикурс сделать.

— Сочтёмся. Сейчас-то что предпринимать?

— Пока только отходить, — удивлённо посмотрел на меня гусар. — Не атаковать же французов нашими силами.

Мы, естественно, и так отходили — продолжать любоваться вражеским кавалеристами было бы верхом наглости и неблагоразумия.

— Это-то понятно, но что дальше? Я должен был подать сигнал ракетой, если неприятель начнёт здесь переправу большими силами. А что мы имеем?

А имели мы полные непонятки: драгуны — это завеса каких-то серьёзных сил, их разведка, или они действуют автономно, и это блеф? Запульну ракету в небеса, и наши главные силы начнут разворачиваться в пустоту… Вот зараза! Придётся просто поспешать к своим и доложить обстановку лично — пусть командование само решает, что делать, мне что-то брать на себя такую ответственность по принципу «орёл-решка» совсем не улыбается.

— Думаю, Дмитрий Алексеевич, что нужно просто поскорее добраться до штаба и рассказать о том, что произошло на той стороне реки и на переправе.

— Полностью разделяю вашу точку зрения. Тогда прибавим ходу?

— Пожалуй. Но только совсем бешеного аллюра я обеспечить надолго не смогу — не кавалерист всё-таки, — чуть виновато улыбнулся я.

Всю обратную дорогу в голове билось: «Я не выполнил боевой приказ».

Пусть приказ и дурацкий. Исполнить его не было никакой возможности. Но он был: «Наблюдать броды и подать сигнал ракетой…»

И отчёт о выполнении, вернее, о невыполнении этого самого распоряжения мне предстояло держать перед Раевским. Тем самым, кто в реальной истории на вопрос какого-то из своих подчинённых «Что же нам делать теперь?» — ответил: «Ничего не делать. Стоять и умирать». Хотя, может, это и не его слова — хватало в это время суровых генералов.[1]

А я со своими людьми не «стоял и умирал», а отступил сразу. И пусть это «стояние и умирание» было сто раз бессмысленно, но, скомандовав отходить, я приказ нарушил…

Оставалось только надеяться, что Николай Николаевич на самом деле человек разумный и поймёт, что в данном конкретном случае было бы верхом идиотизма держать броды моим отрядом и погибнуть, так и не выполнив распоряжения о подаче сигнала…

Командующий Седьмым корпусом принял меня сразу после доклада о прибытии.

— Ваше превосходительство, прошу извинить, но я не смог выполнить поставленной задачи. — Я сделал паузу, но генерал продолжал молча и выжидающе смотреть на меня. Он явно не собирался облегчить мне доклад наводящими вопросами.

— Ещё по дороге к Каспле мой отряд подвергся нападению бандитов… — Левая бровь Раевского обозначила некоторое удивление, но перебивать он меня опять же не стал.

— Всё разрешилось благополучно, разбойники истреблены… — Я опять сделал паузу.

— Капитан, прекратите разыгрывать здесь драму, — наконец нетерпеливо прервал меня генерал, — продолжайте по сути.

— По сути? — Я слегка разозлился. — Пожалуйста!

Я хотел ограничиться конспективным повествованием о наших похождениях, но Раевский вдруг стал до жути дотошным, и пришлось рассказывать всё до мельчайших подробностей. Лицо генерала по ходу повествования становилось всё менее напряжённым.

— Ну что же, капитан Демидов, надо сказать, что я рад встретить офицера, который способен не только умереть, выполняя приказ, но и нарушить оный для пользы Отечества. Вы поступили совершенно правильно. Однако хочу попросить вас не распространяться по поводу моего отзыва о вашем поступке.

— Ваше превосходительство, это совершенно излишне, — склонился я в поклоне. — Прекрасно понимаю…

— Вот и замечательно. Надеюсь, что мы поняли друг друга.

— Можете не сомневаться! — ещё раз поклонился я.

— А Давыдову ижицу я всё же пропишу, — уже совсем весело и доброжелательно продолжил Раевский. — Проводить самостоятельные операции подполковник сметь не должен.

— Ваше превосходительство! — попытался вступиться я за того, кого уже считал другом. — Ведь Денис Васильевич…

— Успокойтесь, капитан. Никакого серьёзного взыскания вашему товарищу по оружию не будет. Тем более если ему действительно удастся освободить пропавших офицеров. И… Можете быть свободны.

Мне оставалось только откланяться.

— Вадим Фёдорович! — окликнул меня Давыдов своим высоким голосом, едва я успел удалиться от палатки Раевского шагов на пятьдесят.

— Рад вас видеть, Денис Васильевич, — пожал я руку гусара. — Как всё прошло?

— Замечательно. Ваш Спиридон — просто лесной бог. Так вывел нас на логово бандитов, что любо-дорого…

— Понятно. А тот парень? Ну, тот, что разбойник…

— Да не выжил, — ахтырец слегка потупился. — Понимаете: Светлов как саблю в руки получил — первым делом этому мужику башку снести попытался. Не преуспел, разумеется, но шею наполовину перерубил.

Жаль. Этот крысёныш на многое, наверное, вывести мог. Оставалось надеяться, что вся эта банда — творчество покойного уже Кнурова. И не более.

Уж каким Серёга матом покроет «поэта-партизана», когда узнает, как тот ему все подковёрные игры сломал…

— Кроме Светлова там оказались казачий хорунжий и корнеты Изюмского гусарского и Литовского уланского, — продолжал подполковник. — Кстати. С вас романс на мои стихи — помните?

— Прямо сейчас? — слегка опешил я.

— А чего ждать? У вас какие-то срочные дела? — Давыдов был совершенно искренне удивлён. — Ваши люди устроены?

— Да.

— Ну, так о чём речь? Откажетесь от моего приглашения?

Крыть было нечем. Отказаться — обидеть.

Устроились ахтырские гусары очень даже ничего. Во всяком случае, офицеры: куда они выселили обитателей избы, я выяснять не стал — не моё дело.

Стол не то чтобы «ломился» от закусок и всего остального, но выглядел вполне многообещающе: и мясо жареное, и капустка свежеквашеная, и грибочки в масле… Про бутылки и говорить нечего…

Правда, судя по количеству присутствующих офицеров, похмелье назавтра никому особо не грозило.

— Вадим Фёдорович! — подскочил ко мне парень лет двадцати двух. — Не забуду никогда!

Как я понял — тот самый поручик Светлов. Не ошибся.

— Светлов, Иван Демидович, — поспешил представиться молодой человек.

— Оставьте. Я сделал то, что был должен. Вы поступили бы так же, — дежурный набор слов при данной ситуации. А есть ещё варианты?

— К столу, господа! — поспешил созвать присутствующих Давыдов.

Отреагировали соответственно — минуты не прошло, как все расселись вокруг грубоотёсанного подобия стола.

Выпили. Закусили. Пошла беседа через стол. Вернее «беседы». О «ни о чём». Честно говоря, слушать своих соседей было слегка утомительно. Даже не «слегка». Который год уже в этом времени, а всё привыкнуть не могу…

• Предыдущая
• 18/68
• Следующая