Черный Баламут (трилогия) - Олди Генри Лайон - Страница 8

• Предыдущая
• 8/275
• Следующая

«Не слишком-то мои Маруты уважают Великого Вишну, — усмехнулся я. — И есть за что! Не успеешь разделаться с каким-нибудь асуром или демоном, как тут же выясняется, что победил его Владыка Тридцати Трех исключительно благодаря помощи хитроумного Вишну, которого во время битвы и близко не было! А пройдет год-два — и с удивлением обнаруживаешь, прогуливаясь инкогнито на столичных базарах: это, оказывается, сам Упендра и сразил нечестивца, а Индра тут вообще ни при чем! Спал, бездельник, пока Опекун надрывался!»

Недаром среди Марутов уже который век бытовала шутка, когда у излишне расхваставшегося воина язвительно интересовались: «Ты что упендриваешься, герой? Небось аватара Вишну?»

Как раз когда я выбежал из дворца, небесная лазурь на мгновение померкла, и огромная тень с шумом урагана пронеслась над головой.

— Гаруда, уменьшайся!!! — в один голос заорали Маруты, но было поздно. За дальними беседками, со стороны манговой рощи, послышался треск, визг апсар и недовольный орлиный клекот.

Ну вот, опять не вписался в посадочную площадку! Я мысленно погрозил кулаком Лучшему из пернатых и понесся в ту сторону, где опустился Гаруда. Свиту с собой брать явно не стоило, хотя птица была велика не только размерами. В конце концов, мы с Проглотом друзья или как?!

Вот я у него по-дружески и спрошу, с глазу на глаз…

— Раз лежит помету груда — значит, прилетал Гаруда! — продекламировал у меня за спиной кто-то из бегущих следом Марутов. В отличие от меня сыновья Шивы недолюбливали не только самого Вишну, но и его вахану.

Вывернув из-за летнего павильона, выстроенного из полированного песчаника, я чуть не врезался в опрокинутую беседку — и имел счастье лицезреть гостя.

Гаруда, уже успев уменьшиться до почти нормальных размеров, расстроенно оглядывал последствия своей посадки. Сейчас Лучший из пернатых был весьма похож на человека. Ну и что с того, что вместо носа у него — загнутый клюв, шея покрыта отливающими синью перьями, за спиной сложены крылья, а землю подметает веер хвоста? Зато в остальном — человек как человек, только вот еще когти да привычка коситься то одним глазом, то другим…

— Рад видеть тебя, Гаруда, друг мой! — провозгласил я, огибая изрядно помятые кусты колючника-ююбы, которые укоризненно смотрели на меня бледно-голубыми цветами.

— И я рад, о Владыка, друг мой! — В хриплом клекоте Гаруды безуспешно пряталось смущение. — Простишь ли ты мне столь неудачный визит?! Кажется, я слегка примял твой сад…

Я огляделся по сторонам.

Действительно, «слегка примял»!

С ближней беседки напрочь снесена крыша, и драгоценные камни карнизов теперь озорно перемигиваются разноцветными блестками: ни дать ни взять водяные брызги в растрепанной шевелюре травы. Два благоухающих пожелай-дерева сломаны и жалко топорщатся измочаленными стволами, попав под удар крыла, пострадали, хотя и меньше, еще десяток деревьев, растерзанная клумба, пролом в ограде бассейна, сорванные вихрем капители, из-за чего колоннада террасы кажется неприлично лысой — и вывороченный дерн по краям двух огромных борозд, что перепахали всю лужайку!

Ах да — еще три апсары в глубоком обмороке.

— Да уж, друг мой, могло быть и лучше, — обернулся я к потупившему взор Гаруде. — Ведь кричали тебе: уменьшайся! А ты?

— А я не успел, — развел руками несчастный Гаруда, и перья на его шее встопорщились воротником. — Думал — обойдется. Вот если бы эта площадка была чуть-чуть побольше…

— А ты чуть-чуть поаккуратнее, — подхватил я, и Лучший из пернатых вконец сник и закряхтел от смущения.

— Ладно, приятель, не грусти, — я дружески хлопнул его по плечу, едва не отбив ладонь о торчащие кости, и орел наш мгновенно воспрял духом. — Мои слуги сейчас же займутся Обителью. Только прошу тебя — в следующий раз постарайся не задавать им лишней работы. Договорились?

— Конечно, друг Индра! — просиял Гаруда и в подтверждение нерушимости своего слова громко щелкнул клювом.

— Ну а теперь, давай-ка найдем какую-нибудь уцелевшую беседку и спокойно поговорим наедине. Ты ведь прилетел не для того, чтобы ломать мое жилище? Верно?

— Верно! — с удивлением обернулся ко мне пернатый друг, явно недоумевая, как я мог сам об этом догадаться. Похоже, он только сейчас вспомнил о цели своего прилета. — Только распорядись сперва, чтоб мне… нам… ну, насчет обеда! Летаешь в этом Трехмирье, летаешь, а как сядешь, так, веришь, готов слона слопать!

Я едва сдержал улыбку. Не зря мои Маруты прозвали птичку Проглотом!

— Ну разумеется, друг мой! Слона не обещаю, но чем богаты…

Словно в подтверждение, издалека, от врат Обители, донесся гневный слоновий рев — гигант Айраватта любил Гаруду примерно так же, как и дружинники.

С огромным блюдом змей, запеченных на углях, Гаруда расправился в один момент, явно хотел попросить добавки любимого лакомства, но остерегся лишний раз подтвердить свое прозвище.

— Благодарю за угощение, Владыка, — пернатый друг от души рыгнул, смутился и облизал замаслившийся клюв.

Грандиозное зрелище! Не верите — попробуйте повторить.

— Змеи пропечены в самую меру… Однако пора перейти к делу. Не хотелось бы отягощать тебя чужими заботами, но мне больше не к кому обратиться. Все-таки я — вахана Великого Вишну, а ты — его старший брат… И кому, как не нам, обсудить странности, что творятся в последнее время с Опекуном Мира?!

«Ага, и с ним тоже!» — едва не брякнул я, но вовремя сдержался.

— Я думаю, друг мой, это временно. Просто Опекун Мира взвалил на свою могучую шею непосильную даже для него ношу…

Соображал Гаруда не слишком быстро, так что пришлось пояснить — для особо пернатых:

— У твоего повелителя на земле сейчас живут по меньшей мере три аватары. Кришна Двайпаяна[9], Черный Островитянин, знаменитый мудрец, Кришна Драупади, Черная Статуэтка, жена пятерых братьев-пандавов, и главная его аватара — Кришна Джанардана, Черный Баламут, вождь племени ядавов. Многовато даже для Опекуна! Неудивительно, что Упендра… э-э-э… Великий Вишну кажется тебе странным — ему ведь приходится присутствовать одновременно в четырех местах, причем в разных аватарах!

— Почему в четырех?

— Да потому что четвертый и есть сам Вишну!

— Я не об этом! — досадуя, что я его опять не понял, взъерошил шейные перья Гаруда. — К тому, что мой повелитель последние лет сорок похож на призрак, сиднем сидит дома и редко произносит что-либо вразумительное, я давно привык! В конце концов, его аватары смертны — уйдут к Яме, и станет Вишну таким, как раньше! Тут дело в другом. Захожу я сегодня в покои Опекуна…

Уже не первый год Гаруда хозяйничал во дворце Вишну, да и во всей Вайкунтхе — имении Опекуна. Его повелитель был занят куда более важными делами: через свои аватары он заботился о процветании Трехмирья.

Но кто-то же должен был все это время заботиться о его собственных владениях?

Такое дело было как раз для Гаруды. Никто и не пытался оспаривать права гигантского орла — только попробовали бы! И добросовестный птицебог исправно наводил порядок в Вайкунтхе, пока Опекун наращивал количество земных аватар, переходя во все более размыто-призрачное состояние. Это беспокоило Гаруду, но в редкие минуты просветления Опекун объяснял Лучшему из пернатых, что причин для волнения нет. Истечет время, отпущенное его аватарам для исполнения предначертанного, — и он, Вишну, вновь станет прежним.

Вполне осязаемым и единым.

«Предначертанное? Кем?!» — хотел тогда спросить Лучший из пернатых. Но Вишну уже снова впал в забытье, растекшись разумом между аватарами, а Гаруда вдруг догадался:

«Да им же самим и предначертанное!»

Как это он сразу не додумался?!

А суть предначертаний интересовала простоватого птицебога в последнюю очередь.

…В общем, Гаруда продолжал верно служить повелителю. При этом он все чаще ощущал себя не управляющим, а господином Вайкунтхи, и такое положение дел ему крайне нравилось.

• Предыдущая
• 8/275
• Следующая