Свинцовый взвод - Самаров Сергей Васильевич - Страница 30

• Предыдущая
• 30/43
• Следующая

– Что будем делать? – спросил эмир.

– Остается одно. Стрелять со склона. Забираемся…

* * *

Опыт подъема по склону у союзников был, как и опыт спуска. Пусть и небольшой, но он уже позволял не терять время. Но этот склон отличался от предыдущего большей крутизной, и здесь взбираться было труднее. Правда, теперь уже нагрузка была не на легкие, а на руки, потому что приходилось взбираться, хватаясь руками за стволы деревьев, еловые лапы и местами торчащие наружу корни тех же самых елей. За время подъема пришлось дважды останавливаться на отдых. Просто руки не выдерживали такой длительной однотипной нагрузки, и приходилось давать им отдых. Но оба раза старший лейтенант Раскатов, идущий вторым, видел, как начинал замедляться в движении эмир Хамид, имеющий руки, несомненно, более сильные, чем у самого старшего лейтенанта, но менее выносливые, и, понимая, что эмир сам, согласно своему характеру, не предложит отдых, давал команду:

– Привал. Иначе скоро свалимся.

И говорил при этом не о своем спутнике, а о них двоих, чтобы Улугбеков не подумал, будто его жалеют. Это была естественная корректность старшего лейтенанта, и со стороны эмира она оставалась незамеченной.

Но скоро оказалось, что они напрасно тратили силы. Передвигались спецназовец с эмиром по склону наискосок, чтобы выйти на место, находящееся против площадки, приютившей миномет и минометчиков. И наткнулись на такую скальную крутизну, пересекающую сам склон снизу вверх, которую они преодолеть без специального оборудования для скалолазания не смогли бы. Причем скальное образование, помешавшее им, заросло кустами и даже местами деревьями, так что подняться в таком месте могла бы разве что обезьяна, но не человек. А с места, где они остановились, просматривался только самый краешек минометной площадки, все остальное закрывалось возвышающейся частью скалы.

– Приехали… – вздохнул Хамид Абдулджабарович. – Дальше не пройти.

– Но сами-то они как-то туда попали!

– Попробуем с другой стороны? – предложил Улугбеков.

– Пробираться с другой стороны можно только перед самой площадкой. Нас просто подстрелят, и все. Я однажды был в Германии на совместных антитеррористических учениях. В Баварии. Там тоже горы. И не хуже этих. Но разговор сейчас не об учениях. И там впервые в жизни столкнулся с таким понятием, как пивной тир. Пригласили нас. Стоят столики в подземном бункере. Официант пивные кружки и сосиски разносит. За столиками сидят пузатые любители пива и сосисок с капустой, а вдалеке стоят мишени. Глотнут пива, сделают два-три выстрела из пистолета – и за сосиски принимаются. Так и наши бандиты будут сидеть, если пиво у них есть, будут его посасывать и в нас стрелять. Но они могут и без пива, исключительно по причине того, что здесь официанта ждать придется долго.

– И что делать? – спросил эмир Хамид.

Старший лейтенант плечами пожал.

– Пойдем к последней скале. Она выше. Там должен быть перешеек от самой скалы к склону. Может, там больше повезет.

– Может быть, этих попробовать достать «подствольником», навесом? – предложил Улугбеков, вошедший во вкус уничтожения и уже не заикающийся о том, что ему для сохранения свободы невыгодно уничтожение минометных точек.

– Сможете попасть? Я не берусь, – холодно отказался Раскатов.

– Я вообще «подствольником» только пару раз пользовался. А навесом ни разу не стрелял.

– Тогда вопрос считаю закрытым. Будем выбираться отсюда.

Хамид Абдулджабарович обреченно вздохнул. И старший лейтенант подумал, что нежелание эмира уходить от неуничтоженной минометной точки связано просто с усталостью. Спуски и подъемы, беготня по склонам отняли у него слишком много сил, и он искал любую возможность для отдыха.

– Есть другой вариант, – сообщил Раскатов. – Мне его предложил майор Еремеенко. Захватить четвертую точку, расчет уничтожить, а из миномета обстрелять третью точку. Если саму точку не уничтожим, то сможем хотя бы скалу повредить. Она высокая, тонкая и внешне хрупкая. Будем надеяться, что она и в действительности такая.

* * *

Физическая усталость уже начала накапливаться в теле, и накапливалась достаточно быстро. Чувствовалось, как она давит на плечи и мешает рукам подниматься. Если раньше, еще по дороге ко второй минометной точке, было достаточно короткого отдыха, чтобы силы восстановились, то теперь, после трудного подъема на склон против третьей скалы, даже более длительный отдых давал силы только на короткое время. А потом снова приходилось идти, заставляя и пересиливая себя, мысленно угнетая желание расслабиться и махнуть на все рукой. И никто не знал, где находится предел человеческого терпения и когда это терпение, если сможет, станет таким же болезненным понятием, как усталость.

Старший лейтенант Раскатов всегда считал себя выносливым и физически превосходно подготовленным офицером. Не просто хорошо подготовленным, но именно – превосходно. Конечно, какой-то эмир банды, не имея даже возможностей для систематических тренировок, не имел и возможности тягаться в подготовке со старшим лейтенантом. Подобное сравнение было бы просто некорректным. Но уже и сам Раскатов начал чувствовать усталость, что же тогда было говорить о Хамиде Абдулджабаровиче… Тем не менее Улугбеков не ныл, он шел и терпел, терпел и шел, и ни разу не пожаловался, ни разу не попросил отдыха, и только Раскатов, поглядывая на движения эмира, сам определял, когда тому следует отдохнуть, чтобы в какой-то особо трудный и ответственный, в опасный момент не подогнулись ноги.

В этот раз они шли вдоль по склону. К счастью, дальше склон стал более покатым, может быть, даже более покатым, чем противостоящий ему. Это уже облегчало путь. Тем не менее левая нога, почти постоянно согнутая, уставала значительно больше вытянутой правой, выполняющей только опорные функции. Но поворачивать в обратную сторону, чтобы регулировать нагрузку, желания не возникало. Как не возникало даже разговора о том, чтобы спуститься и дальше двигаться дном ущелья. Оба понимали, что там они будут на виду для случайного взгляда со стороны. Мало ли кто из бандитов с любой из сторон будет проходить по тропе на правом склоне. И тогда оба союзника станут прекрасной мишенью.

Левый же склон троп не имел, зато имел множество препятствий в виде поваленных стволов и пней, оставшихся от сломанных и упавших деревьев. И ямы часто встречались. Там, где когда-то с корнем выворотило ель, образовывалась яма, зарастала травой, и, ступив в такую яму, легко было повредить ноги. Поэтому приходилось еще и осторожничать практически при каждом шаге.

И расстояние, которое по тропе преодолевалось обычно за десять минут, Раскатов с Улугбековым преодолели за два с лишним часа. И только тогда им попалась тропа, вселившая в их души чуть ли не радость. Действительно, хождение по тропе при их усталости можно было сравнить с состоянием человека, едва-едва доплывшего до берега, но все же вышедшего на береговой песок и почувствовавшего под ногами спасительную твердую почву.

– Это, наверное, напрямую к скале, – решил Раскатов. – Тропа свежая, недавно проложена. И следы продавлены глубоко. Здесь тяжести таскали. Ящики с минами.

Тропа снизу поднималась не напрямую, а зигзагами, наподобие дорожного серпантина. При переноске тяжестей это, конечно, было удобно. Все же ноги меньше устают от расстояния, чем от преодоления препятствий.

Хамид Абдулджабарович ничего не ответил, только с облегчением перевел дыхание. А оно у него стало слегка хриплым. Наверное, башмаки бандитов, пинавших его, на ребрах тоже «наследили», хотя сразу, сгоряча, Улугбеков этого, возможно, не почувствовал…

* * *

До самой скалы оказалось около восьмисот метров. Это расстояние быстро прошли почти полностью, радуясь возможности просто ходить, а не карабкаться, обдирая руки о стволы и иглы елей, выворачивая ноги в желании устоять, и только на последней полусотне метров старший лейтенант Раскатов замедлил шаги, а потом и вовсе остановился и шагнул в сторону, под ели.

• Предыдущая
• 30/43
• Следующая