Два талисмана - Голотвина Ольга - Страница 26

Все замолчали.

— Сейчас разберемся, — мрачно пообещал Раушарни. — Барилла, признавайся: твои штучки? Все знают, как нежно ты любишь Джалену.

Первая актриса театра по-звериному оскалилась, разом утратив свою царственную красоту.

— Да я бы ее не то что чернилами, эту змеюку… я бы ее мордой в очаг сунула, прямо в огонь! Но ведь не перед премьерой, Раушарни! Как ты не понимаешь — не перед премьерой! Это будет моя лучшая роль, вершина моей славы! А кто заменит эту белобрысую дрянь? Соплячки, что играют рабынь? Они еще хуже этой идиотки! Они еще в первом акте сделают из трагедии комедию! Зрители будут ржать! Понимаешь? Ржать!

Ответом ей было хмурое молчание. Никто из актеров не возразил.

А Мирвик вспомнил рассказ Раушарни про давнюю драку двух актрис. И слова Бариллы: «Ну и дуры! Не могли подождать, пока не кончится спектакль!»

Похоже, она говорит правду…

Все глаза устремились на Лейфати. Тот постучал себя пальцем по виску — вульгарный уличный жест, не подходящий изящному первому любовнику.

— За придурка меня держите? Своими руками приволок кувшин с чернилами, при всех вручил Барилле: давай, красавица, отведи душу, а я потом свой загривок под тумаки подставлю… так, да? Ни одна баба от меня такого не дождется!

— И то верно, — кивнул Афтан. — Если ты, Лейфати, хочешь учинить кому-то пакость, уж ты исподтишка…

Тем временем Мирвик, пораженный неожиданной мыслью, открыл стоящий перед ним кувшинчик, неверяще понюхал жидкость:

— Это же не чернила… вода, обыкновенная вода!

Раушарни услышал, обернулся:

— А должны быть чернила?

Наступила тишина. И в этой звонкой, враждебной тишине Мирвик понял, какую глупость он совершил, не вовремя раззявив пасть.

Но отмалчиваться было поздно. Мирвик рассказал о покупке чернильного порошка и о том, как своими руками поставил на этот самый стол кувшин чернил.

— Стало быть, — рассудил комик Пузо, — этот самый кувшин кто-то и подменил.

Мирвик вцепился в край столешницы, отчаянно моля Безымянных, чтобы никто не заметил неувязки, таящейся в этих словах.

Увы, боги не услышали мольбу парня. Раушарни эту неувязку углядел:

— Чтобы подменить кувшин, надо было знать, что в нем чернила.

— И верно, — кивнула старая Уршита. — Я на кувшинчик и внимания не обратила: стоит себе, как всегда, вода с вином для Раушарни…

Но старый актер довел свою мысль до конца:

— А знал, что в кувшине, только ты, парень. И сидел ты как раз рядом…

Не нужно чутья потомственного вора, чтобы понять: влип Мирвик, сейчас его будут бить. Только что он был одним из всех, человеком театра, — и вот уже отделен от актеров стеной враждебности. Чужак. Вор. Опасный человек.

Конечно, никто не поверит его объяснениям… И все же Мирвик попытался разбить злое молчание:

— Да зачем бы я стал пакостить Джалене? Что она мне плохого сделала?

— Стало быть, тебе за это кто-то заплатил, — кивнул молодой актер Заренги.

— Вот мне как раз интересно, кто ему заплатил, — негромко отозвался Раушарни.

Словно в сказочном зеркале, перед Мирвиком пронеслось будущее: крепкая трепка и прощание с удивительной новой жизнью, которую он и распробовать толком не успел.

— Подождите, — осипшим голосом взмолился он. — Подождите, я сейчас… я объясню…

— Объяснит он! — рыкнул Афтан. — Время тянет, гаденыш! Переломать ему все кости!

Мирвик и в самом деле тянул время.

К счастью для парня, он умел быстро соображать в мгновения опасности.

То, что случилось, — загадка. Но у него, Мирвика, есть подсказка, которой нет у других: он совершенно точно знает, что сам он не виноват в этой поганой истории.

Значит, кто еще знал про чернила в кувшине?.. А никто! Все думали, как Уршита: стоит себе, как всегда, вода с вином для Раушарни.

Вода с вином. Как всегда. Для Раушарни.

Тогда откуда взялась на столе обычная вода, без капли вина?..

— Сходится! — хриплым шепотом поведал Мирвик актерам. — Получается!

— Что сходится? — не понял комик Пузо.

— Сойдется, если есть третий кувшин, — взволнованно продолжал Мирвик. — Он может быть только… только… ага, вот, больше негде!

Под недоверчивыми взглядами он пересек сцену, подошел к стоящему у стены «головному убору королевы» и с замиранием сердца поднял его.

Под твердым матерчатым конусом обнаружился еще один кувшинчик. Точь-в-точь как первые два. Такими заставлены прилавки гончаров.

Первым рядом с Мирвиком оказался Раушарни. Поднял находку, откинул крышку.

— Вино вроде… разбавленное, — принюхался он и для проверки поднес кувшинчик ко рту. Но Мирвик с неожиданной властностью выхватил глиняную посудину у него из рук.

— Погоди-ка, — с новыми, самому ему не знакомыми интонациями сказал парень. Он обернулся к подошедшему Лейфати. — Пей!

— Я? — растерялся тот. — С какой стати?

— Если ни с какой, то ничего с тобой не будет с пары глотков. Пей!

— Сдурел, гаденыш уличный?! — возмутился Лейфати.

Но тут Раушарни положил Мирвику руку на плечо. Старый артист еще не понял, в чем дело, но почуял неладное.

— Наша актерская братия может всякое учудить… — тяжело бросил он. — А ну, пей!

Лейфати затравленно огляделся, но вокруг уже стояли подошедшие ближе актеры.

Первый любовник труппы принял кувшин из рук Мирвика, но до того неловко, что уронил — только глиняные осколки раскатились у ног да разлилась красная лужа.

— Что там было, Лейфати? — поинтересовалась «злодейка» Уршита. — Мне, помню, как-то настойку горного семилистника подлили, да боги упасли… я тогда красивая была…

— А мне однажды в грим известку насыпали, — задумчиво кивнул комик Пузо.

— Но почему кувшинчик оказался под… э-э… шляпой? — спросил Раушарни у Мирвика.

— Потому что один человек узнал про эту затею и попытался тебя спасти, только шума поднимать не хотел… — Мирвик обернулся к бутафору. — Так, Бики? Откуда ты узнал, что Раушарни хотят опоить какой-то дрянью?

Маленький человечек выглядел таким испуганным и несчастным, словно это его обличили как преступника и выставили на всеобщее обозрение.

— Разговор один услышал… — прошептал он и затих.

Убедившись, что от него толку не добьешься, Раушарни потребовал объяснения у Мирвика: что же там вышло с этими распроклятыми тремя кувшинами?

— Я так думаю, — ответил Мирвик, — Лейфати решил угостить тебя отравой. Почему — вот этого не знаю…

— Тут как раз все ясно, — перебила его Уршита. — Раушарни скуп да строг. Если с ним что случится, господин Хранитель Аршмира поручит раздавать роли и деньги кому-нибудь другому, не такому скупердяю.

— Опять-таки лучшие роли Раушарни себе загребает, — добавил Афтан.

— И грубит… — всхлипнула Джалена.

— Поговорите у меня! — цыкнул на свою команду Раушарни. — Рассказывай дальше, парень.

— Я так понимаю, — приосанился в лучах внимания Мирвик, — отраву Лейфати подсыпал в вино. Решил подменить кувшины. Тот, что без отравы, на сцене спрятать некуда, так он его хотел дать Барилле вместо воды. Ну, облила бы она Джалену вином — что страшного? Всегда можно оправдаться ошибкой… ну, пусть даже глупой шуткой — от этого завтра премьера не сорвется…

— Ну да, с Джаленой что угодно делать можно… — заныла чумазая актриса. На нее дружно зашипели: мол, не перебивай!

— Но Бики подслушал его беседу с кем-то… с кем, Бики?

Маленький бутафор побледнел, отступил на шаг и замотал головой: мол, откусит себе язык, но не ответит.

— Ладно, не так это важно… Бики решил помешать злому делу. Прихватил в коридоре кувшин с водой, сунул в… ну, вот в это. — Мирвик кивнул на злополучный «убор королевы». — Когда Лейфати примерял цепь, он поставил на пол свою ношу, а Бики пристроил рядом свою. Пока Лейфати читал строки из роли, все смотрели на него…

— А Бики переставил уродский колпак с одного кувшина на другой? — догадался Раушарни.

— Это не уродский колпак! — прорезался голос у Бики. Никто ему не ответил.