Призвание Рюрика. Посадник Вадим против Князя-Сокола - Седугин Василий Иванович - Страница 7
- Предыдущая
- 7/13
- Следующая
– Ну и что? Почин положил, а это самое главное в нашем деле. Даже соседи заметили, велели приглашать. Завтра придешь?
– Приду.
– А от хозяина крепко попало?
– Нет. Он у нас требовательный, но справедливый.
Так, разговаривая, доехали до дома Олиславы. Он был довольно большим, в маленьких окнах вставлена слюда, что тогда считалось редкостью, и показывала степень зажиточности, стекло позволяли себе только князья и бояре, да богатые купцы.
Они сгрузили товар в подвал, она стала прощаться.
– Иди, а то хозяин хватится.
– Очень я ему нужен. Он уже, наверно, поужинал, спать собирается.
– Я бы тебя пригласила перекусить, да у самой нет ничего.
– Как же ты собираешься вечерять?
– Много ли одной надо?
Наступила долгая пауза. Наконец он спросил:
– А давно муж погиб?
– Два года назад. Набрал товара взаймы на целое судно, думал с большой прибылью вернуться, обещал, что заживем богато, завидовать будут. А вот как получилось. Почти нищей оставил да еще с долгами. Перебиваюсь мелкой торговлишкой, чтобы как-то концы с концами свести…
– А известно, как он погиб?
– Нет. Через три дня после его отплытия ураган пронесся. Наверно, он его и прихватил где-то в море… Ну ладно, иди, а то темнеть начинает.
Он шел и думал о том, что вот поговорил с ней немного, узнал о ее бедах, и стала она ему еще ближе, еще дороже. Считал Олиславу богатой, а она, оказывается, перемогается с хлеба на квас. С каких доходов сумеет выплатить такой большой долг? На ложках, ножах и другой утвари много не наторгуешь. Чем ей можно помочь? Были бы у него богатства, не раздумывая положил к ее ногам…
Ночью снилось что-то светлое, неясное, расплывчатое, но он знал, что виделась она, Олислава, только вот разглядеть ее не мог. Утром сердце билось сладко и тревожно, это беспокоящее чувство не проходило, оно заставляло его постоянно думать о встрече с ней. Ему хотелось сделать ей что-то приятное, чтобы она забыла о своих горестях, порадовалась, улыбнулась. Но что придумать? Денег у него на дорогой подарок не было, жалованье Азар выдаст не скоро, как расторгуется, раньше не жди. На заем у товарищей рассчитывать нечего, не от хорошей жизни согласились на дальнее и опасное плавание.
И тут в голову Вадима пришла неожиданная мысль: цветы! Надо ей подарить цветы! Слышал он, что так поступают влюбленные, даже удивлялся, зачем они это делают. А теперь сердцем почувствовал, что цветы будут ей приятны, доставят удовольствие.
Он дождался, когда откроются городские ворота, и вышел в луга. Тут было разливанное море цветов! И ромашки, и колокольчики, и васильки, и одуванчики… Он быстро собрал букет и отправился на рынок. Увидев его с цветами, Олислава на мгновение замерла, глаза ее увлажнились, она бережно приняла букет и прижала к груди, не спуская с Вадима растроганного взгляда.
– Спасибо, – только и сказала она…
Зато соседи толковали это событие довольно бурно:
– О, раз цветы, значит, дело налаживается!
– Олислава, молодой человек у твоих ног!
– Будем ждать скорой свадьбы!
И тут Вадима полоснула мысль, что он не против бы жениться на Олиславе. Лишь бы она согласилась! Он уже взрослый, он сможет содержать ее – или кузнечным ремеслом, или бороздя моря наемником у купцов. Много ли им надо? Проживут не хуже других!
От этой мысли у него просветлело лицо, и он, не скрываясь, стал глядеть на нее влюбленными глазами. Заметив это, Олислава непроизвольно качнулась к нему и на мгновенье прижалась щекой к его груди, а потом оттолкнула от себя и проговорила смущенно:
– Да ну тебя! Вскружил голову совсем!
Соседи встретили ее слова дружным смехом.
День Вадим провел как в тумане, делал все машинально, бессознательно, непроизвольно, а в мыслях была только она, Олислава…
Вечером он проводил ее до дома, помог разгрузиться, а потом она пригласила его к себе. При свете вечернего солнца разглядел избу. Она была просторной, чистой. В углу была сложена печка, у окна стоял искусной работы стол, возле входа помещалась широкая кровать, застеленная красочным покрывалом, на стене висело небольшое деревянное изображение Перуна. По всему было видно, что недавно здесь жили роскошно и богато, но прежнее благополучие ушло в прошлое.
Олислава метнулась к печи, огнивом разожгла заранее приготовленные ветки, подогрела чугунки. Еда была скромной: пареная репа, отварная селедка, хлеб и настой из шиповника. Впрочем, Вадим был непривередлив, мел все подряд.
После ужина вышли на прогулку. Стоял тихий вечер. Солнце садилось в море, от него почти до самой пристани пролегала красная дорожка. Олислава была задумчивой, хмурила лоб. Наконец спросила:
– Вот ты со мной… А знаешь, на сколько лет я тебя старше?
– Нет. А сколько тебе лет?
– Двадцать.
– Только? Разница со мной три года.
– Все равно ты еще молодой.
– Просто ты замужем побывала, вот и кажется.
– Рассуждаешь как взрослый…
– Я уже взрослый!
– Ну-ну, не кипятись. У тебя были девушки? Ты с кем-нибудь дружил?
– Конечно. Целых три.
– И ты с ними целовался?
– Да.
– Тогда поцелуй меня.
Он наклонился и чмокнул ее в щечку. При этом сильно застеснялся.
Она повернулась к нему, взяла руками за шею, проговорила ласково:
– Глупенький ты мой, глупенький! Разве так целуются?
Она прикоснулась губами к его рту, и он невольно потянулся к ней, приглашая сделать нечто такое, чего он сам не понимал. От нежного покусывания у него запылали губы. Он впервые почувствовал сладостную до боли истому, растекавшуюся по всему телу, и еще теснее прижался к ней.
Когда она отстранилась от него, ему вновь захотелось повторить только что испытанное блаженство. Он обнял ее сильными ручищами и крепко прижал к себе, ища губами ее пылающие губы…
Целую неделю продолжалась эта чудесная сказка. Букеты цветов, смешные признания в любви, горящие, преданные взгляды. Они вдоволь наслаждались восторгом и ужасом влюбленности, легкомысленной потерей рассудка, которые переживает каждый влюбленный.
Как-то Вадим проговорился, что готов жениться на ней. Она спросила озабоченно:
– У тебя что, серьезные намерения насчет меня?
Он ответил, не задумываясь:
– Да.
– Ну и как ты представляешь это?
– Ты про что?
– Например, где будем жить – в Колобжеге или Новгороде?
– Конечно, в Новгороде.
– У тебя там свой дом?
– Нет. Остановимся у родителей.
– А сколько детей живет с твоими родителями?
– Двое старших сыновей и две сестры, они младше меня.
– А сколько комнат в избе?
– Одна, конечно.
– И мы влезем с тобой! Да еще дети у нас появятся…
Вадим озабоченно подергал себя за ухо. Ответил:
– Я как-то не подумал…
– Ну, вот то-то.
– Тогда… Тогда здесь останусь с тобой. В твоем доме будем жить.
– Скучать будешь по мамочке с папочкой…
– Буду, – честно признался он и добавил:
– Но как-нибудь справлюсь.
Она подумала, сказала:
– Ну вот, в моей жизни еще один труженик моря объявился. Уйдешь в плавание, а тут переживай за тебя…
– Могу и не ходить. Я с детства обучался кузнечному мастерству. Получу расчет у купца, куплю инструмент и открою свою кузницу.
Несколько дней они рассуждали о совместном будущем. Все уже привыкли видеть их рядом, перестали подшучивать, к их взаимоотношениям относились серьезно. Как-то Вадим разговорился с Оляпкой, спросил про Олиславу, нравится ли она ему. Он был его лучший друг, и хотелось, чтобы она ему понравилась.
Оляпко на похвалы не поскупился.
– По-моему, она самая красивая женщина в мире. Таких я больше не встречал.
– Правда? Ты не лукавишь? Может, просто хочешь мне подольстить?
– Нисколько. Как раз под твой характер. Умная, красивая, веселая. Ты знаешь, я ведь со своей девушкой перестал встречаться.
– Почему?
– Да спокойная она очень. И малоразговорчивая. Я мало говорю, и она молчит. Сидим, скучаем. Вот так поскучали несколько вечеров и разошлись. А тебе наверняка не скучно?
- Предыдущая
- 7/13
- Следующая
