Выбери любимый жанр

Промах киллера - Ольбик Александр Степанович - Страница 11


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

11

— Я позвоню сам, а зовут меня Максимом, — с тяжелым сердцем я закрыл за собой дверь.

Глава пятая

Меня ждал мой винчестер. Друзей не бросают, он очень бы на меня обиделся, покинь я его.

В бомбоубежище было прохладно и, как всегда, темно. Батарейка карманного фонарика стала садиться, и луч его пожелтел, стал неярким.

Вытащив из тайника карабин, я пошел с ним за «летучими мышами», спрятанными под грудой хлама. Я ощущал просто физическое желание стрелять.

К сожалению, я обнаружил, что в железной коробке осталось всего двенадцать патронов. Обычно я их доставал через одного продавца оружейного магазина, но в последнее время нигде не мог его найти.

Все же я не сдержался и, установив фонари, сделал несколько выстрелов по старым мишеням. Еще не отвык, все пять пуль легли в центр, лишь одна сползла на девятый круг.

Я стрелял, а в голове вертелась одна мысль — что делать?

Ввязавшись в эту жуткую авантюру, я рисковал головой. Это только в американских триллерах одиночки натягивают нос целой банде, всей полиции штата и выходят победителями.

Может быть, для щекотания нервов доверчивых людей такие побасенки годятся, но только не для меня. Угробить человека просто: подкараулить и — застрелить или свернуть шею. Способов избавиться от нежелательной персоны столько же, сколько статей в уголовном кодексе.

Если банда Рэма захочет со мной разделаться, она начнет слежку, и тогда выиграет тот, кто успеет первым.

У меня есть два варианта: принять вызов или забиться в норку до скончания века. Но это не по мне. Я уже находился в магнитном поле обстоятельств, и теперь мало что зависело от моей воли. Но глупее глупого за здорово живешь расставаться с жизнью, да еще когда впереди замаячило что-то светлое. Свет в конце туннеля, как любят теперь писать.

Вариант с гостиницей «Лиелупе» я безоговорочно отбросил — слишком людное место. Решил какое-то время перекантоваться в частной гостинице «Дружба», чьи уютные корпуса расположились на самом берегу моря. Я спросил себя: как сделать так, чтобы череп трещал не у меня, а у Заварзина и его холуев? Как мне этого сукиного сына подцепить за его золотисто-кровавые жабры?

И когда я снова упаковывал винчестер, в голову пришла еще пока нечеткая, сырая мысль. Я стал ее тщательно обдумывать.

Покуда шел к выходу, понял, что нужно делать. Надо этого гада оставить в чем мать родила. Без машины, без мобильников, без его офиса, выходящего окнами в Верманский парк, без счета в банке…

А кто мне в этом поможет? Какая душа укажет те кнопки, нажав на которые, можно заставить рухнуть всю заварзинскую пирамиду?

Кому тогда нужен будет этот голый король?

Я вышел из бомбоубежища, когда солнце уже налилось перед заходом ртутной тяжестью.

Заехав на рынок, сделал покупки. Почти доверху заполнил багажник бутылками кока-колы, сушеной колбасой, бананами. Сыр, паштет, несколько банок кофе, крекеры — все, что может пригодиться на «отдыхе». В подземном переходе купил дюжину банок пива «Монарх» и бутылку немецкой водки.

В «Дружбе» без проблем, не спрашивая документов, мне выписали квитанцию, и пожилая горничная тетя Нина повела смотреть жилье. Как я и ожидал, поселили меня в шестикомнатном коттедже на самом берегу моря. Две небольшие комнаты, верандочка и санузел. Само здание деревянное, видимо, недавно переоборудованное под люксы.

Я договорился с горничной, что временно могу оставить свою машину в ее дворе.

Она жила на улице Тиргоню, по соседству с бывшим рестораном «Корсо».

Оставив там свой «ниссан» и затворив ворота, я направился на Юрас — тенистую и наиболее ухоженную улицу города. Где-то в районе улицы Конкордияс зашел в телефонную будку и набрал номер справочного бюро. Когда ответили, назвал код абонента, который однажды подслушал в том же оружейном магазине, где покупал патроны.

Телефонистка долго сверяла номера, после чего я попросил дать адрес и номер телефона Сухарева Ивана, 1964 года рождения. В трубке раздались предупреждающие гудки, и я опустил еще один жетон. Телефонистка еще раз переспросила фамилию и имя-отчество, но я ответил, что отчество необязательно… Она продиктовала мне номера телефонов трех Сухаревых.

Мне нужен был Сухарев — контролер следственного изолятора. Этот парень тоже из детдомовских. В детдоме был ябедой, а теперь вырос до стукача.

Однажды, уже после дембеля, мы повстречались с ним в военкомате, а потом еще раз в каком-то магазине. Уже тогда он работал в СИЗО и очень был этим доволен. Теперь он мне нужен в качестве почтальона, а заодно я хотел разузнать о Заварзине — выходит ли тот на побывку, часто ли и в какое время?

Не выходя из будки, я сделал три звонка по телефонам, полученным в справочной.

По первому номеру ответил детский голосок: «Вы не туда попали». Второй голос был мужским баритоном с латышским акцентом. Тоже не то, Сухарев говорит без акцента. Третий номер ответил долгими гудками. Досчитав до двадцати гудков, я положил трубку и вышел из будки.

Дойдя до улицы Турайдас, я свернул в сторону моря. Солнце садилось, и у дальнего горизонта свинцовой глади залива светилась бронзовая каемка.

Назад я пошел вдоль залива, лишь однажды остановился у спасательной станции, где дюжина бритоголовых молодцов гоняла футбольный мяч.

Особой активностью отличался смуглолицый парень в зеленых плавках. Он был быстрее всех и играл довольно профессионально. На его правой щеке притягивало взгляд родимое пятно удлиненной формы. Это явно Родимчик, правая рука Рэма, о котором рассказывала Велта. По левому краю поля, растопырив руки, бегал Солдатенок.

Я перевел взгляд на лавку, где находились болельщики, и от удивления едва не разинул рот. Вторым справа сидел не кто иной, как сам Шашлык. Его лицо напоминало свиной окорок, долго вялившийся на солнце. Глаза заплыли жиром, и сквозь эти щелочки он вряд ли мог разглядеть меня. Тем не менее рисковать я не стал и, свернув к самой кромке воды, смешался с толпой праздношатающихся. Я поймал себя на мысли, что живой Срань Иванович для меня предпочтительнее, чем мертвый. Но и опаснее.

Прежде чем отправиться в свои новые апартаменты, я постоял на дюнах и полюбовался заходом солнца.

В Анголе вечерние зори напоминают остановившуюся раскаленную лаву. На такое небо жутко смотреть, а когда глядишь, в голову лезут мысли не лирические, а о конце света.

Молоденькая парочка прошла в обнимку в сторону корпуса. Им наплевать на все сложности мира, они балдели от самой простой близости.

Естественно, я тут же подумал о Велте — на душе потеплело, никаких пошлых фантазий, просто возникла перед мысленным взором как живая. Скоро увижу воочию. Завтра похороны ее мужа.

Ночь пройдет быстро, а утром, часов в пять, я отправлюсь в Пыталово.

Перед тем, как пойти спать, я спустился вниз и направился в сторону улицы Йомас, где возле кинотеатра находятся телефоны-автоматы. И первый же звонок — по-снайперски в точку. Я сразу по голосу узнал Сухарева. Он говорит с такими затяжными паузами, словно собирается прожить двести лет.

— Если завтра свободен, давай где-нибудь встретимся, — сказал я.

— А кто это? — не врубился сразу Сухарик. Пришлось напомнить о полковой гауптвахте, где он ходил в замах начальника.

— Твой бывший клиент, которому ты на губу таскал грецкие орехи. Вспомнил?

Хоть тугодум, но про орехи вспомнил: наверное, никто за время его службы с такой просьбой к нему не обращался.

— А-а-а… Зачем встречаться?

— К общему интересу, — сказал я и стал ждать, когда кончится вечная пауза.

— Ладно, где?

— На привокзальном почтамте… Послезавтра.

— Только предупреждаю: если хочешь меня использовать…

— Договоримся, Сухарик. В шесть вечера и без опозданий.

11
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело