Очки для близости - Обухова Оксана Николаевна - Страница 36

• Предыдущая
• 36/38
• Следующая

— Ложь! — вскрикнула Вера Филипповна. — Охранник все время был на посту!

— Он врет, — по-прежнему спокойно проговорила я.

— Или вы?

Разговаривать с женщиной, летевшей сотни километров для обвинительной речи, тяжело. Несколько часов молчания и ненависти. Я с трудом срывала с нее шоры предубежденности.

— Охраннику двадцать пять лет, не более. Как вы думаете, такой молодой и резвый, он мог отвлечься, сходить ненадолго к лестнице и взглянуть на огни над парком? В саду гремели взрывы, полыхало пламя… — Вера Филипповна не ответила, и я продолжила:

— Это элементарная реакция.

— Которую вы вычислили, как сейчас, — не сдавалась она.

— Во время фейерверка я была в парке с детьми.

Она об этом знала, но упрямо не желала признать очевидное.

— У Леонида должен быть сообщник.

— Я?! Вера Филипповна, зачем вы приехали? Уличить меня или узнать правду?

— Чью?!

— Правда, она многолика, — устало согласилась я. — Но и ваши предположения не аксиома, исходное положение теории, в основе которой может лежать не логика.., а родственные отношения…

— Не уходите в слова! — перебила меня Краснова.

Она ослепла от ненависти. Но все же…

Вера Филипповна приехала на Кипр одна, значит, не была столь уверена, как хочет это показать.

— Вера Филипповна, у меня есть доказательства. Пройдемте в гостиную, я поставлю вам пленку с записью.

Краснова встала первой, за ней поднялась мало что понимающая Зоя Федоровна, и мы прошли к телевизору.

Я сходила за пленкой с гаражной записью, вставила ее в видеомагнитофон и молча села в кресло.

Ломая в пальцах пустую пачку из-под «Беломора», Вера Филипповна три раза прокрутила отрывок с Леонидом, потом долго молчала, не требуя разъяснений и комментариев. Я ей не мешала. Где-то за дверью шуршал дядя Паша, удаленный из комнаты, едва на экране замелькали первые кадры, но любопытство заставило парня подкрасться, и сквозь стеклянные витражи дверей он пытался хотя бы представить, о чем, собственно, идет речь в гостиной.

Наконец Вера Филипповна встала, вынула из видеомагнитофона кассету и положила ее в карман широкого белого пиджака.

— Пойдем, — бросила она и вышла на террасу.

Как и Зоя Федоровна, я послушно двинулась за ней следом.

Усаживаясь в кресло, госпожа Краснова вынула из складок одежды «Кэмел» и закурила.

«Сеанс „Грубиянка“ окончен, — усмехнулась я. — Далее будем беседовать цивилизованно».

— Леонид перекладывал тело? Из вашей машины в свою?

— Да.

— Тогда к чему эта демонстрация? Я и без того знала, что Диму убил он. Я знала, что вы не участвовали в этом непосредственно. Но вы ему помогали?

— Нет.

— Тогда как вы записали эту пленку, если не стояли в углу, зная, куда направлен объектив?

Медленно подбирая слова, я ответила:

— Я догадывалась, что труп в моей машине.

— Неужели? И почему?

Главный вопрос прозвучал, я встала, сходила на кухню и принесла каменное тельце крысы.

— Что это?! — в ужасе подскочила Зоя Федоровна.

— Лабораторная крыса, — спокойно ответила я. — На ее месте должна быть я.

Только в московском морге.

Какое-то время Вера Филипповна молча курила, переводя взгляд с тельца крысы на меня, и, возможно, жалела о такой подмене.

Я пропела крысе осанну, отпустила ей все грехи и убрала обратно в морозильник.

— В гараже меня не могло быть. — Следовало ковать железо, пока поддается. — В тот момент я была в поликлинике с детьми. Думаю, установить это не составит труда, на каждом кадре обозначено время.

— Если только вы не сбили таймер. — Вера Филипповна повторяла ход моих прежних рассуждений.

— Оставим это как предположение, — кивнула я. — Позвоните в Москву и узнайте у Геннадия, когда он вошел в гараж. На последних кадрах, если вы заметили, он появляется у моей машины. А дальше экспертиза установит, что пленка подлинная. Я не была сообщницей Леонида, — твердо закончила я.

— Тогда кто? — Вера Филипповна склонилась над разделяющим нас столиком.

Немного помолчав, я ответила:

— Вы знаете. Иначе не приехали б сюда.

Вера Филипповна села прямо, и пачка сигарет захрустела в ее руке.

Я вздрогнула: «Серьезная бабуля. Чудо, что не придушила меня».

— Пойду взгляну на детей, — произнесла я и встала.

Перешагивая порог дома, я заметила за шторой любопытного дядю Пашу. Пойманный за подслушиванием, он неловко отскочил от окна, покраснел и плюхнулся на диван перед неработающим телевизором.

Дети спали, комната была заполнена запахом их дыхания с примесью аромата водорослей, морской соли и чего-то неуловимо молочного.

Я села на край кровати, поправила на Максиме сползшее одеяльце и замерла. Вере Филипповне надо время, чтобы пройти тем же путем, которым недавно шла я. Подозревать близкого, родного человека, маму этих малышей, нелегко. Утверждение в подобной мысли требует усилий и времени, не стоит ей мешать. Хотя.., пожалуй, исподволь она была готова. Иначе не стоило приезжать.

В детской я пробыла долго, минут двадцать или более того. За мной не приходили, не требовали отчета и подтверждений. Я осторожно вышла из комнаты и на цыпочках спустилась вниз.

Застукать Пашу на месте преступления не удалось. Пойманный один раз, он ушел на кухню и демонстративно гремел оттуда посудой, мол, невинен, аки агнец, ужинаю.

Оглядываясь на дверь в столовую, я подкралась к шторе и прислушилась. Окно на террасу было приоткрыто ловким Пашей, и я, дрожа и краснея, поняла, что женщины говорят обо мне.

— За что ты так на нее взъелась? — спрашивала Зоя Федоровна.

— Тихоня, — шипела Вера Филипповна Краснова. — Такая же у меня мужа увела.

Скромница.

— К Марии Павловне это не имеет отношения…

— Ну-ну, давай, защищай. Она Генку твоего год мурыжит. Почему? Чем он ей не пара?! Чулок синий.., на кого-то другого нацелилась.

Выслушивать оскорбления и дальше я не смогла. Много лет назад некая «тихоня» развела мадам Краснову с мужем, а на мне теперь отыгрываются?!

Стуча каблуками громче обычного, я вышла на террасу. Дамы замолчали, одна недовольно, другая смущенно, и взяли по бокалу вина.

Разозленная несправедливым к себе отношением, я села напротив и сказала:

— Вера Филипповна, если у вас и есть причины для ненависти, то оставьте их на время. Поверьте, я от вашей семьи пострадала достаточно. Мне невероятно повезло, я осталась жива и на свободе. И если вы действительно хотите разобраться и услышать от меня что-либо полезное, сначала ответьте на один вопрос.

— Вы мне приказываете? — иронично произнесла мадам Краснова.

— Нет. Предлагаю договориться. Я не стану вас спрашивать, откуда вы узнали о том, что тело Дмитрия Максимовича было под моей кроватью, а потом исчезло. Я уверена, что об этом вам сообщил Феликс, приятель вашей племянницы. Или это установили криминалисты? — Вера Филипповна покачала головой, и я продолжила:

— Тогда вы должны знать, что меня заставляли войти в кабинет Дмитрия Максимовича, и догадываетесь, что это был Леонид. Скажу сразу, ваш родственник угрожал моей семье.

Но вы посчитали меня его хитрой сообщницей. Так? — Краснова кивнула. — Я могу многое вам рассказать, но прежде, чем я начну, ответьте мне — зачем Феликс в женском платье проник в кабинет?

Сон разума порождает чудовищ, и я была для Веры Филипповны чудищем заговорившим. Она молчала, то ли по инерции, то ли от нежелания становиться рядом, начинать диалог по принуждению. Мы были особи одной породы, противницы условий.

И первой начала Зоя Федоровна:

— Мария, всему причиной камни.

— Какие? — я подгоняла ее, боясь, что старшая из клана прикажет ей замолчать.

— Бриллианты, конечно. Мой брат, Максим Филиппович, всю жизнь собирал камни. Он вкладывал часть прибыли в алмазы. Времена, Маша, были такие, смутные.

Мне казалось, что я вытягиваю правду, как гвоздь клещами из доски, со скрипом и натугой.

• Предыдущая
• 36/38
• Следующая