Вперед, к победе! Русский успех в ретроспективе и перспективе - Фурсов Андрей Ильич - Страница 56

• Предыдущая
• 56/69
• Следующая

В этом нет ничего необычного и мистического, напротив — проза жизни, в основе которой лежит двойное несовпадение: сущности и явления, истины и интереса. Поэтому не надо бояться ни слова «конспирология», ни слова «заговор». «Никому не хочется выглядеть сумасшедшим теоретиком заговоров, — писал всё тот же Кругман. — Однако нет ничего безумного в том, чтобы раскапывать истинные намерения правых (у Кругмана конкретно речь идёт об американских неоконах. — А.Ф.). Наоборот, неразумно притворяться, что здесь нет никакого заговора».

У современного обществоведения нет ни понятийного аппарата, ни возможности, а часто-и желания заниматься скрытыми механизмами социальных процессов, тем, что лежит не на поверхности, теневой стороной реальности. В этом плане современное обществоведение является ущербным, половинчатым: в основном оно занимается явлениями, а не сущностью, функциями, а не субстанцией, таким образом, упуская главное. В этом плане конспирология оказывается мерой половинчатости, неполноценности науки об обществе. Когда будет создана полноценная, «свето-теневая» наука об обществе, нужда в конспирологии отпадёт — это будет просто анализ закрытых сторон реальности, вскрывающих секреты властей предержащих.

С.П.: — А что Вы скажете о закрытых наднациональных структурах?

А.Ф.: — В них нет ничего неестественного, они порождаются самой логикой развития капитализма. В экономическом плане капитализм — это система без границ, мировой рынок. А вот в политическом плане капиталистическая система — это совокупность, мозаика государств. Но экономические интересы буржуазии, особенно крупной и тем более финансовой, выходят далеко за рамки одного (её) государства. И часто эти интересы невозможно реализовать, не нарушая границы государств — своего и чужих. Поэтому мировому капиталистическому классу объективно нужны надгосударственные, наднациональные структуры, и они должны быть если не тайными, то, по крайней мере, закрытыми от широкой публики. Таким образом снимается противоречие между экономической целостностью и политической фрагментарностью капиталистической системы. Отсюда — упорное стремление верхушки мирового капиталистического класса к созданию чего-то вроде мирового правительства, впервые возникшее в начале XIX в. и поставленное в качестве неотложной задачи в конце XIX в. Кстати, каждый раз на пути решения этой задачи вставала Россия; в этом — дна из причин горячей «любви» к ней и к нам, русским, хозяев капиталистической системы — англосаксов, особенно британцев.

Чтобы снять базовое политико-экономическое противоречие капиталистической системы, нужны были наднациональные, экстрагосударственные структуры. Но готовых естественных организаций такого типа у буржуазии не было и не могло быть — она ещё только формировалась как класс, была эдаким социальным эмбрионом или, в лучшем случае (в Великобритании) — подростком. Хорошо евреям, которые жили в «порах современного мира», как финикийцы — в порах древнего, и могли в своих интересах использовать родственную, семейную систему. Классический пример — Ротшильды. А что делать неевреям, гоям? Это в конце XIX в. они создали закрытые наднациональные структуры, структуры мирового согласования, управления и влияния на собственно капиталистической основе, причём уже с активным участием международного еврейского капитала. А в XVIII в., в эпоху Старого Порядка, когда вся сила была у государства и аристократии, нужно было пользоваться тем, что есть. Например, масонскими организациями. В XVIII в. (официально — с 1717 п) начинается бурный рост масонских организаций. Конечно же, они возникли раньше, в XVI — начале XVII в., представляя собою эволюционировавшую форму тамплиерских структур, покинувших в XIV в. Францию, но реальную жизнь в них вдохнула именно буржуазная эпоха — её запросы и интересы, самые разнообразные. В том числе не только новые, но и старые, династические — борьба Стюартов и Ганноверской династии за Великобританию в первой половине XVIII в. Реальное переплетение старого и нового затеняет ту роль, которую она играла не только для аристократии, но и для буржуазии и её интеллектуального авангарда, ещё не успевшего превратиться в обслугу.

В конце жизни Маркс сказал, что если бы он писал «Капитал» заново, то начал бы не с собственно «Капитала», а с государства. Если писать «Капитал» сегодня, когда капитал, отвешивая прощальный поклон, корчась, уходит в прошлое, начинать работу о капитализме надо с закрытых наднациональных структур управления: именно они придают капсистеме целостный и завершённый характер, а её истории — проектно-конструкторский характер.

С.П.: — Поясните, что Вы имеете а виду?

А.Ф.: — В середине XVIII в. в Европе произошёл великий эволюционный перелом: история из преимущественно стихийной стала преимущественно проектноконструктируемой.

Это не значит, что до середины XVIII в. не было групп и сил, пытавшихся, причём нередко успешно, направлять её ход. Однако в середине XVIII в. появились три фактора, которые внесли качественное изменение в исторический процесс. Это начало формирования массового общества, небывалое усиление финансового капитала и резкое усиление общественной роли информационных потоков. Попробуйте управлять общиной, кастой или полисом — структурами, укоренёнными в традиции и ведущими себя как коллективный социальный индивид. Другое дело — массы, т. е. атомизированно-аггрегированный человеческий материал, массовый индивид, которым легко манипулировать: выход масс на сцену истории предоставил огромные возможности манипуляторам. Это первое. Второе: резко усилившаяся борьба за гегемонию в мировой капиталистической системе между Великобританией и Францией, военные нужды других государств, а также начавшаяся индустриализация колоссальным образом стимулировали развитие в XVIII в. финансового капитала, подготовленное

XVII веком (от создания в его начале Standard Chartered Bank Барухов до создания в его конце английского Центрального банка). XVIII век — это такой рывок в развитии финансового капитала, который не снился ни Барди, ни Перуцци, не говоря уже о Фуггерах и Медичи. Третье: информационный бум XVIII в., который позволил «паковать» информацию и использовать её для воздействия, прежде всего, на элитарные группы. Классический пример — «Энциклопедия», с помощью которой в течение нескольких десятилетий французская элита морально была подготовлена к принятию революции. Иными словами, в середине

XVIII в. произошло соединение Вещества (массы), Энергии (денег) и Информации (идей). Сплетённые в тугой узел, эти субстанции оказались под контролем определённых групп, которые в течение нескольких десятилетий подготовили ситуацию и человеческий материал для эпохи революций (1789–1848).

Однако не надо думать, что проектно-конструкторская эпоха истории — это всегда триумф конструкторов-проектировщиков. Есть ещё такая штука, которую Гегель называл «коварством истории». Например, те силы, которые планировали свержение самодержавия, уничтожение России и использование революции в России для сокрушения всех преград на пути капитала, вряд ли могли предположить, что команда Сталина поломает проект «мировая революция», спутает карты левым (Коминтерн) и правым (Фининтерн) глобалистам, реализовав проект «социализм в одной, отдельно взятой стране», восстановит империю в виде мировой системы социализма и оттянет глобализацию («венециизацию») мира почти на сто лет. Другое дело, что действия Сталина со товарищи были выражением законов и логики развития большой системы «Россия», которую на тот исторический момент глобалисты, по ряду причин, не смогли пересилить. Вывод: конструирование истории-это схватка проектов, систем и элит, которую советская элита сталинского образца выиграла, а послевоенного — проиграла. Проиграла, потому что, по мере интеграции с середины 1950-х годов в мировой рынок, утрачивала глобальное видение. И с тех пор ситуация у нас развивалась по логике сужения видения и измельчания интересов. На Западе и с Запада же, напротив, хотя и с немалыми изъянами, шагает проектно-конструкторский подход. Пора и унять молодца. Последняя Большая Охота капитализма — это, во многом, проект. И надо сделать всё, чтобы не просто поломать его, а развернуть против проектантов, да так, чтобы эта охота стала последней именно для них. Как говаривал Гамлет, «Ступай, отравленная сталь, по назначенью».

• Предыдущая
• 56/69
• Следующая