Без лица - Коул Мартина - Страница 19

Анастасия вскрикнула во сне, и Тиффани побежала в детскую. Она успокоила дочку, поправила одеяло. Анастасия подняла свои пухленькие ручки вверх, ножки ее были раскинуты в стороны. Обычная поза для спящего малыша.

Тиффани вытерла пот с лица. Даже с ее кожей было что-то не в порядке, она казалась какой-то неестественной. Зуд был настолько силен, что она все-таки не выдержала и набрала номер телефона Патрика. В трубке раздавались долгие гудки, и она поняла, что ответа не будет. Она снова взялась за телефон — у нее ведь есть подруга Рази, которая ей не откажет. Рази, правда, берет деньги вперед, но с ней можно договориться. Как только Тиффани поняла, что у нее все-таки есть возможность достать героин, она почувствовала себя более уверенно и улыбнулась.

В будущем, говорила она себе, наверное, имеет смысл припрятать небольшое количество наркотиков про запас. Она уже понимала, что не сможет полностью рассчитывать на Пэта, что он не будет постоянно снабжать ее тем, что ей было необходимо. К тому же цена у него слишком высока. Но Тиффани утешала себя, что в настоящий момент она при деньгах и может позволить себе в случае необходимости любое лечение. На мгновение в ее голову закралось сомнение. Что она будет делать, если не застанет Рази на месте? Ей, наверное, следует съездить самой, пока ребенок спит. Быстренько сесть в машину и получить свежий героин. Спасение казалось совсем близким. Это всего лишь обычный приступ хандры, вот и все, небольшая депрессия, уговаривала она себя.

Тиффани так и не поняла в тот момент, что вся ее так называемая депрессия была прямым следствием ее пристрастия к наркотикам. Так же, как и у Марии, у Тиффани была очень избирательная память, и это ей облегчало жизнь.

Она отправилась на поиски Рази.

Мария была в больнице уже четыре дня. Увидев Алана Джарвиса, направлявшегося к ней с огромным букетом цветов, она улыбнулась. Он выглядел очень смущенным. В отличие от большинства женщин, с которыми Алан когда-то был знаком, Марию явно не волновало, как она выглядит в данный момент. Она не стала замазывать косметикой синяки, которые в изобилии красовались у нее на лице и на руках. Поэтому, когда Алан взглянул на Марию, он почувствовал щемящую жалость по отношению к ней.

— Вам очень больно? — участливо спросил он.

— Да нет, терпимо. — Голос ее прозвучал очень тихо. — Цветы очень красивые… Но вам не следовало так беспокоиться, честное слово.

Он улыбнулся:

— Ну, я подумал, что, может быть, вам нужно немножечко поднять настроение.

В палату Марии вошли двое полицейских в штатском, и Алан, который сразу же узнал их, буквально переменился в лице. Она догадалась, в чем дело, и решила поскорее выпроводить его из палаты.

— Большое спасибо за то, что пришли, мистер Джарвис. Я смогу приступить к работе уже на следующей неделе.

— Если вы будете готовы к этому, то пожалуйста. Увидимся попозже. Выздоравливайте.

Холодный пот струился у него меж лопаток, когда он очутился за стенами госпиталя.

Младший офицер Смит улыбнулся Марии.

— Как вы себя чувствуете?

Она пожала плечами:

— Не очень-то. Но вы, должно быть, хотите о чем-то спросить меня?

Она говорила голосом человека, которому очень хочется спать.

Смит выдержал небольшую паузу, разглядывая следы побоев на ее лице и руках, затем заговорил снова:

— Мы думаем, что это не было ограблением.

Мария тоже не сомневалась в этом.

— У вас ведь ничего не взяли. Верно? — подытожил полицейский.

— Я уже говорила вам, что старалась, как могла, удержать свою сумку. Сама не понимаю, почему все так получилось.

— Но если принять во внимание ваше прошлое, то, скорее всего, это была своего рода месть, кто-то не согласен с тем наказанием, которое вы понесли.

Она снова пожала плечами. Худенькие плечи делали ее очень беззащитной. Смиту стало жаль ее.

— Ну, во всяком случае, те, кто это сделал, ничего мне об этом не сказали, — помолчав, ответила Мария, и полицейский понял, что ему вряд ли удастся из нее что-нибудь вытянуть.

— А если бы это было не так, вы бы все равно нам ничего не сказали, правда?

Голос старшего офицера Шнетертена был очень высоким и довольно писклявым, как у ребенка. Это совершенно не гармонировало с его огромной и неуклюжей фигурой.

Мария молча смотрела на полицейских несколько секунд и только затем ответила:

— А вот здесь вы ошибаетесь. Я обязательно бы сказала вам, потому что у меня нет ни малейшего желания снова попасть в подобную историю.

Она чувствовала, что все сделала правильно. Вскоре они ушли. Но страх не отпускал ее. Она прекрасно знала, что в любой момент ее снова могут посадить в тюрьму. А все, что ей было нужно сейчас, — это выбраться из больницы и вернуться к работе. И еще — она очень хотела увидеть своих детей.

Кевин чувствовал себя великолепно. Внутри у него все пело от удовольствия. Он перевернулся на бок и поцеловал женщину, лежавшую рядом с ним.

— Мне это очень было нужно.

Сьюзен Трантор улыбнулась ему:

— Мне тоже. Я пойду приготовлю чай.

Она соскользнула с кровати, накинула халат и отправилась на кухню. Кевин лежал на спине и обозревал комнату, в которой, как обычно, царил беспорядок. Но это было частью очарования Сьюзен. Однако несмотря ни на что, он отдыхал здесь душой и телом так, как никогда не отдыхал у себя дома. Кевин прекрасно понимал, что, если у Лу появится хоть какое-нибудь подозрение насчет того, где он проводит время, это будет равносильно концу света. Но сегодня он не торопился побыстрее вернуться домой. Сьюзен была именно тем человеком, в котором он нуждался. Такие отношения устраивали их обоих. Она любила заниматься сексом, просто обожала. Она так яростно принималась за дело, что вкладывала в этот процесс всю свою душу и сердце. Кевин всегда чувствовал себя одиноким, и поэтому ему было необходимо человеческое тепло и участие. Кевин знал, что они любят друг друга, хотя никогда не говорят об этом.

Сьюзен принесла чай и снова забралась в постель.

— Как поживает Мария?

Он отхлебнул горячий чай.

— Я не знаю, честное слово. Она так долго жила, не соприкасаясь с реальностью, что теперь ей очень трудно снова адаптироваться к новой для нее жизни.

Сьюзен вздохнула:

— Да, все, что ей теперь нужно, — это немножко покоя. Из всего того, что ты мне рассказал, я поняла, что она изменилась. Так в принципе и должно быть. Тринадцать лет в тюрьме, по идее, могут изменить кого угодно. Ничего, пройдет время, и она снова почувствует себя человеком.

Кевин кивнул в ответ:

— Но у нее нет дома, она живет в общежитии.

Сьюзен свято верила в судьбу и при этом оставалась реалистом. Такова была ее жизненная философия, и ничто не могло ее изменить.

— Но ведь это не будет продолжаться вечно. Когда-нибудь она уйдет оттуда и у нее будет свой дом. Черную полосу сменяет светлая, и это называется жизнью.

Кевин обнял ее.

— Знаешь, девочка, ты успокаиваешь меня лучше, чем даже джин с тоником.

— Ты уже сказал ей, что знаешь, где Тиффани?

Он покачал головой:

— Нет. Надо подождать, пусть она сначала переживет все то, что свалилось на нее.

— Какие же они все-таки ублюдки. Особенно эта Карен. Она просто толстая шлюха, вот и все.

Кевин чувствовал, что гнев снова закипает в его душе.

— Они получат по заслугам, можешь не сомневаться.

Кевин твердо решил, что сам поквитается с теми, кто избил его дочь. Но ему даже в голову не приходило, что это может только ухудшить сложившуюся ситуацию. Он готов был нанести ответный удар.

Патрик широко улыбался. Это была та самая улыбка, которая делала его неотразимым. Лейле Виден нравилось смотреть на этого огромного темнокожего человека, который сидел рядом и заигрывал с ней. И, провоцирующе улыбаясь ему в ответ, она давала понять, что заранее согласна на все, что он ей предложит.