Антидот. Противоядие от несчастливой жизни - Буркеман Оливер - Страница 4

Сочувствую вашей неудаче.

В своих ранних исследованиях теории иронических процессов Вегнер, как правило, просто предлагал такой же спор американским студентам и просил их высказывать вслух все, что будет приходить в голову во время попытки. Это довольно топорный способ изучения мыслительного процесса, но фрагмент одной типичной записи убедительно демонстрирует тщетность всех усилий:

На этом трогательном моменте вы можете начать возмущаться тем, что некоторым социальным психологам позволено тратить чужие деньги в попытках доказать очевидное. Задачка с белым медведем действительно неразрешима. Но для Вегнера это было только началом. Чем больше он углублялся в эту область, тем больше ему казалось, что внутренние механизмы, ответственные за провал наших усилий подавить мысли о белом медведе, могут отвечать за целые области умственной деятельности и внешнего поведения. Случай с белым медведем представляется не более чем удачной метафорой многого из того, что происходит «не так» в нашей жизни: слишком часто то, чего мы пытаемся избегать, притягивает нас как магнит. Вегнер называет это явление «строгой контринтуитивной ошибкой». По его словам, она случается, «когда мы умудряемся совершить худшее из возможного – ошибку, вопиющую настолько, что мы заранее думаем об этом и преисполнены решимости ее не допустить. Мы видим выбоину на дороге и направляем свой велосипед прямо в нее. Мы отмечаем про себя болезненную тему, которую лучше не затрагивать в разговоре, и содрогаемся от ужаса, заговорив именно об этом.

Ироническая ошибка – вовсе не случайное отклонение от нашего безупречного умения владеть собой: похоже, она глубоко укоренена в душе и является нашей характерной чертой. Эдгар Аллан По называет ее «бесом противоречия» в своем одноименном рассказе: это, например, возникающее периодически безымянное, но отчетливое желание прыгнуть вниз во время прогулки по горам или на смотровой площадке небоскреба. Не потому, что есть какие-то мотивы для самоубийства, а именно потому, что такое действие заранее представляется абсолютно пагубной ошибкой. Бес противоречия активно проявляет себя и в социальных связях – все, кто хоть раз одобрительно смеялся над эпизодом «Curb Your Enthusiasm»[11], отлично это знают.

Вегнер считает, что это происходит из-за сбоя в работе метакогнитивного процесса (метапознания), то есть мышления о мышлении, исключительно человеческой способности. «При метакогнитивном процессе объектом мышления является сама мысль», – поясняет Вегнер. В целом это исключительно полезная вещь: благодаря ей мы можем осознать, что неправы, расстроены или чем-то обеспокоены, и предпринять что-то по этому поводу. Но, используя метакогнитивное мышление для попытки контроля над обычным, «предметным» мышлением (например, чтобы не вспоминать о белых медведях или сменить унылые думы счастливыми мыслями), мы получаем проблему. «Метамысли – инструкции, которые мы даем сами себе в отношении нашего объективного мышления, и иногда просто не в состоянии следовать таким инструкциям», – говорит Вегнер.

Пытаясь не думать о белом медведе, вы можете какое-то время занимать себя мыслями о чем-то еще. Однако параллельно запускается процесс метакогнитивного наблюдения, которое проверяет, насколько успешно сознание справляется с поставленной задачей. Вот здесь вас и может поджидать опасность: если вы стараетесь слишком сильно или, как свидетельствуют исследования Вегнера, устали, раздражены, пытаетесь заниматься несколькими делами одновременно или испытываете другие «умственные нагрузки», метапознание начинает вести себя неправильно. Процесс наблюдения излишне активно проявляет себя в общем когнитивном процессе, выступает на авансцену сознания, и неожиданно вы обнаруживаете, что можете думать только о белых медведях и о том, как плохо, что у вас не получается не думать о них.

Может быть, теория иронических процессов пояснит нам, что не так с нашими усилиями достичь счастья и почему попытки быть позитивными столь часто приводят к обратному результату? Результаты исследований Вегнера и других ученых, начиная с самых ранних опытов с белым медведем, позволяют ответить на этот вопрос утвердительно. Пример: участники эксперимента, которым сообщили неприятную новость и просили не огорчаться по этому поводу, чувствовали себя намного хуже, чем другие люди, получившие такое же известие, но без подобных инструкций относительно своей реакции на него. В другом опыте сердечный ритм у пациентов, склонных к приступам паники, был выше в том случае, когда они слушали специальные «успокаивающие» аудиозаписи, а не аудиокниги обычного содержания. Опыты показывают, что люди, потерявшие близких и стремящиеся всеми силами избегать ощущения скорби, дольше других страдают от чувства утраты. Наши попытки подавления мыслей не удаются и в области секса: по данным об электропроводимости кожи,

С этой точки зрения все методы, предлагаемые индустрией самопомощи для обретения жизненного успеха и счастья, от позитивного мышления и визуализации целей до «самомотивирования», обнаруживают один очень существенный изъян. Решив, что теперь он будет «мыслить позитивно», человек должен постоянно мониторить наличие в своей голове негативных мыслей, иначе он не сможет определить, насколько успешен в своем начинании. Но такое постоянное сканирование привлечет внимание именно к негативу (хуже, если негативные мысли начнут преобладать: неудача в попытке мыслить позитивно вызовет приток самоупреков в неумении быть достаточно позитивным и так далее по порочному кругу). Представьте, что решили последовать совету д-ра Шуллера и пытаетесь исключить слово «невозможно» из своего словарного запаса, или вообще сосредоточиваетесь только на том, что хорошо получается, и не желаете думать о неудачных результатах. Вы убедитесь, что при таком подходе возникает множество проблем, но главное – риск потерпеть неудачу просто потому, что вам захочется наблюдать за своими успехами.

Проблема такого рода срывов в результате самонаблюдения – не единственный фактор риска в позитивном мышлении. Еще один неожиданный поворот обнаружился в 2009 году, когда психолог из Канады Джоанна Вуд решила проверить эффективность «позитивных суждений» – бодрых самопохвал, призванных поднимать настроение при постоянном их повторении. Истоки «позитивных суждений» находятся в работах французского фармаколога XIX века Эмиля Куэ[12], который сформулировал самую знаменитую из них: «С каждым днем я становлюсь все лучше и лучше во всех отношениях».

Большинство этих «позитивных суждений» звучат банально, и можно предположить, что толку от них мало. Но и вреда ведь от них никакого, правда? Вуд не была настолько в этом уверена. Ее рассуждения, логика которых не противоречит вегнеровской, основываются на другом течении в психологии, известном как «теория самосравнения». Она предполагает, что, как бы нам ни нравились позитивные сигналы окружающих в свой адрес, в еще большей степени требуется внутреннее ощущение цельности и непротиворечивости. Информация, противоречащая самовосприятию, раздражает людей, и мы часто отклоняем ее, даже в тех случаях, когда она позитивна и исходит от нас самих. Идея Вуд заключалась в том, что к «позитивным суждениям», как правило, обращаются люди с низким уровнем самоуважения, и именно по этой причине они отрицательно реагируют на суждения, противоречащие их восприятию себя. Лозунг «С каждым днем я становлюсь все лучше и лучше во всех отношениях» не соответствует их невысокому мнению о себе и будет отвергнут, чтобы не ставить под угрозу цельность самовосприятия.