Костер Монсегюра. История альбигойских крестовых походов - Ольденбург Зоя - Страница 82

• Предыдущая
• 82/100
• Следующая

У Раймона-Беранже были одни дочки, старшая вышла замуж за Людовика IX, младшая – за Генриха III Английского, еще двоих надо было пристроить. Еще меньше, чем Раймон VII, граф Прованский хотел видеть французского короля наследником своих доменов: десять лет владычества французов в Каркассе и Альбижуа должны были составить у южных баронов ясное представление о том, какая судьба ожидает их края, если королевская власть наложит на них руку. Третьим зятем Раймон-Беранже выбрал графа Тулузского, в надежде основать вместе с ним и со своим кузенов Яковом Английским лигу южных баронов, достаточно могущественную, чтобы посрамить королевскую власть. Для Раймона VII женитьба была делом жизненно важным, поскольку обеспечить независимость его владений мог (несмотря на все статьи Меоского договора) только наследник мужского пола...

В 1241 году графу было сорок четыре года, и он не имел никаких оснований предполагать, что не оставит потомства. Это обстоятельство могло поставить для Франции под угрозу все выгоды Меоского соглашения. Проще всего было искать невесту в Дании, потому что ни один из князей Европы не мог жениться без согласия папы, поскольку все знатные фамилии юга находились между собой в родственных связях. Раймон VII приходился родней дочерям Раймона-Беранже, так как они по иронии судьбы были внучатыми племянницами его разведенной супруги. Получить разрешение на брак казалось делом несложным, и король Яков I Арагонский был готов представлять графа Тулузского в Эксе на его бракосочетании с третьей дочерью графа Прованского Санси. Однако свадьбе не суждено было состояться: Григорий IX умер 21 августа 1241 года, а у его преемника, Целестина IV, не было времени заниматься разрешением на брак, так как его понтификат длился всего несколько недель. После его смерти в октябре 1241 года престол понтифика в течение двадцати месяцев оставался вакантным, и граф Прованский, рассудив, что опаздывающее решение может вовсе не прийти, выдал дочь за Ричарда, брата английского короля.

Граф Тулузский снова бросился искать себе нового тестя. Он остановил свой выбор на дочери Юга Лузиньянского, графа де ла Марш. И тут было нужно разрешение: Маргарита де ла Марш и Раймон VII являлись родственниками в четвертом колене, оба ведя свое происхождение от Людовика VI Толстого. Разрешение это, по иным соображениям, но получено не было.

Изабелла Ангулемская, вдова Иоанна Безземельного и супруга Юга Лузиньяна, сюзерена Пуату, давно подзуживала мужа найти союзников в борьбе против короля Франции. В 1242 году молодой Людовик IX понял, что против него формируется лига, в которой, прямо или косвенно, принимают участие герцог Бретани Пьер Моклерк, граф Тулузский, граф де ла Марш и граф Прованский, причем лигу поддерживают, с одной стороны, король Англии Генрих III, с другой – Яков I Арагонский. Коалиция выглядела внушительно, но не обладала ни единством, ни организованностью, чтобы одолеть молодую и боеспособную французскую монархию. В военной доктрине северные французы явно превосходили южных. Быстрое поражение Раймона Тренкавеля показало, что даже на чужой территории и с ослабленными военными отрядами французы всегда берут верх. Надежда Раймона VII окружить королевские домены и ударить по врагу на нескольких фронтах одновременно могла осуществиться только при условии, что все союзники проявят одинаковую волю и желание идти войной на короля Франции.

Однако наиболее заинтересованное лицо, граф Тулузский, был в то же время и самым уязвимым. Королевские гарнизоны стояли в нескольких десятках километров от его столицы, крепостные валы замков были срыты, а недреманное око королевских властей и Церкви неотступно за ним следило. Курсируя из Прованса в Пуату, из Пуату в Испанию, Раймон VII посвятил два года (1240-1242) интенсивной дипломатической деятельности, соблюдая при этом всяческие предосторожности, чтобы не возбудить подозрений Бланки Кастильской. 19 и 26 апреля он подписал с королем Арагона союзный договор о совместной защите от произвола католической ортодоксии и Святого Престола. Затем он заключил оборонительно-наступательный союз с Югом Лузиньянским и, наконец, добился согласия на альянс у королей Наварры, Кастилии и Арагона, а потом и у Фридриха II. Нельзя сказать, что Раймону VII недоставало доброй воли или умения, просто его судьба зависела от союзников, а для них поражение Франции не было жизненно важным.

В Пен д'Ажене, по дороге из Арагона в Пуату, граф разболелся, да так тяжело, что 14 марта 1242 года его сочли умирающим. Болезнь приключилась очень некстати: граф де ла Марш не дождался выздоровления союзника и объявил о своем отказе от вассальных связей с французским королевским домом. В начале апреля, едва оправившись, Раймон спешно собрал своих вассалов, чтобы увериться в их преданности. Бернар, граф д'Арманьяк, Бернар, граф де Коменж, Юг, граф де Роде, Роже IV, граф Фуа, виконты Нарбонны, Лотрека, Ломани и другие поклялись поддержать графа в борьбе против короля Франции и остаться с ним до конца. Это было объявлением войны.

Не теряя времени, молодой Людовик IX выступил со своей армией в Сентонж, где разбил войска графа де ла Марш. Война началась неудачно. Рассчитывая на силы короля Англии и других союзников, Раймон VII не помышлял об отступлении. Он знал, что другого такого случая не представится. Но стремительность королевской реакции поставила под угрозу успех операции, да и графские вассалы, всегда готовые биться за свои земли, не спешили бросаться на помощь Югу Лузиньянскому.

Как только распространилась весть о военных приготовлениях, народный бунт, дремавший, как пламя под слоем пепла, вспыхнул молниеносно. Сигналом послужила резня в Авиньонете.

Из показаний свидетелей, принимавших участие в операции, следует, что убийство произошло по наущению графа Тулузского. Вот что рассказала инквизиторам Фейида де Плень, жена Гильома де Плень: «Гильом и Пьер-Раймон де Плень, двое рыцарей из гарнизона Монсегюра, находились в замке Брам, когда появился некто Жорданет дю Мае и сообщил Гильому, что в Антиохском лесу его ждет Раймон д'Альфаро. Раймон д'Альфаро был приставом Раймона VII и баилем замка Авиньонет. Г. де Плень встретился с Р. д'Альфаро в назначенном месте, и д'Альфаро, взяв с него клятву хранить тайну, сказал: „Ни мой господин граф Тулузский, ни Пьер де Мазероль, ни другие шевалье, на которых можно положиться, не имеют возможности передвижения. Однако необходимо уничтожить брата Гильома Арно и его компаньонов. Я просил Пьера-Роже де Мирпуа и всех воинов Монсегюра явиться в замок Авиньонет, где теперь находятся инквизиторы. К тому же мне надо доставить письма Пьеру-Роже. Поспеши. В награду получишь лучшего коня, какой сыщется в Авиньонете после смерти инквизиторов“[172].

Это свидетельство ясно указывает на графа Тулузского. Но, может быть, Фейида де Плень все представила таким образом, чтобы снять ответственность со своих близких? Во всех случаях в первую голову ответственен Р. д'Альфаро, который призвал людей из Монсегюра и подготовил убийство. Сомнительно, чтобы он действовал по своей инициативе или, по крайней мере, не будучи уверен в согласии Раймона VII. Помимо звания баиля, д'Альфаро был тесно связан с графом, который приходился ему дядей (его матерью была внебрачная дочь Раймона VII, Гильеметта). Несмотря на свою ненависть к инквизиторам, граф не мог рисковать собственными рыцарями, подталкивая их к насилию. Шевалье из Монсегюра не были его подданными, зато слыли известными мятежниками и обитали в крепости, считавшейся неприступной.

Речь шла вовсе не о том, чтобы нанимать рыцарей Монсегюра. Напротив, для них это было неожиданной честью, праздником. Они ринулись на мрачное рандеву с нетерпением влюбленных, жаждущих поскорее вновь увидеть свою милую. Гильом де Плень помчался во весь опор в Монсегюр, чтобы сообщить радостную новость командующему гарнизоном Пьеру-Роже де Мирпуа. Тот сразу же собрал своих шевалье и оруженосцев и сказал им: «Собирайтесь. Предстоит важное дело, которое нам принесет немалую пользу!»[173].

• Предыдущая
• 82/100
• Следующая