Все люди — враги - Олдингтон Ричард - Страница 84

• Предыдущая
• 84/126
• Следующая

К тому времени, как они доехали, уже совсем стемнело, и на плохо освещенном вокзале было темно и пусто.

Проходя мимо паровоза, Тони увидел толпу восторженных пассажиров, пожимавших руки кочегару и машинисту, — двум старым, почтенным штрейкбрехерам, — им совали шиллинги и шестипенсовики. Тони ожидал увидеть на конечной станции всеобщее оживление, и его неприятно поразило, что она выглядела совершенно парализованной, — что бы там ни говорили, можно было не сомневаться — забастовка действительно всеобщая и проводится дружно.

Вне вокзала все, казалось, вымерло. Улицы были плохо освещены или не освещены вовсе; не было ни автобусов, ни такси, — не видно ни машин, ни людей. Он дошел до ближайшей станции подземной железной дороги; она была закрыта и не освещена.

И один и другой полисмены уверяли его, что завтра все движение будет восстановлено, но и тот и другой сказали, что сейчас ему придется добираться до Флитстрит пешком, если он не уговорит кого-нибудь подвезти его. До Флит-стрит было больше трех миль, и Тони не очень-то улыбалась перспектива такой прогулки. Минут через десять какой-то человек на мотоцикле с коляской нагнал Тони и, остановившись, спросил, не подвезти ли его. Тони ответил, что будет ему очень признателен, объяснил, что он рабочий-доброволец, и попросил, чтобы тот подвез его на Флитстрит к редакции газеты, в которой работал Джулиан. Ближе к центру тротуары были запружены возбужденными толпами людей, но потом они все время ехали почти пустыми улицами. В девять часов вечера это производило какое-то зловещее впечатление.

Обычно улицы выглядели так только в три или четыре часа утра. Мотоциклист довез Тони до Флитстрита, запросив с него пять шиллингов. Тони, весьма оптимистично считавший, что имеет дело с бескорыстным патриотом, был крайне возмущен таким наглым грабежом. Однако он уплатил требуемую сумму, едва сдержав сильное желание дать мотоциклисту в зубы в качестве чаевых.

Вход в редакцию газеты вел через большую кирпичную арку с витринами по обе стороны. По вечерам витрины ярко освещались, чтобы видны были газетные фото, но сейчас все погрузилось во мрак.

Пройдя под аркой шагов сорок, вы попадали во двор, вокруг которого было расположено все здание.

Направо, если стать лицом к входу, узкий переулок вел на Флит-стрит, а шагах в двадцати подальше находился второй вход во двор. Обычно фургоны для срочной доставки газет стояли в конце переулка. Они подъезжали один за другим, по мере того как их вызывали, грузились во дворе и выезжали через ворота, выходившие на Флит-стрит. Все было распланировано вполне по-английски, — старомодные методы сочетались с известной рациональностью. Приходя к Джулиану и дожидаясь, пока он спустится к нему, Тони не раз наблюдал за погрузкой, всегда удивляясь быстроте, с какой она производилась. Удивляли его также размеры и вместимость здания, скрытого за нeвнушительным фасадом.

Отвернувшись от патриота-мотоциклиста, Тони увидел у входа в переулок трех полисменов и еще троих у входной арки, все зорко следили за ним. Во дворе виднелись еще люди в шлемах. Тони тут же сообразил, что он несколько преувеличил серьезность положения и опасность, грозившую Джулиану. Если уж выделен наряд полиции для охраны какой-то газеты, вряд ли можно опасаться серьезных уличных столкновений.

Тони подошел к полицейскому сержанту, назвал себя и Джулиана, объяснил, по какому он делу, и попросил, чтоб его пропустили. После тщательных расспросов сержант проводил его по длинному проходу до боковой дверцы, которая вела в помещение швейцара, где последний пил чай в обществе двух констеблей. Да, швейцара предупреждали о мистере Кларендоне, его можно пропустить. Он провел Тони через двор, где слонялся добрый десяток полицейских и стояли наготове три или четыре автомобиля к внутреннему входу, где передал его другому швейцару и другому сержанту. Это изобилие «фараонов» вызвало у Тони ощущение, что его ведут в Уормвуд Скробс [131], а не к защитникам премьер-министра, и искренне обрадовался, когда появился Джулиан и он, наконец, избавился от этих бдительных провожатых.

— Послушайте, — сказал Тони, — похоже на то, что к вам тут согнали добрую половину лондонской полиции. Вам не приходится снабжать их всех пивом?

— Не знаю, — отвечал довольно сухо Джулиан. — Я вам достану пропуск, и тогда вы сможете беспрепятственно входить и выходить, когда захочется.

— А разве уж так необходим этот парад блюстителей порядка и законности?

— Как знать! Вчера вечером они попытались было разбить автомобиль и ворваться в помещение.

Тони свистнул.

— Черта с два они ворвутся! А как подбитый глаз. На вид неважно.

— Да, немножко побаливает. Может быть, сразу пойдем к Роулинсону, достанем вам пропуск и спросим, какие на вас будут возложены обязанности?

Когда они пришли к Роулинсону, Тони несколько удивился, увидев молодого довольно самоуверенного Человека, похожего на ефрейтора. Он ожидал встретить кого-нибудь чином повыше. Молодой человек держался весьма вежливо, хотя несколько покровительственно. После того как Тони был ему официально представлен, он сказал:

— Очень любезно с вашей стороны, мистер Кларендон, что вы пришли нам на помощь в критическую минуту. В общих чертах положение таково: обычно мы выпускаем утреннюю и вечернюю газеты, но теперь мы пытаемся отпечатать лишь одну газету в один лист на станках, на которых обычно печатается вечерняя, так как они легче в обращении. Вот и сейчас стараются пустить машину в ход. Вы слышали про вчерашнее нападение?

— Слышал.

— Нам сейчас нужны люди, чтобы связывать газеты в пачки, грузить их и сопровождать каждую машину, пока она не окажется в безопасной зоне. Полиция тут под рукой, на случай, если повторится что-нибудь вроде вчерашнего. Но нам нужна еще помощь в типографии, у печатных станков. Скажите, вы не механик?

Тони не преминул воспользоваться, случаем, которого он только и ждал.

— Нет, — ответил он. — Боюсь, что я пригоден только для черной работы. Но вот мой шурин умеет очень хорошо обращаться с машинами. Может быть, вы приставите его к станку, а мне поручите его теперешние обязанности?

— Ну что ж, прекрасно, — тотчас же согласился Роулинсон. — Мы назначим вас во второй взвод. Ваш бригадир, Грегори, скажет вам, что делать. Ваш шурин познакомит вас с ним. Я же должен проститься.

Надеюсь, вы извините меня, — я с минуты на минуту жду хозяина.

Джулиан повел Тони по длинным коридорам, отворяя одну за другой двери многочисленных грязноватых и плохо обставленных комнат; почти в каждой из них сидели, разговаривали и курили кучки людей.

Все говорили, что Грегори там, где его на самом деле не было. Наконец, когда они уже были на самом верху, удалось установить, что Грегори во дворе, — тогда они снова спустились во двор.

— Вот он, Грегори, — сказал Джулиан, указывая на высокого бородатого мужчину, стоявшего в нескольких шагах от них. Они еще не успели заговорить, как все почтительно подтянулись при виде высокого человека весьма мрачного вида, одетого с ног до головы во все черное, в шапокляке и с зонтиком в руках, который, выйдя из «роллс-ройса» направился к внутреннему входу. Констебли взяли под козырек.

Грегори, Джулиан и прочие пробормотали: «Добрый вечер, сэр».

— Кто это такой? — спросил Тони.

— Это? Сам владелец газеты! — внушительно сказал Джулиан.

— Выглядит он сущим ослом, — откровенно высказался То «и.

— Ш-ш. Ш-ш…

Джулиан был буквально шокирован.

— А эти три субъекта на лестнице, что поздоровались с ним?

— А, эти? Один из пикетов забастовщиков. Тут где-то рядом на улице есть еще один. Это чтобы не пропускать никого, кто захочет вернуться на работу.

Нам приказано не разговаривать с ними.

— Почему?

— Ну так, ради порядка, я полагаю.

— Послушайте, Джулиан, вся эта квазивоенная ерунда, всякие взводы и конвои и запрещение сноситься с неприятелем, — все это, по-моему, сущая чепуха.

• Предыдущая
• 84/126
• Следующая