Роковой оберег Марины Цветаевой - Спасская Мария - Страница 11
- Предыдущая
- 11/41
- Следующая
– Кто там? – спросила я сквозь запертую дверь.
– Открывай, сестренка! – пробасили на лестничной клетке. – Братишка пришел!
Визит Василия стал для меня полной неожиданностью, и я, смутившись, несколько минут простояла под дверью, не зная, как реагировать на его вторжение. Впустить и выслушать, зачем он явился? Или не открывать дверь, сказавшись нездоровой? Наконец я решила, что важного он мне ничего не скажет, а о неважном можно поговорить и завтра, и принялась урезонивать Шаха:
– Василий, иди домой. Если что то хочешь мне сказать, придешь завтра. Тогда и поговорим.
– Хватит ломаться, дешевка! – внятно произнес Василий, ударяя ногой в обитую дерматином дверь. – Столько лет недотрогу из себя строила! Девочкой паинькой прикидывалась! А сама такая же, как твоя мать! Шлюха подзаборная! Открывай, говорю!
В глазок было видно, что Василий безобразно пьян и еле держится на ногах. Стоит, покачиваясь и ухватившись руками за косяк.
– Убирайся, Шаховской, я вызову полицию! – пригрозила я, наблюдая, как парень борется с желанием присесть, а лучше прилечь.
Истратив последние силы на борьбу с самим собой, Шах медленно сполз руками по стенке и завалился на коврик. Я никогда не видела Василия орущим, потерявшим над собой контроль или, вот как сейчас, смертельно пьяным, и его странная выходка поставила меня в тупик. Стоя под дверью, я все ждала, когда же он поднимется, но Василий продолжал лежать на лестничной площадке. Оставить парня валяться так, значило унизить его отца, а Андрея я уважаю. Отчим не сделал мне ничего плохого, наоборот, относится ко мне как к равной и смотрит с немым сочувствием и пониманием всякий раз, когда Марьяна принимается меня бранить, ибо и сам нередко оказывается в моей шкуре. Поэтому я приоткрыла дверь и затащила сына полковника внутрь квартиры, уложив в тесной прихожей на коврик, на котором делаю зарядку. Василий заворочался, но не проснулся. И только я подумала, что все устроилось как нельзя лучше, как в дверь сначала позвонили, потом постучали, и встревоженный голос соседки прокричал:
– Женя! Жень, открой! У тебя все в порядке? Открывай! Я слышала шум! Я не уйду, пока ты не откроешь!
Представив, какими глазами тетя Нина будет смотреть на раскинувшегося на коврике Василия, я сочла за благо промолчать, сделав вид, что меня нет дома.
– Не пойму, уехала она, что ли? – размышляла вслух старушка, продолжая стоять под дверью и давить на кнопку звонка.
Так и не откликнувшись на зов, я перешагнула через похрапывающего Василия, приняла душ и, закрывшись в комнате, забралась в кровать. Представить, каким будет утро, у меня не хватало фантазии, поэтому я потеплее укуталась в одеяло и провалилась в сон.
Проснулась я от того, что телефон на журнальном столике заливался пронзительным звоном. Сняв трубку, услышала голос, который показался мне знакомым, но так вот сразу вспомнить, кто это, я не могла, ибо еще не до конца проснулась.
– Женя, здравствуйте, – проговорили на том конце провода. – Брат у вас?
Я вспомнила ночную выходку Василия и смущенно пробормотала:
– Да, у меня, а что случилось?
В трубке повисла долгая пауза, после чего незнакомец сухо проговорил:
– Не могли бы вы одеть Юру и привезти в полицейское управление?
– У меня его нет, Юра дома, на Дачной, – растерянно протянула я, не понимая, чего от меня хотят, зато определив, чей голос слышу в трубке. – Валерий Львович, что случилось? Почему вы звоните мне насчет Юры?
– Женя, вы только что сказали, что брат у вас, – рублеными фразами выводил меня на чистую воду следователь Лизяев. – Теперь вы говорите, что Юра не у вас, а дома. В чем дело, Женя? Зачем эта ложь?
– Я говорила не о Юре, а о сводном брате, – промямлила я, краснея до корней волос от одной только мысли о том, что сейчас думает мой собеседник.
– Поня ятно, – многозначительно протянул он. И подытожил: – Значит, у вас в данный момент находится Василий Шаховской, а где Юра, вы не знаете.
– Именно так, – выдохнула я.
– И как давно у вас Василий?
– Примерно с часа ночи, – откликнулась я. И, не выдержав неизвестности, взмолилась: – Валерий Львович, вы можете объяснить, что случилось?
– Приезжайте вместе с Василием на улицу Дачную, жду вас у дома родителей, – холодно отрезал следователь, вешая трубку.
Торопливо натянув джинсы и застегнув на все пуговицы блузку, чтобы не провоцировать сводного брата на грубость, я отперла дверь комнаты и шагнула в прихожую, рассчитывая обнаружить на полу Василия. Но, к моему немалому удивлению, Шаха в квартире не оказалось. Сколько он проспал и когда ушел – оставалось загадкой.
До Дачной я долетела за считаные минуты. Во дворе дома отчима стояла карета «Скорой помощи», микроавтобус и полицейский «Форд». Я похолодела, еще не зная, что произошло, но уже догадываясь, что ничего хорошего меня не ждет. Пока я парковалась, следователь Лизяев вышел из коттеджа и направился ко мне. Смерил жалостливым взглядом и придерживая за локоть, отвел в сторонку.
– А где же, Женя, ваш родственник? – озадаченно осведомился он, и я уловила в его голосе плохо скрываемую ревность.
– Понятия не имею. Я не знаю, когда он ушел, – честно призналась я. – Проснулась – а его уже нет.
– Хорошо, мы это выясним, – откликнулся сотрудник полиции. И принялся деловито рапортовать, как он умел это делать: – Ситуация такова. В доме ваших родителей сегодня ночью произошло ЧП. Неизвестный расстрелял Марьяну Колесникову и, возможно, Юру.
Сердце оборвалось и ухнуло вниз, а грудь сдавило стальным обручем. Слова Лизяева, точно обухом, ударили меня по голове, и все дальнейшее я слышала, словно сквозь вату.
– Женщина погибла на месте, мальчика пока не обнаружили, – глухо долетал до меня голос Лизяева. – Кроватка пробита пулями, но крови в ней нет. Это позволяет надеяться, что ребенок жив и только похищен. Вам что нибудь известно об обстоятельствах дела?
Оглушенная известием, я стояла, как каменная, не в силах пошевелиться и разглядывала искрящийся под ногами снег. В голове у меня всплывали вопросы, ответы на которые мне нужно было получить прямо сейчас.
– Из чего убили маму? – выдохнула я, стараясь не замечать долго копившиеся где то внутри и вдруг прорвавшиеся наружу горячие слезы, которые я размазывала по щекам колючей варежкой. – Где был Андрей? Вероника? Они что, ничего не слышали? Как такое может быть? А Юрочкины теплые вещи? Вы проверяли? Они на месте? Если малыша украли, его должны были одеть! Не могли же его унести в одной пижамке!
– Отвечаю по порядку, – обстоятельно начал Лизяев. – Марьяну Федоровну застрелили из боевого оружия, точнее определит эксперт. Андрея Сергеевича в момент преступления не было дома, его по телефону срочно вызвали, вернулся полковник поздно ночью, принял снотворное и, чтобы не будить жену и сына, лег спать в кабинете. Вероника Николаевна сразу же после отъезда полковника отправилась гулять с собакой, что подтверждает свидетель. Вернулась она через два часа, выпила с мороза немного коньяку и тоже легла спать. И она, и ваш отчим уверяют, что спали крепко и ничего не слышали. А что касается вещей Юры, сейчас мы пойдем и посмотрим, все ли на месте или чего то не хватает, – закончил следователь, разворачиваясь к дому. Он сделал пару шагов и тут же остановился, сообразив, что я так и продолжаю стоять на месте, точно изваяние. Кинув на меня подбадривающий взгляд, Валерий Львович проговорил: – Ну ка, Женя, возьмите себя в руки! Из Москвы с минуты на минуту прибудет оперативная группа. Дело резонансное, передано Следственному комитету. Мужайтесь, слышите?
– Попробую, – всхлипнула я, смахивая бежавшие по лицу слезы и с трудом трогаясь с места, чтобы направиться следом за Лизяевым.
Все обитатели дома собрались в гостиной, включая домработницу, которая и обнаружила тело мамы. На разных концах дивана сидели бледный отчим и заплаканная Вероника. Ольга Владимировна пристроилась на стуле, всячески демонстрируя свою непричастность к случившемуся. У нее в ногах крутилась Бося, выказывая особое расположение дом работнице. Василия среди собравшихся не оказалось, да, честно говоря, после ночного инцидента я и не ожидала его здесь увидеть. Заметив меня, отчим сдержанно кивнул и отвернулся, а Вероника закусила губу и затряслась в беззвучных рыданиях, прикрыв глаза рукой. Лишь домработница встрепенулась и оживленно заговорила:
- Предыдущая
- 11/41
- Следующая
