Внезапная страсть - Оглви Элизабет - Страница 1

• 1/32
• Следующая

Сегодня ее все раздражало, в том числе и костюм. Действие пьесы происходило в пляжном домике, и почти все время Крессиде приходилось быть на сцене в купальном костюме. Вообще-то она выглядела вполне безобидно в пестрой юбке с оборочками и закрытом лифчике, особенно по сравнению с некоторыми модницами, разгуливающими по городу. Однако Крессида знала, что полуодетая женщина на сцене привлекает гораздо больше внимания, чем девицы на улицах в самых откровенных сарафанах и маечках. Еще в театральной школе она поняла, насколько сцена обостряет восприятие, причем не только эмоций, но даже костюмов и декораций.

— Мисс, пора на выход.

Несмотря на то, что сердце бешено колотилось в груди, ей показалось, что она не в силах сдвинуться с места. Но услышав реплику, после которой должна вступить в действие, актриса легко взбежала на сцену.

Это был один из ключевых моментов пьесы, когда героиня обнаруживает неверность мужа. Адриан, актер, играющий мужа, поглощенный чтением письма, оборачивается на звук ее шагов, и актриса одним взглядом должна уличить его в измене.

Эта сцена всегда давалась ей с трудом, однако сегодня потребовалось все ее профессиональное мастерство, чтобы передать ту гамму чувств, которую хотел выразить драматург. Но откуда эта тревога, не могла понять Крессида. Что-то угнетало ее, воздух словно сгустился, как бывает при приближении грозовой тучи.

Впервые генеральная репетиция проводилась за две недели до премьеры, да еще на сцене, а не в репетиционном зале. Большинство артистов ворчало по этому поводу, однако Крессида решила, что это очередная причуда режиссера.

Она бросила взгляд в зал, где на привычном месте сидел Джастин, режиссер, и с удивлением обнаружила, что сегодня он не один. Актриса заметила рядом с ним какую-то темную фигуру.

Она старалась произносить свой текст с волнением и гневом, чувствуя, что слова звучат фальшиво. «Что со мной? — недоумевала Крессида. — Кому как не мне понять отчаяние и одиночество женщины, осознающей, что ее брак потерпел неудачу?»

Однако какое-то смутное беспокойство не покидало ее. По ходу пьесы она повернулась, чтобы схватить бокал с шампанским и бросить в Адриана, как вдруг рассмотрела человека, сидящего рядом с Джастином. Она четко увидела глаза, сверкающие как агаты. Пластиковый бокал выпал из рук актрисы, голова закружилась, а ее тяжесть стала непосильной.

— О, Боже, — прошептала Крессида и потеряла сознание.

Когда через несколько секунд она пришла в себя, кругом стоял невообразимый шум. Режиссер вскочил со своего места.

— Что происходит? — кричал он. — Кто-нибудь, помогите ей! — Затем, в отчаянии всплеснув руками, повернулся к стоящему рядом высокому черноволосому мужчине.

— Я очень сожалею, не понимаю, что с ней. Должно быть, она нездорова.

Крессида услышала невыносимо знакомый голос — низкий, с легким иностранным акцентом:

— Нездорова? — В голосе слышалась насмешка. — В самом деле?

Чудовищным усилием она заставила себя открыть глаза и увидела, что ее окружили артисты — Дженна подавала стакан воды, а Адриан протягивал мокрую салфетку. Отрицательно покачав головой, Крессида встала и улыбнулась Адриану, показывая тем самым, что готова продолжать репетицию.

— Я себя прекрасно чувствую, — убеждала она.

«Мне померещилось, — думала она в отчаянии. — Конечно померещилось. Просто воспоминания, вызванные сентиментальной пьесой».

— Не волнуйтесь, все в порядке! — Актриса решительно выпрямилась и улыбнулась своей ослепительной улыбкой, которая тут же исчезла, когда она поняла, что ей ничего не померещилось. Мужчина стоял рядом с Джастином и пристально смотрел на Крессиду, но в зале было слишком темно, чтобы понять выражение его лица. «Хотя, — подумала она с горечью, — это не то лицо, на котором отражаются истинные чувства».

Когда через минуту она снова посмотрела в зал, мужчина исчез.

Не в состоянии продолжать работу, Крессида еле сдерживала рыдания. Такого с ней никогда раньше не случалось. Будучи профессионалом, она умела управлять своими эмоциями, но сейчас, похоже, превратилась в жалкое дрожащее существо, словно только что видела привидение.

Но ведь это действительно в каком-то смысле видение… Призрак из прошлого. Она не предполагала, что встретится с ним снова, особенно теперь, когда прошло столько времени.

Джастин поднялся на сцену.

— Не волнуйся, милочка. — Он обнял Крессиду за плечи. — Это нервы или ты заболела?

Крессида слабо улыбнулась.

— Очень болит голова. Извини, Джастин. Режиссер выудил из кармана мятный леденец и принялся нервно грызть его.

— Иди домой, — сказал он твердо. — И отдохни. Ты — моя любимая актриса и раньше таких фокусов не выкидывала. Продолжим репетицию завтра. А теперь уходите! Быстро! Пока я не передумал!

Крессида хотела спросить его о человеке, сидевшем рядом с ним, но вопрос означал бы, что они знакомы, а ей меньше всего на свете хотелось признаться в этом. Это была та часть жизни, которую она тщательно скрывала — запретная зона прошлого, слишком болезненная, чтобы туда возвращаться.

Она доплелась до своей уборной и рухнула на стул перед зеркалом. Ее зеленые глаза казались огромными на неестественно бледном лице.

Может быть, ей все-таки показалось? Просто игра воображения? Крессида покачала головой. Нет, это был Стефано собственной персоной.

Внезапно она все поняла. Письмо ее адвоката с просьбой о разводе было отправлено в Рим примерно два месяца назад. Ответ так и не пришел. Стефано просьбу проигнорировал. «Подождите некоторое время, — советовал адвокат. — На этой стадии всегда происходит задержка. Может быть, ваш муж струсил. А может, решил, что не хочет развода?»

«Черта с два», — подумала Крессида с горечью, вспоминая жесткий ультиматум, за которым последовало двухлетнее молчание. Какие еще доказательства требуются, чтобы убедиться: он не желает иметь с ней ничего общего.

Она помнила его слова, словно слышала их вчера:

— Я не потерплю, чтобы ты осталась работать в Англии, пока я живу в Италии. Место жены — рядом с мужем, и если ты подпишешь этот контракт, считай, что наш брак распался.

Но ведь у нее не было выбора: работа была ей необходима. По крайней мере, так подсказывал здравый смысл. А что взамен? Брак, который с каждой минутой становился все несчастливее, брак с холодным, чужим для нее человеком, который, казалось, замечал жену только в постели.

Крессида невидящим взглядом уставилась в огромное зеркало, сидя молча и неподвижно, как статуя. Однако она напряженно ждала, когда раздастся стук в дверь, и, услышав его, даже не вздрогнула, а медленно встала и пошла открывать, двигаясь, как робот.

Это, конечно, мог быть кто-нибудь из труппы, режиссер или суфлер: многие могли зайти в гримерную узнать, как она себя чувствует после неожиданного обморока. Но она не сомневалась, что это Стефано. Даже стук был типичный для него — тихий и уверенный — жест человека, которому не надо кричать и шуметь, чтобы обратить на себя внимание. Да, подумала она, в этом весь Стефано — привык спокойно и решительно добиваться того, что ему надо.

Крессида открыла дверь, стараясь придать лицу бесстрастное выражение, зная, что ее единственным оружием может быть вежливое безразличие.

— Привет, Стефано, — холодно сказала она. Темные брови с негодованием взметнулись вверх.

— Не очень-то горячий прием для родного мужа, — пробормотал он. — Я надеялся на большее.

Он так произнес эти слова, что они прозвучали как оскорбление. Легкий итальянский акцент вызвал воспоминания, заставившие ее вздрогнуть. Она изо всех сил старалась, чтобы ответ прозвучал как можно равнодушнее:

— Это только одно название — муж, — заявила она. — Мы расстались два года назад, и теперь я имею полное право требовать развода. Ты не можешь не понимать этого, Стефано.

• 1/32
• Следующая