Выбери любимый жанр

У самого Черного моря - Авдеев Михаил Васильевич - Страница 9


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

9
* * *

Срочное совещание у командующего ВВС флота закончилось рано. Все торопливо расходились: у каждого в Севастополе были еще другие дела и хлопоты, да и на свой аэродром хотелось добраться засветло.

Любимов тоже с удовольствием покидал душное, прокуренное подземелье штаба. В городе ничто его больше не удерживало, и он спешил скорее вернуться в Тагайлы. У выхода столкнулся с командиром 32-го авиаполка майором Павловым. Поздоровались, прошлись по Историческому бульвару.

Севастополь готовился к обороне. Моряки устанавливали противотанковые ежи, сваренные из кусков рельсов. Женщины рыли щели. Звенели и скрежетали о камни лопаты, ломы. А высоко в синем по-осеннему небе резали воздух барражирующие над городом советские истребители. Любимов провожал их взглядом. Звено «мигов» разворачивалось над Северной бухтой, как раз в том месте, где он в первую военную ночь настиг немецкого бомбардировщика и, наверное, сбил бы, если бы прожектор продержал его в своем луче еще десяток секунд…

– Как воюется? – спросил майор Павлов,

– Вроде бы ничего, Наум Захарович. – Не обижают?

– Немцы?

– Нет, в группе. Начальство.

– Не замечал, Наум Захарович.

– Значит, не обижают. – В голосе Павлова сдержанно звучали грустные нотки. – А меня, Иван Степанович, уже обидели.

Павлов не стал пояснять, чем и кто его обидел. Любимов знал и без этого. Ему самому было больно, что командир нашего полка, такой чуткий воспитатель, незаурядный мастер воздушного боя, еще до войны научивший своих подчиненных воевать, сам оказался у дел гораздо меньших его возможностей. В то время, когда враг ломится в ворота Крыма, майор Павлов сидит со своим штабом при двух эскадрильях под Севастополем. Остальные три эскадрильи воевали в Одессе и на Перекопе. По сути они вышли из оперативного подчинения своего полка.

У штаба ВВС флота остановились. Павлов подал Любимову руку. Прощаясь, поинтересовался, как воюет молодежь. Потом сказал вдруг:

– Передай всем, всей эскадрилье привет. Скажи, что командир доволен их работой. Не зря старался. И тобой тоже. Помнишь, чему учил? Пригодилось. Ну, будь. – Он слегка тряхнул руку Любимова, круто повернулся и зашатал, не оглядываясь, – коренастый, чуть сутоловатый, сильный.

Любимов направился к ожидавшим штабного автобуса на аэродром. Из дверей штаба выскочил какой-то лейтенант. Вглядевшись, комэск узнал в нем своего летчика, отосланного больше месяца назад в госпиталь после аварии на Миг-3.

– Лейтенант Колесников! – окрикнул Любимов.

Колесников споткнулся на полушаге, быстро, неуклюже повернулся на голос и замер, приложив руку к козырьку лихо сдвинутой набекрень фуражки.

– Вы что здесь делаете? – спросил Любимов, разглядывая летчика.

Посвежел, покруглел парень. Форма на нем чистенькая, глаженая.

– Да так, товарищ капитан, начальство вожу. На У-два, – ответил Колесников, Его мальчишеское лицо тронула виноватая улыбка.

– Из госпиталя давно?

– Недели две. Просился в часть – не пустили. Доктор сказал: не летать на боевых машинах дней двадцать. И меня в «королевский флот».

– Та-а-к, – протянул Любимов. – Воевать хочешь?

– Конечно, хочу, товарищ капитан, – сказал он серьезно, понизив голос.

– Пойдем.

В полумраке коридора встретился майор Наумов.

– Николай Александрович, тут ерунда получилась, – обратился к нему Любимов. – Моего летчика из госпиталя к вам забрали.

– Ну и что? Пусть летает на здоровье.

– Нерасчетливо, Николай Александрович. Человек воевать хочет, летает на трех типах истребителей – на и-шестнадцатых, миг-три и на як-один, а его – в извозчики.

– Так бы и сказал. Подожди здесь.

Наумов пошел в глубь коридора, нырнул в какую-то дверь. Вскоре вернулся, сунул Колесникову бумажку – «оформляйся», а Любимова, взяв под локоть, увлек за собой, что-то объясняя. Навстречу из темноты коридора приближалась группа генералов. Все вроде бы знакомы, кроме того, что пониже ростом. Нашивки на его рукавах при тусклом свете разглядеть было трудно.

– Жаворонков, – шепнул Наумов и отступил к стене, пропуская генералов.

– Любимов? – остановился командующий Черноморской авиацией, протянул руку. – Здравствуй. Тут о тебе столько наговорили лестного, что хоть самому в твою эскадрилью переходи.

– Так это и есть тот самый Любимов? – заговорил старший по чину и возрасту генерал. Любимов приготовился выслушать внушение за ЧП с нестреляющим оружием. – Ну, ну. Видел твою работу и над передовой.

Какой именно бои видел начальник морской авиации Жаворонков над позициями наших войск по Турецкому валу, Любимов не знал. Гадать ему тоже некогда было, потому что Жаворонков продолжал:

– Обедал? Нет? К себе на первый черпак все равно не успеешь. Тут хозяева грозятся хорошим обедом угостить, так не откажи, капитан, посидеть со мной в их кают – компании.

Любимов смутился, но отказаться не решился, тем более Ермаченков обнял уже его за плечо, другой рукой притиснул к себе Наумова и с шуточками направился за Жаворонковым.

За столом от Наумова и узнал Любимов, что генерал Жаворонков, вернувшись вчера с передовой, рассказывал Ермаченкову, как какой-то одиночный «як» низко над позициями дрался с «мессершмиттом». На земле даже бой прекратился – и наши, и немцы следили за поединком. А когда «як» пристроился в хвост «мессеру» и открыл по нему огонь, красноармейцы кидали вверх пищи кричали «ура!».

– Генерал говорит, что невозможно передать то впечатление, которое произвел на наши войска этот поединок и победа советского истребителя, досказал Наумов выходя из салона. – А потом приказал Ермаченкову немедленно найти ему этого храбреца. Ермаченков ответил: «Его искать нечего. Это Любимов».

* * *

На рассвете 24 сентября летчики, как всегда, собрались на КП эскадрильи для получения задания. Механики уже опробовали двигатели, топтались у своих машин.

– Товарищ старший сержант, гляньте на север, – сказал молоденький моторист Кокин своему механику.

Бурлаков посмотрел в сторону Перекопского перешейка. Небо на горизонте полыхало и, будто раздуваемый ветром пожар, разгоралось, вздрагивая. Вскоре в утренней тишине стала слышна далекая артиллерийская канонада, изредка доносились глухие взрывы. Канонада усиливалась.

– Земля дрожит, – заметил Кокин. Он прилег, прижался ухом к траве. Стонет. Наверное наши фашистов вышибают с перешейка. – Поднялся, отряхнул ладонями брюки. – Как вы думаете, товарищ старший сержант, осилим?

– Осилим, Кокин, – ответил немногословно Бурлаков.

Прибежал Аллахвердов. Едва дослушал доклад Бурлакова о готовности самолета к боевому вылету, заторопил его.

– На сопровождение идем. Бомбардировщики вылетели, догонять надо.

– Товарищ командир, а что там? Наши наступают? – спросил Кокин.

– Нэ знаю, дарагой, нэ знаю. Слетаю – сам посмотрю, вернусь – тебе скажу.

С того памятного для Аллахвердова дня, когда он сбил первый самолет врага, а товарищи отчитали его за то, что оставил без прикрытия хвост ведущего, младший лейтенант Аллахвердов как-то резко изменился, стал намного сдержанней, серьезней. Чувствовалось, что человек перешагнул четверть века. А тогда, в тот памятный вечер, он подошел к комиссару и попросил извинения за грубость. Батько Ныч сделал удивленное лицо, сказал:

– Если вы чувствуете за собой такой грех и допустили его при людях, то в их присутствии и извинялись бы. Но я такого случая что-то не помню.

Теперь комиссар – самый близкий Аллахвердову человек. Сегодня старший политрук интересовался, не получил ли Аллахвердов весточку от жены из эвакуации, а узнав, что нет, успокоил его, убедил: «Все будет хорошо, жива, здорова и письма ее ищут тебя по фронтовым дорогам». В прекрасном настроении улетел Аллахвердов на задание. Перед вылетом спросил механика:

– Петр Петрович, твоя Ирина в Новочеркасск доехала?

– Знать бы, товарищ командир, на душе было бы спокойней, – ответил Бурлаков. – Писем нет.

9
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело