Соблазненная во тьме (ЛП) - Робертс Дженнифер - Страница 21

• Предыдущая
• 21/98
• Следующая

В чем, на самом деле, нуждалась эта девушка - так это в правосудии, чтобы люди, ответственные за ее похищение, изнасилование, и ее страдания заплатили за свои преступления перед обществом. Она нуждалась в том, чтобы этих людей судили, призвав к элементарной морали. Только после этого, собрав кусочки своей сломленной жизни, она смогла бы двинуться дальше.

Однако, если он был прав в своих предположениях, Бюро значительно сильнее интересовалось факторами национальной безопасности, а не вершением правосудия для одной восемнадцатилетней девочки. Не было бы ни официальных арестов, ни публичных судов, потому как информация, которую она могла представить и секретная операция по добыче доказательств вовлечения состоятельных и могущественных военных лидеров, глав государств или шишек-миллиардеров в бизнес по продаже людей, стали бы бесценными козырями в руках правительства Соединенных Штатов.

Для Мэттью это было чем-то вроде нравственного парадокса.

Оливия убегала. Она не хотела столкнуться со своей прошлой жизнью или людьми из этой жизни, что Мэттью понимал, но с чем не мог согласиться. И в то же время, он был последним человеком, который мог давать советы о том, каким образом нужно было преодолевать личные травмы. Он сам все еще был травмирован, все еще нездоров головой, и неважно, какое количество психотерапевтов работало с ним, когда он был подростком.

Данные о нем были засекречены, и, несмотря на намерения и цели, которым он соответствовал для работы, он знал свой собственный разум. Он знал свои отклонения и ограничения. И полагал, что знание собственных недостатков имело какое-то значение и дарило ему видимость наличия перспективы в выполнении своей работы.

Войдя в свой номер, он поставил портфель на стол. Опустошив свои карманы и высыпав мелочь, он разложил монетки по достоинству и по размеру в ряд. Его ключи, бумажник и часы бережно легли рядом с ними.

Расстегнув пиджак, он повесил его в шкаф. Затем, он сел и снял по очереди свою обувь, носки, рубашку и галстук. Наконец, он вытянул ремень, сложил его, и положил на стол рядом с остальными вещами, после чего снял нижнее белье. Аккуратно поставив обувь под кровать, он сунул остальную одежду в мешок для прачечной отеля.

Это был его еженощный рутинный процесс, в повторяющихся действиях которого он находил утешение. Порядок был важен.

Стоя обнаженным, в теплом, слегка влажном техасском воздухе, он игнорировал покалывающие ощущения в своем возбуждающемся пенисе. Он знал, от чего тот становился твердым и хотел, чтобы этого не происходило.

Несмотря на многообещающую информацию, которую ему удалось собрать при детальном изучении Рафика, он был не в состоянии преодолеть искушение и внимательно изучил свои записи с интервью. Так много в истории этой девочки было заполнено печальной жестокостью, и хоть эта жестокость являлась прямым результатом отвратительных обстоятельств, но то, как она рассказывала эту историю, пронизывая ее хитростью и манипуляцией, своим очевидным возбуждением - было достаточным, чтобы подвести его к грани. Это давило на все его слабости, и что самое ужасное, несомненно, ускоряло его пульс.

Он не станет этого делать. Он не станет фантазировать. Он не станет мастурбировать, и искать сексуального освобождения. Потому как, сделав это, он сделает шаг в неверном для него направлении, что, как он знал, приведет его к неумолимо последующему истощающему чувству вины.

Вместо этого, он лег на пол, решив сделать столько отжиманий, на сколько у него хватит сил. Он был уставшим и его мышцы протестовали. Два часа ночи было не самым лучшим временем для занятий спортом - кричали ему его мускулы, но это было лучше имеющейся альтернативы.

Он отжимался до тех пор, пока с его спины не стал стекать пот, живот сводить судорогой, а руки грозились сдаться... до тех пор, пока не осталось ни единого долбаного шанса на то, что он поддастся своей похоти.

После этого он принял душ и лег в кровать. Он спал спокойно, без снов.

Глава 7

Калеб не мог уснуть.

Он перепробовал все, что только могло прийти ему в голову: принял горячий душ, самоудовлетворился, и даже посидел в библиотеке Рафика, просматривая его книги. Он не умел читать, но в некоторых книгах были картинки.

Пройдясь по дому, и особенно заострив свое внимание на кухне, он нашел, чем там можно было полакомиться. От съеденных имеющихся запасов гулаб джамунаего пальцы и уголки рта до сих пор были липкими от сладости. И все равно, он не мог уснуть.

Где Рафик,гадал он?

При мысли о своем новом хозяине, его сердце застучало быстрее.

Что, если он не вернется? Что, если с ним что-нибудь случилось?

Желудок Калеба скрутило.

Раньше ему никогда не приходилось оставаться одному. С ним всегда кто-то был рядом: если не другие мальчики, то Нарви, если не он, то, возможно, очередной клиент.

Поднявшись, Калеб скинул подушку и одеяло на пол; его кровать была слишком мягкой. Он лег на толстый ковер и завернулся в одеяло, которое ему дали.

На улице завывал ветер.

Почему Рафик оставил его одного? Притянув колени к груди, он начал раскачиваться из стороны в сторону. Ему бы так хотелось, чтобы Реза сейчас оказался здесь, рядом с ним.

Реза был одним из британских мальчиков, который часто делил с ним 'кровать'. И если у него и был когда-нибудь друг, то это был именно Реза.

Впервые за целую неделю он позволил себе подумать о ком-то другом, кроме себя. Если Нарви был мертв, то что случилось с другими, с Резой?

По правде говоря, они часто дрались, и порой подставляли друг друга под гнев Нарви, но это не означало, что между ними не было взаимной привязанности. Всякий раз, после плохого обращения клиентов или особенно жестокого избиения, они помогали друг другу обрабатывать раны или просто дарили свои объятия, которые утешали, а не оскорбляли.

Калеб был меньше, и, наверное, младше, но он был бойцом, тогда как Реза был более миролюбивым и легко управляемым.

- Почему ты так часто злишь его, Кальб? Ты же знаешь, чем он тебе ответит, - шептал он Псу в темноте, нанося мазь на его израненную кожу.

- Я ненавижу его. Скорее он убьет меня, чем я стану его ручной собачкой. Я может, и Пес, но не его.

- Ты не Пес, Кальб, - Реза поцеловал его в лоб.

- Ты просто глупый мальчик.

- А ты - ручная собачка, - невесело усмехнувшись, парировал Кальб.

Реза тоже усмехнулся и накрыл мазь крышкой. После чего, тихонько встал и на носочках направился к своей кровати на полу.

- Реза! - прошептал Кальб.

- Что?

- Когда-нибудь, я убью его.

Последовало долгое молчание, - Я знаю. Спокойной ночи, глупый мальчик.

Калеб сделал все именно так, как и обещал. Он хладнокровно и умело расправился с Нарви. Но после, он даже не удосужился найти своего друга, и объявить всем о том, что они были свободны, что они могут бежать.

Он мог бы оправдать себя тем, что эта мысль не пришла ему в голову, но это было не так. Он боялся. Он боялся, что они ополчатся против него, потому как без Нарви, многим из них придется выбирать между нищетой и новым, неизвестным хозяином, который возможно, принудит их к тяжкому физическому труду. Он также боялся, что Рафик решит, что все они, включая Калеба - стали бы для него слишком тяжким грузом и его постигла бы участь остальных мальчишек. Поэтому, он просто позволил Рафику увести его оттуда.

Он позволил себе впасть в оцепенение и шок, от того, что он сделал. Он позволил себе стать жертвой. Он заслужил, чтобы в наказание за это его оставили одного.

Некий шум вырвал его из самоуничижительных мыслей. Застыв как камень, он вслушивался в звуки, пытаясь определить, находился ли в доме еще кто-то, и сулило ли ему опасность чужое присутствие.

Услышав, как аккуратно закрылась входная дверь, он распознал знакомые шаркающие звуки, кто-то снимал свою обувь и ставил ее возле двери. Привычные шумы были хорошим знаком, подумал Калеб, так как вряд ли человек с плохими намерениями стал бы разуваться.

• Предыдущая
• 21/98
• Следующая